Юность, стр. 61
– А дочь? – спрашиваю, но она лишь улыбается, вместо неё отвечает мама:
– Ради твоего возвращения, сынок…
Ооли вдруг на что-то указывает мне глазами. Слежу за её взглядом – аптечка? Обычная земная аптечка? И вдруг меня пробивает жаркая волна желания. Если бы мы были одни, я бы точно не выдержал… Придётся потерпеть… Саури понимает, что я сообразил, в чём дело, и на мгновение высовывает язычок, дразнясь. Шутливо грожу ей пальцем, и она тут же прыгает ко мне, только с другого бока, чтобы не сгонять Аами. Ввинчивается мне под мышку, кладёт свою ещё влажную головку мне на грудь, счастливо вздыхает и закрывает на мгновение глаза. Её ладошка скользит мне под рубашку, укладывается на боку, слегка щекоча. Я, не обращая ни на кого внимания, целую её в пушистую макушку, прижимаю к себе.
– Атти, кто приехал с тобой? – отвлекает меня вопросом мама.
Как ни странно, первой отвечает Ооли:
– Аами моя родственница. Десять лет назад корабль моего старшего брата пропал в этих местах. Поиски не дали никакого результата. Мы думали, их затянула чёрная дыра, но… – Она ласково гладит прижавшуюся ко мне с другой стороны старшую дочь: – Вот… племянница… Как ты только нашёл её, Атти?
Порывисто приподнимает головку, быстро, легко целует, и я замираю от счастья… Но тут же спохватываюсь. Надо же представлять девчонок…
– Это – Льян Рёко… – показываю на рёску. Та склоняет голову, уцепившись за ткань одеяния на груди возле шеи. – Дочь императора Рёко. Одна из многих…
Все вздыхают от удивления, включая сестрёнок, с которыми та сдружилась по-настоящему.
– Словом, она добровольно отказалась от своего титула и уехала из империи. Её дед, как я уже говорил, герцог Юга. И думаю, прежде чем отправлять девушку к нему, надо бы сначала написать ему письмо…
Льян кивает. Всё верно. Зимой особо не напутешествуешься. А ну как герцог решит не признавать внучку? Из Рёко ведь она сбежала тайно… Да ещё надо будет срочно выдавать замуж, чтобы не было последствий… И дипломатических, и других…
– Это – младшие дочери маркиза дель Тумиана, Умия и Иолика, мама, досы…
На лицо матушки наползает тень.
– Ты виделся с Лиэй дель Тумиан?
– Я люблю Ооли, мама…
Саури при этих словах счастливо улыбается. Она действительно рада моему приезду! И я не ощущаю ни малейшей фальши в её поведении. Из-за ребёнка? Наверное… Она же любит девочку, которую родила, и часть этой любви достаётся и мне, как второму родителю…
– Тогда…
– Я виноват перед ними, хотя и отчасти, потому и согласился на просьбу досы Лиэй дель Хааре забрать её сестёр в Фиори и выдать их здесь замуж. Более того… – Предупреждая все вопросы, чуть повышаю голос: – Я дам им достойное приданое. Вопрос решён.
Тишина. Потом Маура решается спросить:
– А наши воины, сьере граф?
– Вам что, никто ничего не сказал?! – Мои брови лезут вверх от удивления.
Все мотают головой. Ну дела…
– Триста воинов Парды ушли выполнять приказ Совета. Триста вернулись домой. Всего Фиори потеряло павшими тысячу четыреста человек… И… герцога Востока, Урма дель Саура…
Тишина. Потом Маура снова задаёт вопрос:
– Кто остальные люди, приехавшие с вами, сьере граф?
– Старик – лекарь. Его зовут Долма. Вся его семья погибла при захвате его родного города рёсцами, а мы заставили его лечить наших раненых. Постепенно нашли общий язык, и когда наша служба империи закончилась, то я предложил ему уехать с собой, потому что оставаться дома ему было нельзя после службы нам.
– Но у него такая молодая жена…
Киваю в ответ.
– Она была рабыней, захваченной в плен. Приставили служанкой к лекарю. Чтобы освободить её, Долма женился на ней. Гуль очень добрая. Ну а девочка – внучка лекаря. Единственная из его семьи, оставшаяся в живых, кроме него…
– Хм… Остаётся одна женщина…
– Каан, – чётко произносит Аами.
Киваю:
– Она – служанка дочери. Не мне же, мужчине, ухаживать за девочкой?
