Отступник, стр. 38

Альтон признавал, что превысил свои полномочия и что за это придётся дорого заплатить, если он не найдет никакого выхода из положения.

– Ну что, ты запомнил сегодняшний урок? – обратился Мазой к Дзирту, хотя вопрос, по-видимому, относился скорее к Альтону.

Дзирт отрицательно помотал головой:

– Я не очень уверен, что понимаю смысл происходящего.

– Это демонстрация слабости магии, – объяснил Мазой, стараясь скрыть истинную причину схватки. – Чтобы ты понял, что происходит, когда маг забывает о границе своих возможностей, и насколько уязвим волшебник, одержимый, – он взглянул на Альтона, – желанием постоянно демонстрировать свои чары. Полная беспомощность наступает, когда намеченная магом жертва становится его навязчивой идеей.

Понимая, что всё сказанное Мазоем – ложь, Дзирт не мог найти объяснения сегодняшним событиям. Что побудило мастера Магика напасть на него? Почему Мазой, всего лишь студент, стал так рисковать, придя на помощь своему подопечному?

– Не будем больше утомлять учителя, – сказал Мазой, надеясь уклониться от дальнейших расспросов Дзирта. – Теперь пойдем в зал для занятий, я покажу тебе Гвенвивар, мою волшебную зверушку.

Дзирт взглянул на Альтона, не зная, чего ещё можно ожидать от непредсказуемого учителя.

– Ступай, ступай, – спокойно произнёс Альтон, зная, что, только поддержав Мазоя, он сможет избежать гнева своей приемной верховной матери. – Уверен, что сегодняшний урок будет усвоен, – добавил он, глядя на Мазоя.

Дзирт посмотрел на Мазоя, потом опять на Альтона. Пусть будет так. Он хочет больше узнать о Гвенвивар.

Вновь приведя Дзирта в свои личные покои, Мазой достал полированную ониксовую фигурку пантеры и призвал к себе Гвенвивар. Маг вздохнул с облегчением, когда познакомил Дзирта с кошкой: увидев пантеру, тот совершенно позабыл об инциденте с Альтоном.

Никогда прежде не видел Дзирт столь необычного волшебного существа. Он сразу ощутил силу Гвенвивар, её благородство, которое вступало в противоречие с натурой зачарованного зверя. И действительно, гладкая лоснящаяся мускулатура, полные грации движения словно воплощали в себе охотничьи качества, столь высоко ценимые тёмными эльфами. Наблюдая за движениями Гвенвивар, Дзирт подумал, что сможет усовершенствовать собственные боевые приемы.

Мазой позволил им провести несколько часов в играх и шутливых потасовках, радуясь, что Гвенвивар поможет загладить вред, нанесенный неразумным Альтоном.

А Дзирт уже и думать забыл о встрече с Безликим.

– Мать СиНафай этого не поймет! – предупредил Мазой Альтона, когда позже они остались вдвоем.

– Ты ей всё расскажешь, – тусклым голосом сказал Альтон. Он был настолько обескуражен провалом попытки убить Дзирта, что всё остальное его почти не волновало.

Мазой покачал головой:

– Она не должна узнать.

На обезображенном лице Альтона появилось нечто похожее на подозрительную улыбку:

– Чего ты хочешь? – робко спросил он. – Твоё пребывание здесь почти закончено. Что ещё может дать Мазою его учитель?

– Ничего. Мне ничего от тебя не надо.

– Тогда в чём дело? Не люблю, когда за мной остаются долги. С этим должно быть покончено раз и навсегда!

– Так оно и будет, – ответил Мазой. Однако Альтона это, по-видимому, не убедило. Мазой между тем продолжал рассуждать:

– Что бы я выиграл, если бы рассказал Матери СиНафай о твоём безрассудном поведении? Допустим, она убьёт тебя, но тогда планируемая война с Домом До'Урден потеряет всякий смысл. Ты как раз то звено, которое делает эту войну оправданной. Я хочу, чтобы война была, и не стану рисковать ею ради сомнительного удовольствия быть свидетелем твоей мучительной смерти! Альтон мрачно согласился:

– Я вел себя глупо. Когда я позвал сюда Дзирта, то не собирался убивать его, просто хотел понаблюдать за ним, чтобы быть во всеоружии, когда наконец придёт время. Но увидев его, этого проклятого До'Урдена, таким беззащитным….

