Море Троллей, стр. 81
Позади повозки шествовала Фрит с несколькими рабами из числа домочадцев и король Ивар собственной персоной. Он был так слаб, что с трудом передвигал ноги и поневоле опирался на двоих своих спутников.
Вух-вух-вух! — ухали в кронах мелкие бурые совы. Где-то невдалеке завизжала рысь. Ночь была напоена прохладными лесными ароматами, полная луна ярко освещала дорогу.
Но вот наконец и поляна, поросшая белыми цветами, — Луг Фрейи. Казалось, будто сонмы звезд пали на землю — а дальше, в глубине, там, где луг заканчивался, над черной водой и торфяником торчали низкорослые, чахлые деревья. Там начиналась Топь Фрейи.
Повозку подкатили к краю луга. Четверо домочадцев расстелили поверх цветов белую ткань. Еще двое рассыпали по ней рыже-золотую шерсть: в лунном свете она казалась почти черной. При виде нее кошки зашипели и зафыркали.
— Они мне в жизни этого не простят, — сетовал жрец Фрейи.
— Заткнись, или языка лишишься! — завопила Фрит.
Над толпой пронесся сдавленный ропот.
— Неужто она дерзнет поднять руку на жреца? — прошептал кто-то.
— Заткнитесь все, или тоже лишитесь языков! А ну, давайте-ка, возвращайтесь в лес, но далеко не уходите. Мальчишка с Торгиль останутся здесь.
Скандинавы испуганно отошли подальше, чуть ли не на руках неся короля Ивара: ноги у того распухли от долгой ходьбы.
Домочадцы раздели Фрит. Джек зажмурился, но Торгиль пихнула его в бок.
— Нет, ты посмотри! Зрелище-то занятное!
И верно, зрелище было занятное — но и кошмарное. Тело Фрит белело под полной луной, кожа казалась мягкой и дряблой, точно плесень на тухлом мясе. И тело это — не то чтобы человеческое и не то чтобы троллье — непрестанно меняло свои очертания: раздувалось, вспухало, собиралось в морщины и складки. Руки покрывались чешуей, но чешуя эта тут же отслаивалась. Пальцы ног то растопыривались в разные стороны — по шесть или семь на каждой ступне, — то вновь съеживались до нормальных человеческих размеров. В общем и целом картина была малоприятная.
Рабы аккуратно сложили одежду Фрит на краю луга. Сверху поблескивало ожерелье из серебряных листьев, столь милое сердцу Торгиль, — то самое, что ей пришлось волей-неволей уступить королеве. Пальцы девочки крепче стиснули рукоять меча.
— Даже и не думай напасть на меня, воительница, — прозвучал холодный голос Фрит. — Ты — в кольце воинов. Одно лишнее движение — и я прикажу отрубить тебе правую руку. Как тебе это понравится? Навечно остаться калекой и никогда более не участвовать в битвах?
Джек слышал, как девочка скрипнула зубами. В былые дни Торгиль очертя голову бросилась бы на свою обидчицу, и Хель с ними, с последствиями. Источник Мимира научил ее выдержке.
Фрит жестом отослала рабов: теперь в центре луга осталась лишь она одна, да еще Джек с Торгиль. Луна почти достигла зенита. Фрит опустилась на ткань: шерсть тихонько зашуршала под ее тяжестью. Сколько, однако же, шерсти вышло с девяти гигантских тролльих кошек! То-то роскошные волосы заполучит Фрит — на диво всему Срединному миру!
Луна тем временем поднималась все выше и выше — и вот наконец засияла прямо над головой. На болоте закричала гагара, кто-то шумно плюхнулся в трясину. По иссиня-черной поверхности трясины побежали небольшие волночки.
— Ты глянь-ка, — шепнула Торгиль.
Тут и там, и повсюду на белой ткани шерсть словно ожила и задвигалась. Пряди свивались в длинные локоны, шурша и извиваясь, ползли к голове Фрит и прирастали к голому черепу. Не прошло и нескольких минут, как королева уже покоилась на ложе из роскошных, длинных волос. Потом начала изменяться и она сама. Тело ее вытянулось, постройнело. Лицо вновь обрело форму идеального сердечка — за такое лицо короли отдают свои короны. Джек отлично понимал, как Ивара Бескостного угораздило в нее влюбиться. Да она едва ли не прекраснее самой Фрейи!
