Отступник, стр. 47

Мазой выглянул из маленького окна комнаты Альтона во двор Дома Ган'етт.

– К тому же, – продолжал Альтон, – там, наверху, вдали от бдительных глаз, может появиться возможность расправиться с обоими До'Урденами. Почему бы тебе не пойти?

– Ты забыл решение, принятое не без твоего участия? – спросил Мазой, стремительно поворачиваясь к Альтону. – Двадцать лет назад повелители Магика решили, что маги не должны появляться поблизости от поверхности!

– Действительно! – ответил Альтон, припомнив то собрание. Магик казался теперь таким далеким, хотя сам он находился во владениях Дома Ган'етт всего лишь несколько недель. – Мы пришли к выводу, что магия Дроу может неожиданно начать действовать по-иному под открытым небом. Во время того набега двадцать лет назад….

– Я знаю эту историю, – проворчал Мазой и закончил начатую Альтоном фразу:

– Магический огненный шар раздулся сверх обычных размеров и убил нескольких Дроу. Вы, учителя, называете это «опасным побочным эффектом», хотя я лично думаю, что маги под этим прикрытием смогли уничтожить кое-кого из врагов!

– Да. Судя по слухам…. В отсутствие очевидцев…. – согласился Альтон и переменил тему, заметив, что ничем не утешил Мазоя. – Это было так давно, сказал он, стараясь как-то обнадежить бывшего ученика. – И нет никакого выхода?

– Никакого. В Мензоберранзане так медленно происходят изменения.

Сомневаюсь, чтобы ученые вообще начали исследовать это явление.

– Жаль. Это была бы прекрасная возможность…. – заметил Альтон.

– Хватит об этом! – проворчал Мазой. – Мать СиНафай не дала мне команды уничтожить Дзирта До'Урдена или его брата. Тебя тоже предупредили, чтобы ты держал свои желания при себе. Когда верховная мать прикажет действовать, я её не подведу. Возможность ещё представится.

– Ты так говоришь, словно уже знаешь, как умрет Дзирт До'Урден.

Мазой с широкой улыбкой достал из кармана фигурку из оникса, свою неодушевленную магическую рабыню, которой так беззаветно поверил глупый Дзирт.

– О, я и вправду знаю, – ответил он, подбросил вверх статуэтку Гвенвивар, поймал её и повертел в руках. – Знаю.

Члены сформированного для вылазки отряда вскоре поняли, что это будет непростая миссия. В течение всей следующей недели они ни разу не ходили патрулировать за пределы Мензоберранзана. Теперь они день и ночь проводили в уединении в бараках Мили-Магтира. Почти всё время бодрствования участники набега просиживали за овальным столом в комнате для собраний, выслушивая подробные планы предстоящего приключения и непрекращающиеся рассказы наставника Хатч'нета, Мастера Знаний, о подлых эльфах.

Дзирт внимательно слушал эти рассказы, не просто позволяя, даже принуждая себя попасться в гипнотическую паутину Хатч'нета. Его рассказы должны были быть правдивыми; если это окажется не так, Дзирт не знал, сможет ли он остаться верным своим принципам.

Дайнин был занят тактической подготовкой похода, демонстрируя карты длинных туннелей, по которым предстояло пройти группе, вновь и вновь гоняя по ним своих слушателей, пока они назубок не запомнили дорогу.

К этому участники рейда, за исключением Дзирта, тоже относились очень внимательно, всё время сдерживая себя, чтобы возбуждение не перешло в необузданное веселье. Когда неделя подготовки приблизилась к концу, Дзирт обратил внимание, что один из участников отсутствует на занятиях. Вначале он решил, что Мазой знакомится со своими обязанностями на время набега в Магике, со старыми магами. Однако, по мере того как приближалось время отправления и планы атаки принимали определенную завершенность, Дзирт понял, что Мазой с ними не пойдет.

В конце одного из занятий он рискнул спросить:

– А где же наш маг?

Явно выразив взглядом неодобрение вмешательством брата, Дайнин ответил:

– Мазой с нами не пойдет.

Он знал, что и остальные разделяют интерес, проявленный Дзиртом, а отвлекаться в столь напряженное время было непозволительно.

