Море Троллей, стр. 57
Отзвучали последние слова песни. Джек опустил взгляд и увидел, что дух Олафа отлетел. Мальчик взял Торгиль за руку, помог ей выбраться из провала, а потом спуститься в долину. Свет быстро угасал; нужно было идти, пока видно хоть что-то.
Джек довел Торгиль до ложбинки между двумя валунами, а мешочек с Отважным Сердцем уложил в небольшую трещину в камне. Неважная защита от ледяного ветра, ну да что есть, то есть.
— Я схожу разожгу огонь, — сказал мальчик.
«От души надеюсь, что у меня получится», — добавил он про себя, усаживаясь на землю.
Джек знал, как поджечь растопку. Он проделывал это не раз и не два — украдкой, просто чтобы лишний раз убедиться, что не утратил этого умения. А здесь придется повозиться. Бревна толстые, многие из них отсырели. Зато мох сухой. Так что надо сконцентрироваться на нем…
Джек совсем продрог на холодном ветру и поплотнее закутался в плащ. Темно-синее небо усеивали мириады звезд; они мерцали и перемигивались над головой. Мальчик поглядел на далекие утесы и приметил, что на одной из вершин пылает огонь. Это еще что такое?! Может, ётуны встали там лагерем? Или они наблюдают за долиной? И тут Джек вспомнил про драконицу.
«Вот бы сподвигнуть ее разжечь костер, — размечтался он. — Но нет, нельзя. Она сцапает нас с Торгиль и скормит своим драконятам. От здешних мест ничего хорошего не жди. Ну что ж, — решил он, — начали».
Джек сосредоточился на жарком солнце, лучи которого изливаются на землю точно летний дождь. Это знание, схороненное в самых глубинах его сознания, только и ждало призыва.
Но до чего же трудно сохранять ясность мыслей! Мальчик весь продрог. Ветер теребил его плащ и пытался сорвать с головы капюшон. Уши онемели. «Сосредоточься. Сосредоточься», — приказывал себе Джек.
В славную же переделку они угодили! Они тут, чего доброго, и сами протянут ноги — причем гораздо раньше, чем ётунам представится возможность эти самые ноги пооткусывать. Этот мир принадлежит инеистым великанам, и они задуют любой огонь еще до того, как он вспыхнет. Джеку вдруг ужасно захотелось спать. Как славно было бы подремать малость. «Приляг, мальчик, — нашептывали инеистые великаны. — Что за чудесная, уютная постелька — лед».
— Мне холодно, — сказал Джек вслух.
«Это тебе только так кажется», — возразил Бард.
— Тебе-то хорошо говорить, — обиженно фыркнул Джек. — Ты сидишь себе под яблоневым деревом на Острове блаженных и играешь на арфе. Зимы там вообще не бывает. А здесь зима царит круглый год.
«Ты уверен?» — спросил Бард.
— Да, конечно, предполагается, что сейчас лето, — согласился Джек. — А холодно только из-за гнусных троллей и их мерзкой ледяной горы. Троллей хлебом не корми, дай всех и вся уморить холодом. Но они неправы. Сейчас и впрямь лето. Солнце только и ждет, чтобы подняться по другую сторону гор.
Джек мысленно поискал солнце и тут же почувствовал его полуденный жар. Свет всегда рядом, надо только знать, где смотреть.
Мальчик преисполнился уверенности. Здесь жизненная сила (а вместе с ней и магия) пульсировала куда ближе к поверхности. Вот ведь, оказывается, как просто увидеть Иггдрасиль! А вокруг по-прежнему шелестело: шорх, шорх, шорх. Олаф говорил, что это мысли ётунов, но Джек-то знал лучше. Это они — кто же, как не они? — но в придачу к ним еще и ястребы, и деревья, и рыбы — все, что живет и обитает в Ётунхейме. Джек слышал дыхание самой жизни, переполняющей эту чуждую землю.
Джек обратился к захороненному солнечному свету минувших лет. Он пробирался сквозь холод и тьму, пока не отыскал его — свет яростно полыхал в самом сердце мира инеистых великанов. Свет вел нескончаемую войну со льдом. По Джекову зову сияние набирало мощь, прорываясь сквозь незримую преграду. Вот оно вскипело, взбурлило, затапливая все на своем пути…
Торгиль предостерегающе закричала. Джек открыл глаза. На завале тут и там плясали язычки пламени: это занялся мох. Огонь стремительно распространялся; шипела и потрескивала сухая сосновая хвоя. Вот загорелись мелкие веточки, вот вспыхнули сучья покрупнее, а в следующее мгновение древесные стволы взорвались стеной пламени, что вознеслась к самому небу, вытягиваясь в могучую колонну.
