В погоне за тайной века, стр. 32

Путешественники с нетерпением ждут улучшения погоды и, как только туман редеет, снова спускают на воду свои суденышки. Их не страшит ни близость льда, ни раскаты грома. Они плывут, не выходя из байдарок почти четырнадцать часов.

Собственно, моряки останавливаются не потому, что они измучены до крайней степени непрерывной греблей. Просто им повстречалось эскимосское селение, и они хотят познакомиться с его обитателями. Правда, их встречают весьма настороженно. Мужчины держат наготове луки со стрелами, а женщины тем временем вместе с детьми удирают в тундру. Но табак делает свое дело. Завидев подарки, мужья криком останавливают своих жен и детей. И все стремительно бегут навстречу пришельцам.

Едва моряки сходят на берег, как эскимосы обнимают их за плечи и «приветствуют усердным потиранием носов и щек об наши носы и щеки, дополняя ласку плотным ударом каждого из нас рукою в спину».

Женщины преподносят морякам холодную воду. Мужчины показывают свою меткость в стрельбе из лука и рассказывают, между прочим, о том, что путешественники скоро вступят в пределы, где обитает племя каклигмютов, о воинственных нравах которых известно всем жителям северных берегов. «Они всегда худо расстаются», — предупреждают эскимосы Кашеварова.

Моряки торопятся. В 8 часов утра 16 июля они снова отправляются в путь. Через три часа они достигают мыса Тутагвик, что по-эскимосски означает «место, необходимое в дороге». Занимаясь описью его берегов, путешественники встретились с большой группой эскимосов и роздали им табак, который они тут же стали курить. Курили мужчины, женщины и дети.

«Один пяти- или шестилетний мальчик, — писал Кашеваров, — торопясь к матери своей потянуть табаку, побежал через вязкое болото, упал и стал кричать. Все дикари в одно мгновение и с воплем отчаяния бросились к мальчику. Вытащив из болота, иные стали его раздевать, другие совать ему в рот трубку. Одним словом, сделалась такая суматоха, как будто ребенок совершенно погибал». [180]

Кашеваров вместе со всеми суетился около пострадавшего ребенка. Видя всеобщее внимание, мальчишка громко орал. Путешественник дал ему лист табаку и тем унял потоки его слез. Эта любовь к детям восхищает мореплавателей.

Эскимосы пляшут, затем заунывно поют и наконец требуют от спутников Кашеварова — алеутов — ответного представления.

«Гребцы мои ни за что не хотели плясать по-своему, по-алеутски, — писал Кашеваров, — но согласились показать пляску колошенскую, для выполнения которой они вымазали свои лица сажей из кухонной посуды и, накинув на себя погрязнее одеяла, вышли из палаток, вооруженные вместо бубен кастрюлями. Дикари, не ожидавшие видеть такое превращение, изумились и вдруг все сели. Это ободрило алеутов. Они стали так ломаться и кричать, что и сами колоши удивились бы. Военная пляска и громкая песня, сопровождаемая оглушительною музыкою нового рода, так понравилась дикарям, что они несколько раз просили алеутов все это повторить». [181]

19 июля экспедиция достигает залива Перд. Путь дальше на восток и север закрывает мелкобитый лед. Он так густ и так прижат к берегу, что нет никакой возможности пробраться через него даже на легких байдарках. Кашеваров взбирается на самый высокий утес. Льды верстах в десяти становились более редкими, но берег был так изборожден рытвинами, что по нему невозможно было перенести байдарки. По приказу Кашеварова его помощник Малахов идет осматривать озера в тундре. Если они будут достаточно глубоки и направлены вдоль берега, экспедиция воспользуется ими для дальнейшего продвижения вперед. Но и Малахов не приносит утешительных вестей. Озера слишком мелки, а тундра совершенно раскисла и по ней невозможно перенести тяжело груженные байдарки.

Воспользовавшись вынужденной остановкой, Кашеваров посетил в окрестностях залива летнее селение эскимосов. Житель Тукак рассказал, при этом показав на песке, что от мыса Барроу (Кибаллю) берег уклоняется к востоку и тянется прямой линией «на один день езды байдарой, а потом чрезвычайными извилинами продолжается по тому же направлению до устья реки Большой». [182]

Тукак предупредил Кашеварова, что «люди чем далее, тем хуже; они на всех нападают». Он же поведал, что летом 1836 года с восточной стороны приезжали русские люди и вели торговлю. На память о своем посещении они оставили жителям листок из рукописного морского календаря, который составлялся в Ново-Архангельске.