А шерсть все шуршала и шуршала. Фрит было велено взять лишь треть, — а она отобрала у кошек все. Остатки шерсти оплели ее тело, а затем и лицо. Королева лежала, словно загипнотизированная, — явно не сознавая, что происходит. Она неотрывно глядела на луну, а шерсть покрывала ее все гуще и гуще, пока Фрит не сделалась лохматой точно дикий зверь. Тело ее вновь изменило очертания — превратилось в здоровенную, косматую, ни на что не похожую тушу.
Фрит поднесла руку к лицу — и завизжала. В этом яростном вое не было ничего человеческого — равно как и тролльего. Королева вскочила на ноги и разодрала белую ткань с той же легкостью, с какой вы разорвали бы паутинку, сбрызнутую утренней росой, — растерзала в лохмотья, пронзительно голося и завывая. Слов в ее вопле было не разобрать. Возможно, в этом своем новом обличье говорить Фрит просто разучилась. Вот она поднялась на задние лапы — и, по-волчьи задрав голову, выплеснула свою ярость в лицо полной луне.
Джек бросился к повозке — освободить Люси с Хейди. Стражники уже вернулись, но при виде нового облика своей повелительницы испуганно замешкались под деревьями. Зато кошки разбушевались не на шутку — что твои берсерки. Будь у них шерсть, она непременно встала бы дыбом у них на загривках. Но шерсти у них не было, так что кошки просто отчаянно орали и вырывались. Торгиль выхватила меч и перерубила привязь.
Кошки ринулись на луг. Фрит заметила опасность и обратилась в бегство. Бросилась в болото и запрыгала по кочкам, по-прежнему неумолчно визжа, а девять кошек мчались следом, разбрызгивая воду. Очень скоро плеск и крики затихли вдали.
Вообще-то в болоте есть безопасные тропы — если их знать, так топь можно пройти насквозь из конца в конец, некогда объяснял Джеку Руна. Возможно, Фрит и ее преследователи эти тропы знали. А возможно, что и нет…
— Ох, Джек, — выдохнула Торгиль, обессиленно приваливаясь к повозке. — В жизни такого удовольствия не получала!
А жрец Фрейи расхаживал по краю трясины и приговаривал:
— Кисоньки, кисоньки мои, кис-кис-кис! Кис-кис-кис!
Глава 41
ЛЮСИ ВЕРНУЛАСЬ
Дужек извлек Люси из повозки, удивляясь про себя, какая она маленькая и легонькая. Девочка беспомощно повисла у него на руках.
— Люси, это я, — шепнул Джек. — Ты в безопасности. Теперь мы поедем домой.
Но малышка не отозвалась ни словом, ни жестом.
— Ее разум блуждает дааалеко отсюда, — объяснила Хейди, в свою очередь спускаясь на землю. — Может, оно и к луучшему. Таким, как она, Фрит выдержать трууудно.
Один из воинов Ивара предложил понести девочку, и Джек пошел рядом, держа сестренку за руку. Короля погрузили в повозку — этакую тяжесть до дворца не дотащил бы никто. Двое скандинавов впряглись в повозку вместо кошек. Король словно бы не понимал, что происходит, хотя ему уже несколько раз объяснили, что и как.
— Ну где же, где же ты, мой троллий цветик? — причитал он под мерный скрип колес. — Так поздно — ей бы давно уже пора спать. Что-что, а поспать она любит, моя красавица!
— Не только Люсин разум бродит в иных пределах, — пробормотала Хейди.
Скакки и Руна встретили их возвращение ликующими воплями, а по мере того, как весть об исчезновении Фрит распространялась все шире, толпа, собравшаяся у дверей королевского чертога, тоже разразилась приветственными возгласами. Но Джек был слишком измучен, чтобы радоваться вместе с друзьями. По счастью, очень скоро все они покинули дворец и возвратились в усадьбу Олафа.
Дотти и Лотти приняли Люси из рук воина и тотчас же принялись отмывать малышку. Грязное платьице бросили в огонь; волосы девочки пришли в состояние столь плачевное, что пришлось их состричь. Теперь Люси выглядела еще более жалко — ни дать ни взять утонувший мышонок.
— А она вернется? — спросил Джек у Хейди.
— Может, и вернееется, если тыы ее позовешь, — отозвалась ведунья. — Я попробовала бы, да только мой голос так далеко не донесется. Она ведь тебя хооочет услышать.
Хейди водрузила на стол поднос со снедью и питьем. Затем все ушли, оставив брата с сестрой одних.