Море Троллей, стр. 65
— Какое… отменное… приключение! — выдохнула она. Веревка едва не задушила ее, но охваченной восторгом воительнице дела не было до таких мелочей. — Я сражалась с гигантским орлом! Я висела над пропастью, как Один на Иггдрасиле! Я так… так… счастлива!
— Хрю-ууу! — обиженно хрюкнул Золотая Щетина.
В голове у Джека мутилось; он оглянулся и увидел, что в самой середине моста зияет огромная дыра. По обе стороны от нее осталось лишь по тонкой ледяной перемычке. Посох провалился в сугроб — лишь почерневший кончик торчал наружу.
— Вот уж не думала, что ты умеешь творить такую магию, — воскликнула Торгиль. Она отплясывала вокруг, вся во власти безумного ликования.
— Да я тоже не думал, — признался Джек.
Теперь, когда все оказались в относительной безопасности, глубокая рана в плече, оставленная орлом, дала о себе знать. И тут над ним нависла гигантская тень. Откуда-то повеяло гнусным серным дыханием.
— Как насчет поколдовать еще немножко? — прошептала Торгиль, нащупывая нож. Но ножа не было. Он канул в пропасть вместе с орлом.
Джек поднял глаза: прямо над ним возвышалось чудовище из самых страшных, самых худших его ночных кошмаров. Страшилище было восьми футов ростом, голову и плечи его украшала взлохмаченная копна жестких оранжевых волос. Глаза цвета гнилых каштанов мрачно взирали из-под надбровных дуг, что больше всего походили на грибовидные наросты на древесной коре. А еще у чудовища были длинные зеленовато-грязные ногти, а зубы — существо как раз оскалило пасть — напоминали неплотно пригнанные друг к другу куски дерева. Клыки размером с козлиные рога приподнимали верхнюю губу в неизменно-злобной усмешке. Существо рыгнуло, и Джека вновь окутало отвратительной серной вонью.
И тогда Джек потерял сознание. А что ему еще оставалось? В конце концов, он впервые в жизни столкнулся с настоящем троллем…
Глава 33
ФОНН И ФОРАТ
Джек лежал на неправдоподобно мягкой постели. В комнате настолько красивой, что мальчик подумал: он, верно, уже умер и угодил на небеса. Стены покрывала роспись, вроде как на римской вилле, где жил Бард, вот только картины эти были совсем свежими. Деревья в цвету, домик, мужчина и женщина на крыльце, дети играют с собакой…
Пол был выложен разными сортами дерева так, что получался узор в виде осенних листьев. На металлической подставке изящной работы стояла металлическая же чаша, наполненная тлеющими угольками. От нее приятно тянуло жаром; теплый воздух овевал Джеку лицо: только эта его часть из-под одеяла и выглядывала.
Одеяло же восхищало и рисунком, и цветом, и в придачу было набито перьями. Джек устроился под ним так же уютно, как желудь под шляпкой.
Память между тем возвращалась — понемногу, урывками. Джек осторожно ощупал плечо. Оно было перевязано и болело куда меньше, чем он ожидал.
— Просыпается, — сказал кто-то.
Нет, не сказал, а что-то еще. Слова просто-напросто возникли в Джековой голове.
— А для двуногой дичи он вполне себе милашка.
— Ты дай ему позавтракать, а я пока пойду матери скажу.
Послышалась тяжкая поступь, дверь открылась и снова захлопнулась.
«Значит, я все же не на небесах, — горестно подумал мальчик, — а в плену у ётунов. Может, если закрыть глаза, они решат, что я опять заснул».
— Ничего у тебя не получится, — раздался хриплый голос. — А то мы не знаем, когда смертные лгут!
Джек открыл глаза — и тут же крепко-прекрепко зажмурился.
— Да знаю, знаю. К троллям надо привыкнуть. Лично я считаю, что смертные похожи на вареных лягушек, но я давно научилась смотреть на это сквозь пальцы.
Джек снова открыл глаза. Тролль — или, вернее, тролльша, судя по двум здоровенным выпуклостям под рубахой, — была еще крупнее того чудища, с которым мальчик столкнулся у ледяного моста. Волосы у нее на голове были не менее рыжие и топорщились не менее отчаянно. А вот плечи были прикрыты, так что косматые они или нет, с уверенностью сказать было трудно. Оттопыренные уши торчали точно ручки кувшина; тяжелые золотые серьги оттягивали мочки вниз: болтались они где-то на уровне подбородка. Из-под оттопыренной верхней губы выглядывали аккуратненькие клычки — ну, то есть аккуратненькие по сравнению с клычищами тролля-мужчины.
