Клуб серийных убийц, стр. 16

Я притворяюсь, что обдумываю это.

— Вообще-то теперь, когда ты об этом упомянула… Знаешь. Мне кажется, он туда ходит. По ночам он обычно свободен. Он немного… Ну, ты понимаешь… Немного развращенный.

Глаза Таллулы расширяются, и я понимаю, что она в моих руках.

— Устрой нам встречу.

Сначала я думал, что с Талуллой придется повозиться. Я не рассчитывал, что в ее расписании убийств найдутся свободные места.

— Я татуирую его. С головы до ног.

— По-моему, он хотел только маленькую бабочку…

— Чего он хотел, меня не волнует. Когда я могу это сделать?

— Я думаю, чем скорее, тем лучше.

— Мне нравятся среды.

Таллула отворачивается. Разговору конец. Я смотрю на ее гладкие, мышиные волосы. Я представляю, как она убирает рассыпанные орешки и пролитое пиво, и почти вижу, как ненависть растет в ней, заполняя собой грудь. Наверное, извращенцы из первого ряда кричат на нее. Могу спорить, что она кричит на них в ответ, и наверняка они бросают орехи прямо в ее открытый рот.

Я улыбаюсь про себя, не этому образу, а тому, что, сама того не зная, Таллула собирается убить федерального агента Кеннета Вэйда.

И честно говоря, я не уверен, что не позволю ей сделать это.

Тут есть о чем подумать, и позже, притворившись, что мне нужно в туалет, и выскользнув наружу к ближайшей телефонной будке, я звоню агенту Вэйду.

— Таллула хочет встретиться с вами.

— Отлично. Ну что, как план? Пока работает.

— Мне пришлось сказать ей, что вы любите ходить в стриптиз-клубы.

Агент Вэйд делает паузу.

— Откуда вы знаете?

Я молчу, немного удивленный.

— Я э-э… я просто… мне показалось, вы из тех ребят, которые любят хорошо проводить время. — Говоря это, я уже знал, что прозвучат мои слова неважно.

— Ну да, и ничего такого в этом нет.

— А я и не говорил, что есть…

— Просто с моей работой трудно рассчитывать на серьезные отношения…

— Безусловно.

— Куча ребят ходят туда.. :

Я почти не слушаю агента Вэйда, потому что слишком захвачен мыслью, что Таллула вполне могла бы сама по себе зататуировать его до смерти. Я даже представляю себе лозунг, который она нанесла бы на его здоровую загорелую кожу.

«Агент Вэйд мертв».

Игольчатый пистолет

Могу поклясться, что по средам дождь бывает даже сильнее, чем обычно. Одну вещь я вам не советую делать в Чикаго — гулять с вашей собакой в среду вечером. Лучше пусть скулит, пока не спятит, потому что иначе бедного маленького бродягу просто смоет потопом.

Агент Вэйд стоит на углу пустынной улицы, дождь льет как из ведра, а я сижу рядом с Таллулой, которая плывет, словно по морю, на своей старой развалюхе. Агент Вэйд внезапно широко улыбается под струями дождя и начинает махать нам. Он выглядит возбужденным, и меня немного тревожит, что ему может не хватить хладнокровия. На нем бейсболка, его одежда ничем не отличается от одежды любого другого парня, посещающего стрип-шоу, — рубашка лесоруба и джинсы со следами опилок. Таллула тормозит и смотрит на меня.

— Это твой сопляк?

Я не отвечаю, а попросту открываю дверь. Пока агент Вэйд спешит к нам, я думаю, что дождь идет уже девятнадцатый день подряд, и я не чувствую ни малейшего ветерка. Так что эти тучи даже нечему разогнать.

Агент Вэйд садится рядом со мной и дружески кивает.

— Кошмарный вечерок.

— Да уж. Что есть, то есть. Я поворачиваюсь к Таллуле.

— Это мой друг, э-э…

— Баркли. Баркли Мун. Вы можете звать меня Барк [3]. — Я под впечатлением — отличный псевдоним. Просто блестящий. О таком имени Уильям Холден и мечтать бы не мог.

Оставшуюся часть путешествия я слушаю, как агент Вэйд через мою голову отвечает на холодные и колкие замечания Таллулы. Как будто меня вообще нет поблизости.

— Я мечтал о татуировке, когда был еще вот таким, — агент Вэйд — или Барк, как он представился своей новой знакомой, —улыбается, выпучив глаза на Таллулу, которая ведет машину. Он действительно в радостном возбуждении, и я думаю, это потому, что до сих пор он ни разу не встречался со скиллерами. По крайней мере, с живыми. — Мама мне не разрешила. Отказалась наотрез. Я ее сто раз просил.