– Я понимаю, – искренне сказал Мазой. – У меня тоже возникало такое желание, когда я на него смотрел.

– Но ведь у тебя нет зуба на Дом До'Урден?

– Не на дом, а именно на него! Я наблюдал за ним почти десять лет, изучал его повадки и поведение.

– И то, что ты видел, тебе не нравилось? – с надеждой спросил Альтон.

Мазой мрачно ответил:

– Он чужой. После шести месяцев, проведенных с ним бок о бок, я чувствую, что знаю о нём меньше, чем когда-либо. Он не честолюбив – и всё же выходил победителем великого состязания своего класса девять лет подряд. Это беспримерно! Магию он схватывает мгновенно; он мог бы стать очень сильным магом, если бы избрал этот род занятий. – Мазой сжал кулак, ища слова для выражения его истинных чувств. – Ему слишком легко всё дается. Такое впечатление, что ему всё дается легко; а успехи в воинском деле не оставляют на нем следов.

Альтон заметил:

– Он талантлив, но при этом занимается гораздо упорнее всех, кого мне доводилось видеть!

– Проблема не в этом, – огорченно простонал Мазой.

В характере Дзирта До'Урдена было нечто неуловимое, что действительно раздражало молодого Ган'етта. Он не мог сказать, что именно, потому, что никогда не встречал такой черты ни у одного тёмного эльфа, и потому ещё, что это было несвойственно ему самому. Мазоя, как и многих других студентов и учителей, беспокоило, что Дзирт преуспевал во всех военных искусствах, которые особенно ценились у эльфов Дроу, но при этом оставался совершенно бесстрастным. Ему не пришлось платить той цены, которую платили другие дети Дроу задолго до поступления в Академию.

После нескольких минут бесплодных размышлений Мазой сказал:

– Неважно. В своё время я больше узнаю о молодом До'Урдене.

– А я считал, что твоё наставничество закончилось! Ведь на последние шесть месяцев учёбы он направляется в Арак-Тинилит, а это вне пределов твоей досягаемости!

Мазой объяснил:

– Мы оба заканчиваем через шесть месяцев и практику будем проходить вместе в патрульных войсках.

– Там очень многие будут в это время, – напомнил ему Альтон. – В коридорах этого района ходит множество патрульных групп. Ты можешь никогда и не встретиться с ним!

– Я уже всё устроил, чтобы попасть с ним в одну группу, – ответил Мазой и достал из кармана ониксовую фигурку зачарованной пантеры.

– Взаимное соглашение между тобой и молодым До'Урденом?

– Похоже, Дзирту понравилась моя киска, – ухмыльнулся Мазой.

– Очень понравилась? Береги спину от его сабель! – предупредил Альтон.

– Пусть лучше наш друг До'Урден побережёт спину от когтей пантеры! Рассмеялся Мазой.

Глава 16

Святотатство

– Последний день! – облегченно вздохнул Дзирт, надевая церемониальные одежды.

Если первые шесть месяцев этого последнего года, проведённые за изучением тонкостей магии в Магике, были наиболее приятными из всех, то последние шесть месяцев в школе Ллос оказались самыми худшими. Каждый день Дзирт и его товарищи выслушивали бесконечные восхваления Паучьей Королевы, истории и пророчества о её могуществе и о наградах, которые она дарует своим верным подданным.

Правильнее было бы сказать не «подданные», а «рабы» – к такому заключению пришёл Дзирт. Ни разу в огромной школе божества Дроу не услышал он ничего похожего на слово «любовь». Его народ поклонялся Ллос; женщины Мензоберранзана всю свою жизнь посвящали служению богине. Впрочем, их жертвы были отнюдь не бескорыстны: каждая жрица Паучьей Королевы домогалась звания верховной жрицы ради личной власти, которую давало это звание.

Сердце Дзирта не принимало всего этого.

Последние шесть месяцев в Арак-Тинилите Дзирт перенёс с присущим ему стоицизмом, опустив глаза долу и держа рот на замке. И вот наконец он дождался последнего дня – Церемонии Выпуска, события, особо чтимого Дроу. В процессе церемонии, как обещала Вирна, к нему придёт прозрение подлинного величия Ллос.