При всем при этом вид у тролльши был куда более ухоженный. Ногти — чистые, до блеска отполированные; зубы хоть и пугающего размера, зато в полном порядке… Да и выражение лица было довольно-таки приветливое.
«На расстоянии она, пожалуй, выглядит не так уж и кошмарно», — подумал Джек.
Ётунка издала резкий лающий звук — со страху Джек забился поглубже под одеяло.
— Ах, не так уж и кошмарно! Как вам это понравится?! Ну, вообще-то ты тоже не особо кошмарен, хотя манеры у тебя оставляют желать лучшего…
— Извини, — пробормотал Джек.
— Да ладно, чего уж там. Меня зовут Фонн. Мы с сестрицей Форат за тобой приглядываем.
— Спасибо, — поблагодарил Джек, не вполне будучи уверен, что подразумевается под «приглядыванием». Может, просто стерегут, чтобы добыча не сбежала, прежде чем ее слопают…
Фонн издала все тот же лающий звук. Видимо, она так смеялась.
— Да не едим мы больше двуногую дичь — разве что добудем ее в честном бою. И уж тем более никто не станет есть смертного, который явился с недостающей шахматной фигуркой из королевиного набора.
— Хорошо, что не потерял ее! Я уж боялся, что выронил ее на мосту…
— Тебе ее Фрит дала, верно?
Джек кивнул.
— И Фрит чего-нибудь взамен от тебя потребовала, это уж как пить дать. Она ведь никогда и ничего не делает просто так. Мама, помнится, ужасно переживала, что не может больше приглашать норн на шахматные партии. Она заказала новую фигурку, но конечно же никакой магии в ней уже не было, так что норны от нее отказались.
В голове у Джека роились десятки вопросов. Что еще за магия такая? И где норны сейчас? И откуда Фонн знает Фрит? И кто такая «мама»?
— Эй, полегче! — Фонн снова рассмеялась своим лающим смехом. — Тебе вообще-то покой нужен! Скажу тебе откровенно, эта твоя рана на плече оказалась тот еще подарочек. Я уж думала, рукой тебе больше не пользоваться, но мама песней вытянула-таки яд.
— Кто такая «мама»? — не отступался Джек.
— Горная королева. Мы с Форат — ее дочери. Равно как и Фрит, к великому нашему сожалению.
— Ты совсем непохожа на Фрит.
— Спасибо за комплимент. У нее был другой отец. Бедняжка… Он протомился в этой самой комнате много лет и все мечтал вернуться в Срединный мир, к семье. На стене — это они.
Изображения мужчины, женщины и детишек, играющих с собакой, разом исполнились нового смысла.
— А почему королева не отпустила его домой?
— Да погибла его семья. Они все остались погребены под снежной лавиной, а его мама спасла, но он ей так и не поверил. Он был ужасно несчастен; думаю, отчасти поэтому Фрит такая и уродилась. Но, разумеется… — Фонн вздохнула; вздох этот напоминал средней силы ураган. — Разумеется, главная ее беда в том, что ей нет места ни в одном из миров. Люди женятся между собой, неважно, из каких они мест. Но браки между троллями и смертными, равно как между смертными и альвами, почти всегда обречены на неудачу, а дети от таких браков вечно разрываются между тем миром и этим.
В комнату ворвалась Форат, и Джек непроизвольно нырнул под одеяло. Две девятифутовые тролльши с торчащими оранжевыми волосами и клыками — это уж слишком.
— А ну-ка, вылезай, трусишка! — приказала Торгиль.
Джек опасливо высунулся из-под одеяла. В жизни он так не радовался ни одному человеку! Торгиль щеголяла в новехонькой одежде, с новым сверкающим ножом у пояса и еще одним — пристегнутым к ноге.
— Да ты, я вижу, неплохо устроилась, — усмехнулся Джек.
— А почему бы и нет? Здесь по-настоящему здорово! Обожаю троллей!
Джек сел. Голова у него тут же закружилась, и мальчик вынужден был вновь откинуться на подушку.
— Отважное Сердце! А я про него и забыл! С ним все в порядке?