Джек в ужасе бросился под защиту скал. Они с Торгиль, позабыв о вражде, испуганно жались друг к другу, а столб пламени тем временем поднимался все выше и выше. Вот он выпустил огненные ветви на манер дерева, озаряя ночь каскадами искр. Жар был таким нестерпимым, что детям пришлось спрятаться за валунами. Отважное Сердце, помогая себе когтями, выкарабкался из мешочка, и Джек перенес его в безопасное место.
— Мне дoлжно быть с Олафом! — внезапно закричала Торгиль.
И поползла к костру. Джек ухватил ее за здоровую ногу и с трудом удержал на месте.
— Дура! Олаф хотел, чтобы ты осталась в живых!
— Мне все равно! Я хочу в Вальхаллу!
— Тогда отчего бы мне просто-напросто не стукнуть тебя по башке камнем? — заорал Джек, вне себя от бешенства.
— Нет! Нет! — завизжала Торгиль в неподдельном ужасе. — Если воин погибнет от руки раба, он никогда не попадет в Вальхаллу. Он отправится прямиком в Хель. Это позорная смерть.
— Тогда сиди тихо, — рявкнул Джек. — Живи, черт тебя побери, или я точно размозжу тебе голову камнем!
— Это жестоко! Ты не посмеешь! — рыдала девочка.
— Еще как посмею!
Сверху донесся пронзительный крик — и дети разом позабыли о ссоре. Крик послышался снова, на сей раз куда громче. Джек поднял глаза: на них летела драконица. Она описала круг над столпом пламени, хрипло завопила, развернулась, вновь помчалась обратно. На ее брюхе и снизу на крыльях играли огненные блики. Драконица носилась туда-сюда, словно вихрь живого золота, громогласно бросая костру вызов.
А ведь воистину это вызов и есть, потрясенно осознал Джек.
— Она думает, это какой-то чужой дракон вторгся в ее долину, — пробормотал он.
— Нет. Она воздает почести Олафу, — возразила Торгиль.
Щеки ее блестели от слез, и Джек не стал спорить. Может, драконица и впрямь отдает дань покойному. И Олаф, и она — великаны, далеко превосходящие всех прочих. Может, уже сейчас Олаф любуется этими огненными чествованиями от врат Вальхаллы и думает про себя, что Срединный мир от века не знал погребения более великолепного.
Глава 29
МЕРЗЛАЯ РАВНИНА
Ледяная гора зарумянилась под рассветными лучами; налетел холодный ветер и серым облаком взметнул пепел, оставшийся от погребального костра Олафа Однобрового. Поднявшись выше, к солнцу, пепел побелел — и тоненькой струйкой потянулся на юг. Несколько обожженных поленьев отмечали край завала, но остальное сгинуло бесследно. Река как ни в чем не бывало продолжала свой бег по прежнему руслу.
Джек пересчитал скудные запасы. Мешочек с вяленой рыбой, мех для воды, склянка с маковым соком. Из оружия — только ножи. Меч Торгиль сгинул под завалом, зато осталась секира.
— Лучше брось меня здесь, — сказала Торгиль.
— С какой стати? Твоя лодыжка заживет.
— Заживет, но нескоро. Я дождусь драконицу и дам ей бой.
— Никакой драконицы ты дожидаться не станешь. Ты пойдешь со мной, или я размозжу тебе голову камнем.
Теперь, обнаружив, что Торгиль панически боится умереть от руки раба, Джек вздохнул с облегчением: у него появилось надежное оружие против упрямой девчонки. Разумеется, убивать ее он не собирается, но она-то этого не знает. Воительница судит о спутнике по своим собственным меркам…
— Это лишь означает, что нас обоих сожрут чуть дальше по дороге, — произнесла она, невесело улыбаясь.
Джек, вооружившись секирой Торгиль, отправился в лес за подходящей палкой для костыля. Он отыскал ясень — дерево, что в таких холодных краях встречается нечасто, — и срубил две ветки. Одну, раздвоенную на конце, — для Торгиль, чтобы удобнее было опираться. Вторую — себе на посох. Вообще-то посохом он обзаводиться не собирался, но шишковатое дерево напомнило Джеку почерневший посох, некогда принадлежавший Барду. Джек взял палку в руки: что за странное ощущение! Словно он ступил на тропу, некогда проложенную старым скальдом.