– Магик постановил, что маги не должны выходить на поверхность, – объяснил мастер Хатч'нет. – Мазой Ган'етт будет ждать вашего возвращения в городе.

Конечно, это большая потеря для вас, ведь Мазой много раз доказывал своё мастерство. Но не бойтесь, с вами пойдет духовное лицо из Арак-Тинилита.

– А как насчет…. – начал было Дзирт, перекрывая одобрительный шёпот остальных членов отряда.

Дайнин оборвал брата, мгновенно поняв, о чём тот хотел спросить:

– Пантера принадлежит Мазою. Она остается здесь.

– Я мог бы поговорить с Мазоем, – взмолился Дзирт.

Твёрдый взгляд Дайнина ответил лучше всяких слов. Обращаясь ко всей группе, он сказал, заставив шёпот смолкнуть:

– Наша тактика на поверхности будет совсем другой. Поверхность – это большое пространство, а не замкнутый лабиринт петляющих туннелей. Поскольку наши враги рассеяны, нашей задачей будет окружить их, чтобы собрать вместе. Он в упор посмотрел на младшего брата:

– Нам не нужен будет головной дозор, и в таком столкновении пантера принесет только беспокойство, а не пользу.

Дзирту пришлось удовольствоваться этим ответом. Спорить было бесполезно, даже если бы ему удалось уговорить Мазоя отдать пантеру, в чем он в глубине души сомневался. Пришлось изгнать из сердца и мыслей свои желания и заставить себя прислушаться к словам брата. Ему предстояло величайшее в его молодой жизни свершение, и ожидала величайшая опасность.

В последние два дня, когда план битвы был детально разработан, Дзирт находился в состоянии всё нарастающего волнения. От переполнявшей его нервной энергии, ладони были мокрыми от пота, а глаза светились решимостью.

Несмотря на разочарование по поводу Гвенвивар, Дзирт не мог подавить кипевшее в нём возбуждение. Он всегда жаждал именно такого приключения, ведь оно могло дать ответ на мучившие его вопросы о своём народе. Там, наверху, в огромном незнакомом мире, обитали наземные эльфы, невидимый кошмар, ставший общим врагом, а значит, общей заботой всех Дроу. Дзирт сумеет снискать славу в бою, достойно отомстив самому ненавистному врагу своего народа. До сих пор он всегда сражался по необходимости: в учебных боях или против глупых чудовищ, появлявшихся чересчур близко от жилья.

Теперь он встретится с другим врагом. Теперь все его выпады и удары будут продиктованы более сильными чувствами: им будут руководить честь его народа, его доблесть, решимость отомстить угнетателям. Дзирт должен был верить в это.

В ночь накануне выступления, лежа на походной кровати, молодой эльф проделал над собой несколько медленных движений саблями.

– На этот раз, – громким шёпотом обратился он к своим любимым клинкам, восхищаясь их замысловатым танцем, впечатляющим даже на такой скорости, – на этот раз ваш звон будет звучать как гимн справедливости!

Он положил сабли сбоку от кровати и повернулся, стараясь уснуть.

– На этот раз, – повторил он, сжав зубы и решительно сверкнув глазами.

Что выражали эти заявления – веру или надежду? Когда сомнения впервые закрались к нему в душу, он поспешил подавить их, не имея времени для бесплодных вопросов и размышлений. Он прогнал прочь мысли о возможном разочаровании, которому не было места в сердце воина Дроу.

Для Дайнина же, с любопытством глядевшего на Дзирта из тёмного коридора, эти слова прозвучали так, словно младший брат старался убедить самого себя в правоте своих слов.

Глава 20

Этот незнакомый мир

Четырнадцать членов патрульной группы пробирались по запутанным туннелям и громадным пещерам, внезапно открывавшимся перед ними. Бесшумно ступая в своих волшебных сапогах, почти невидимые под плащами пивафви, они переговаривались только с помощью языка жестов. По большей части наклон почвы едва ощущался, хотя временами группе приходилось карабкаться вверх по скалистым расщелинам, с каждым шагом приближаясь к цели. Они пересекали границы территорий, где обитали чудовища или другие расы, однако ненавистные гномы и даже дергарские дворфы предусмотрительно не высовывались из укрытий. Мало кто в Подземье стал бы намеренно преграждать путь отряду вооруженных Дроу.