Несущие ветер, стр. 44
– Мне кажется, вы совершенно правы, что помехой тут стало разрушение преемственности. В современной семье отсутствует тесное сосуществование разных поколений, и потому преемственность нарушается.
Я объяснила, что, по моим ощущениям, женщина «инстинктивно» стремится перенять эту традицию, кормление грудью, у другой женщины и отказывается от него из-за попыток передавать традиционное поведение через врачей-мужчин.
– Ну, конечно, конечно, – сказал Лоренц почти с нетерпением. – Другой женщине она доверяет.
Идея доверия как врожденного, а не только приобретенного ощущения удивила меня и в то же время показалась поразительно верной.
Встречи с Конрадом помогли нам взглянуть на наших животных и их странные повадки более непредвзятым взглядом: по-прежнему избегая ложных предпосылок, по-прежнему пытаясь не подменять человеческими мыслями реакции животных, но хотя бы без смущения избегая обратного греха – того, что Джозеф Вуд Крач называет «механоморфизмом», который безжалостно сводит всякое поведение любых животных к машиноподобному автоматизму и отбрасывает все, что не поддается измерению. Заблуждение вредное, но, безусловно, модное.
В последний день своего пребывания на Гавайях Конрад пригласил меня на Кокосовый остров посмотреть рыб, которых он собрал, чтобы увезти домой. Я захватила для него подарок: несколько рыбок, которые ему особенно понравились в нашем Аквариуме. Их изловил для меня сачком один из наших аквалангистов. Мы отправились на ловлю к рифу – Конрад и я, хотя от меня было больше вреда, чем пользы; я взбаламучивала ластами ил и вода затекала мне под маску в самые неподходящие моменты. Но Конрад был сама доброта. У него есть удивительный дар заставлять человека чувствовать, что он нужен. А также дар заставлять стыдиться глупых или необдуманных слов. И еще у него есть дар учить – всему и всегда.
Из моего дневника, 9 апреля 1967 года
Лестер, занимающийся ловлей рыб на Кокосовом острове, отвез меня назад в своей лодке, и я смогла отплатить ему за эту любезность, пересказав все похвалы Лоренца по его адресу. В ответ он с чувством сказал, что очень многому научился у Лоренца: «Я же всю жизнь этих рыб вижу. Вижу, что они там делают, но до сих пор мне и в голову не приходило: а что они, собственно, делают? Из-за Конрада я теперь весь океан по-новому вижу».
Приезд Лоренца принес мне еще одну, уже личную и нежданную радость. Мой отец, Филипп Уайли, как раз опубликовал книгу «Волшебное животное», которая во многом опиралась на труды Лоренца, и я послала ее Конраду, познакомив их, так сказать, по почте. Фил, тронутый ответом Конрада, стал приглашать его к себе – обязательно, когда он в следующий раз приедет в Штаты. Фил не ждал, что это приглашение будет принято. Однако в конце концов Конрад и его жена Гретль провели чудесные две недели в гостях у Фила и Рики Уайли в Морской лаборатории Лернера на Бимини (Багамские острова), наблюдая рыб и обмениваясь всякими историями. Эта дружба, поддерживавшаяся затем перепиской, принесла моему отцу в недолгие остававшиеся ему годы огромную радость, за что я всегда буду благодарна судьбе. Таков был еще один подарок, который я получила от моих дельфинов, хотя и окольным путем.
8. Работа в открытом море
В 1963 и 1964 годах военно-морское ведомство занималось выяснением того, с какой скоростью способны плыть дельфины. Рассчитав, какую мощность они способны развивать и сопротивление воды, которое испытывает предмет, имеющий форму дельфина, инженеры получили теоретическую предельную скорость от 15 до 18 узлов, то есть чуть меньше 33 километров в час. Однако было немало сообщений о том, что дельфины в океане подолгу плыли гораздо быстрее, чем позволяют законы природы. Так, дельфины неоднократно сопровождали эсминцы, шедшие со скоростью 30—35 узлов. Они не отставали от корабля, а офицеры и матросы клялись, что много раз видели, как дельфины проплывали мимо борта от кормы к носу и обгоняли эсминец, развивший полный ход.
Если дельфины действительно способны плыть со скоростью до 35 узлов, значит, им известно о законах гидродинамики что-то такое, чего не знают военно-морские инженеры и что было бы очень полезно узнать. Прежде всего следовало ответить на вопрос, с какой скоростью способен в действительности плыть отдельно взятый дельфин.