— Она еще жива? — Таллула похожа на свой игольчатый пистолет — сразу в цель.

Агент Вэйд делает паузу. Проглатывает комок. Голос его становится менее уверенным.

— Несчастный случай. — Эти два слова содержат все, что нужно знать Таллуле. Тему надо закрыть.

— Вы видели, как это случилось? — Таллула вообще не знает, что такое такт.

Спустя некоторое время агент Вэйд все же утвердительно кивает. Он отлично играет свою роль. В ФБР его хорошо научили.

— Огнестрельное ранение? — выплевывая слова, Таллула не отрывается от дороги.

— Стрелы.

— Как это случилось?

— Я и еще несколько ребят играли во дворе. Мне было, наверное, лет восемь. Я тогда научился снимать со стрел присоски и, ну, вы понимаете… затачивать их. Настоящих пуль у нас не было, зато стрелы были почти настоящие. — Агент Вэйд прикусывает нижнюю губу, кожа у него покрывается мурашками, и я против воли восхищаюсь разыгранной им сценой. — Маме в грудь попали три стрелы. Прошили ее насквозь.

— Мою мать убили.

Агент Вэйд поднимает глаза, делает паузу, как бы для того, чтобы дать затихнуть этому ужасному признанию.

— Это, наверное, было просто ужасно для вас.

— Связали, как цыпленка, и ощипали почти так же. Если, конечно, можно ощипать кожу.

— Действительно ужасно.

— Я всегда говорила ей, чтобы пользовалась увлажняющим кремом.

Я слушаю и, хотя Таллула говорила об этом и раньше, ничего не понимаю. Увлажняющий крем?

Агент Вэйд кивает, как будто прекрасно понимает, что Таллула имеет в виду.

— Ненавижу морщины.

Я мысленно делаю зарубку в памяти, чтобы потом спросить об этом у Барка.

Мы приближаемся к месту своего назначения, маленькому мотелю на окраине города, в котором агент Вэйд, без сомнения использовав псевдоним, снял комнату. Ключи уже у него, и мы вылезаем из машины Таллулы и под проливным дождем бежим в мотель. Агент Вэйд открывает дверь, и все мы заходим внутрь. Я иду последним, но внезапно путь в комнату мне преграждает татуированная рука Таллулы. Агент Вэйд уже подошел к кровати и пытается зажечь свет.

— Барк мой, — рычит она.

И вот я оказываюсь в крайне затруднительном положении. Вообще говоря, я мечтаю покончить с серийными убийцами. Но что-то глубоко внутри меня говорит, что неплохо было бы покончить заодно и с агентом Вэйдом.

Я изучаю Таллулу, надеясь, что на этот раз она не до такой степени переполнена ненавистью и у нее найдется какое-нибудь слабое место. Что-то, с чем я смогу вступить в контакт. Агент Вэйд наконец зажигает свет и, кажется, немного удивлен тем, что в патроне оказалась красная лампочка. Комната внезапно окрашивается всеми оттенками алого, и я думаю, что тело, скорее всего, найдут проститутка и ее клиент.

Но чье тело?

Может быть, дело было в том, что Таллула татуирует своих жертв, потом сдирает с них покрытую узорами кожу и посылает образцы своей работы в художественные галереи, но я все же решаю выступить на стороне агента Вэйда.

Как следует поразмыслив, я прихожу к выводу, что это из-за того, что он сказал мне «пожалуйста» при нашей первой встрече. Была в этом какая-то человечность. Агент Вэйд не обязан был быть вежливым, но Тони Кертис всегда говорит, рыгая: «Хорошие манеры — это все».

Я закрываю за собой дверь, натягиваю пару водительских перчаток из телячьей кожи и, чувствуя знакомый прилив адреналина, смешанного со страхом, набрасываюсь на Таллулу сзади.

— Умри! — Возможно, потому, что в этот раз у меня был слушатель, я ощутил потребность сделать этот момент как можно более драматичным и трогательным. — Умри, умри, умри!! — Но Таллула действует быстро — она гораздо сильнее, чем я предполагал, — и легко сбрасывает меня, прежде чем я успеваю сомкнуть пальцы на ее шее. Я знаю, что агент Вэйд стоит сзади и наблюдает за нами, и почти готов позвать его на помощь, когда Таллула вытаскивает свой игольчатый пистолет и идет с ним ко мне.