– И что ты собираешься с ней делать?
Пожимаю плечами:
– Я предложил ей выбор: либо она возвращается на родину, в Тушур, либо остаётся здесь продолжать воспитывать Аами…
Мама вздыхает:
– Война… Будь проклят тот, кто придумал её!
Я набираю в грудь больше воздуха, собираясь признаться в том, что весной Парда подвергнется нападению… Точнее, я сам начну войну, но Ооли, словно прочитав мои мысли, успевает закрыть мне рот своей ладошкой, внимательно смотрит мне в глаза, и словно слышу то, что она желает мне сказать: «Хотя бы сегодня, муж мой, пусть твоя мама будет счастлива…»
Глава 23
Я просыпаюсь рано утром, по привычке, въевшейся мне за месяцы похода в Рёко. Ооли сладко посапывает, обняв мою грудь. Какая она… милая… Лежу, глупо улыбаясь от переполняющего меня счастья. Теперь у меня есть любимая женщина, ребёнок, даже двое, мама… Настоящая семья, которой я лишился в пять лет из-за глупой, никому не нужной войны. На тонком личике саури довольная сонная полуулыбка. Учитывая, что мы уснули лишь под утро, не в силах насытиться друг другом… Наша дочурка сегодняшнюю ночь провела с кормилицей, ради такого случая можно. Но впредь она будет с нами. Ребёнку нужны и мать и отец. И… Я сделаю всё возможное и невозможное, но никому на свете не отдам мою жену и дочерей. Клянусь Высочайшим…
Моя рука ласково гладит пушистые мягкие волосы, рассыпавшиеся по одеялу. Жадно вдыхаю их цветочный аромат. Боже, как же она красива… И – неслыханное чудо: наш общий ребёнок! Наша дочурка, которая вырастет настоящей красавицей… Длинные ресницы слабо затрепетали, а затем раскрылись, и на меня взглянул ещё покрытый сонной поволокой светло-серый глаз. Недоумение, испуг, потом пришло узнавание. Слабая улыбка трогает пухлые губки. Жена чуть приподнимается на локте, подаётся вперёд и устраивается на моей груди. Её ладошка нежно гладит мои грудные мышцы… Саури сладко вздыхает, потом чуть поворачивает головку, чтобы видеть моё лицо, приподнимается на локте. И… надо закончить последнее дело. То, что стоит между нами…
– Прости меня.
На личике появляется гримаска недоумения.
– За что? Ты изменил мне?! – мгновенно вспыхивает. Характер у неё словно порох.
– Нет, что ты!..
Ооли не может понять меня, и я поясняю:
– Прости за то, что оставил тебя здесь одну…
Она подаётся немного назад, сложная игра чувств отражается на удивительно живом личике.
– Это твой долг, супруг мой. Зато у нас есть дочка…
– Наше чудо… Наше солнышко… – Я прижимаю её к себе и касаюсь её сладких губ своими губами: – Я люблю тебя. Люблю, Ооли… Больше всего на свете. Ты моя единственная…
И это не ложь, не красивые слова. Эта саури была рождена именно для меня. Для того, чтобы стать моей женой. Таково её предназначение. Я это знаю. И она тоже знает. Как то, что я, человек, терра хомо, лютый враг всего её вида, был рождён для того, чтобы стать мужем. Опорой, надеждой, защитой наших детей…
– Мама сказала, что скоро прилетят твои соплеменники…
– Через пару-тройку лет. Раньше вряд ли успеют…
– Лучше бы успели.
– Почему?
Она мрачнеет:
– Потому здесь появятся и мои собратья по расе. И пусть я враг землянам, но у меня есть слабая надежда, что если первыми прилетят твои сородичи, то я смогу остаться живой. И моя дочь будет жива. Если же раньше явятся мои соплеменники, то… – Она всхлипывает и крепче прижимается ко мне: – Тебя убьют. Нашу дочь привяжут ко мне, и нас вместе сожгут на главной площади перед дворцом Владыки кланов. За то, что я опозорила наш род… Ведь после того… той ночи… я должна была умереть… Наложить на себя руки… – Она сглатывает, словно ей что-то мешает говорить. – Но я… не смогла… словно что-то остановило меня…
Я в ужасе застываю, услышав, что мог лишиться своей любимой.
– Я никогда, никому не отдам тебя. Пусть хоть все кланы, все солдаты Империи прилетают сюда – ты моя жена! Мать моих детей! И никто и ничто, даже сама смерть, не разлучит нас.