Сотрудники военно-морской станции по испытанию оружия (НОТС) в Калифорнии провели под руководством доктора Томаса Лэнга, специалиста по гидродинамике, ряд экспериментов с дрессированными дельфинами в маленьких и больших бассейнах, но ничего сенсационного не обнаружили. Кен Норрис, к которому обратился доктор Лэнг, решил летом 1964 года провести с каким-нибудь животным нашего Парка специальные исследования скорости дельфинов. Жорж 24 марта поймал дельфина, который, как мы затем убедились, представлял собой почти идеальный объект для дрессировки, – полувзрослого самца афалины. Афалина-подросток – это общительное, любопытное и практически бесстрашное существо. Он не склонен к истерикам, как глупенькая маленькая Леи, наша юная кико, и в отличие от взрослых самцов, вроде Макуа, его не занимают вопросы, связанные с престижем. Наш новый дельфиненок, которого назвали Кеики («детка» по-гавайски), прямо-таки без памяти влюбился в дрессировочный отдел и во все, что там происходило, а мы все без памяти влюбились в Кеики. Я помню, как заглянувший к нам дрессировщик из «Маринленда» просто позеленел от завести, когда Кеики чуть ли не влез к нему на колени, чтобы исследовать его карманы – и все из чисто дельфиньего дружелюбия.
– Идеальное животное! – сказал этот дрессировщик. – Он будет делать все, что вы от него потребуете.
А нам пришлось потребовать от Кеики очень многого.
Кен выбрал Кеики для экспериментов по изучению скорости дельфинов. Предполагалось, что животные НОТС плыли не в полную силу, так как им было тесно в бассейнах. У Гавайского университета была лаборатория примерно в пятнадцати километрах к северу от Парка, в бухте Канеохе на Кокосовом острове. Там вдоль берега была отгорожена узкая длинная полоса моря, представлявшая собой отличную «беговую дорожку». Узкий вход в эту искусственную лагуну перегораживался сетями, чтобы животное не могло ускользнуть в бухту. Длиной полоса была в несколько сотен метров, шириной не меньше 15 метров, а глубиной около трех метров – уж, конечно, достаточное пространство, чтобы дельфин чувствовал себя привольно. Кен объяснил, как нам следует дрессировать Кеики для его целей, и мы принялись готовить нашего малыша к командировке на Кокосовый остров.
Кеики, в частности, обладал тем достоинством, что не предпочитал одного какого-то дрессировщика остальным – ему нравились мы все. Я приучила его к свистку, Дотти – к рукам, Дэвид – подплывать на сигнал подводного зуммера, а сам Кен Норрис добился, чтобы Кеики заплывал на носилки и спокойно разрешал вынимать себя из воды, так что транспортировка его не доставляла лишних хлопот. Первые недели на Кокосовом острове мы все участвовали в дрессировке Кеики вместе со студентами Кена и его сыном.
Вначале предполагалось, что Кеики будет по сигналу проплывать размеченную трассу из конца в конец на полной своей скорости, пока кто-нибудь засекает его время с помощью секундомера. Выяснилось, что этого недостаточно. Для дальнейших экспериментов Кен разметил лагуну цепью буйков, а Том Лэнг предоставил в наше распоряжение тщательно отрегулированную кинокамеру, чтобы снимать каждый проплыв сверху. Это позволило вычислять скорость с большей точностью, чем при помощи секундомера: буйки обеспечивали точки отсчета и, просматривая киноленту, можно было абсолютно точно определить, с какой скоростью двигался Кеики между буйками в любой части лагуны.
Возникали проблемы и у дрессировщиков. Кеики нравилось кидаться вперед со скоростью 11—12 узлов, но заставить его двигаться быстрее было трудно, а разные использованные для этого способы – поощрение за увеличение скорости или лишение поощрения за ее снижение – часто сбивали его с толку и обескураживали. Дэвид, Дотти и я долго ломали голову над этой проблемой, но без особого успеха, так что Кен в конце концов послал за Роном Тернером, автором инструкций по дрессировке, которыми мы постоянно пользовались. Не знаю, какие приемы формирования применил Рон, но он добился того, что Кеики на коротких отрезках развивал скоростью до 16,1 узла – достижение в свете дальнейшего довольно внушительное, но заметно меньше того, на что надеялись Том и Кен.