Кашеваров вспомнил, что управляющий Александровским редутом Федор Колмаков рассказывал ему о том, что креол Лукин в июле 1836 года от устья реки Хулитна совершил путешествие к северу, вышел к берегам ледовитого моря, продал товары местным жителям и благополучно возвратился в своему поселению.

22 июля ветром отжало льды и путешественники направились к мысу Барроу, который они обошли утром следующего дня. Тщательно исследовали моряки неведомые пространства, занося в свой журнал все, что могло представлять интерес не только для гидрографии, но и для географии в самом широком смысле этого слова.

Плавание проходило в очень трудных условиях. Необходима была исключительная ловкость, находчивость и мужество, чтобы, плывя на утлой маленькой байдарке, пеленговать приметные места берегов и наносить их на карту с точностью, которой будут восхищаться многие поколения исследователей.

Кашеваров не упускал из виду ни одной самой незначительной речки, ни одного самого маленького островка, мели или прибрежного озера. При этом надо иметь в виду, что во время работ путешественникам постоянно мешали льды, волнение, ветер и ненастная погода. Описные работы опирались на многочисленные астрономические пункты, которые Кашеваров систематически определял, как только позволяло состояние неба.

Снова и снова эскимосы предупреждают Кашеварова, чтобы он остерегался жителей дальних мест, которых они называют недобрыми и жестокими людьми… После того как позади остается мыс Барроу, путешественники больше не встречают прежнего доброжелательства. Не помогают ни табак, ни сердечное отношение. На подарки американцы отвечают попытками напасть на экспедицию, и только «готовность к обороне» останавливает их дерзость.

Мужественно и спокойно продолжает Кашеваров исследовать северные берега Русской Америки, ищет удобные бухты, осматривает тундру, где под небольшим слоем почв он находит твердый лед. Неожиданно встречаются мелкие грибы и целые заросли голубых фиалок, золотых полярных маков и белых ромашек. Виднеются следы оленей и волков. Кругом пустынно. Не слышно птиц. Одну лишь полярную сову удается вспугнуть путешественникам. В глубине материка синеют большие и малые зеркальца многочисленных озер.

23 июля экспедиция открыла залив Прокофьева. К северу от него виднелась цепь низких и мелких островов, а за ними в океане возвышались ледяные горы.

На следующий день на карту был положен большой мыс, который назвали именем Степового, под начальством которого Кашеваров прошел курс в училище флотских штурманов.

Чем дальше уходит горсточка путешественников на восток, тем более осложняется обстановка. Их почти непрерывно на больших байдарах преследуют люди, которые не скрывают своего намерения засыпать их стрелами. Едва они заканчивают опись вновь открытого мыса Врангеля, как возле лагеря пристают три байдары каклигмютов. Они продают Кашеварову несколько крупных рыб и рассказывают, что дальше берег изрезан многочисленными заливами и тянется в восточном направлении.

Возвращение

Кажется, пока ничего не предвещает опасности. Но это лишь перемирие. К вечеру местные жители окружают палатки моряков и всю ночь не отходят от них. С беспокойством наблюдают часовые, как число американцев все возрастает и все определеннее они показывают свое намерение расправиться с пришельцами.

В то время как Кашеваров с помощью своего переводчика Утуктака пытается объяснить мирность своих намерений, несколько мальчишек пробираются в его палатку и выкрадывают журнал экспедиции, хронометр и термометр. Эти вещи ему дороже всех сокровищ, и он готов предпринять решительные меры, чтобы вернуть журнал и инструменты экспедиции. И хотя все, что было украдено, вскоре возвратили Кашеварову, настроение жителей не стало более миролюбивым. Путешественники замечают, что многие из них «приготовили ножи». Жители уговаривали Утуктака оставить экспедицию, «объявив ему прямо, что скоро много людей соберется на мыс Барроу, и там в числе 20 байдар они нападут на нас непременно, — писал Кашеваров. — Мы нисколько не сомневались в том, что многочисленность диких действительно придаст им еще более дерзости и нам не избежать больших хлопот».