Открой свое сердце, стр. 32

Джиллиан смутно сознавала, что ведет Стивена в спальню. То ли ведет, то ли сопровождает. То ли следует за ним. Она не знала. Ей было все равно.

Она была словно в трансе. Ее затопили сильные ощущения, в которых равно смешались чувственное желание и особая утонченная потребность отдалить, продлить как можно дольше миг наслаждения. Для нее все перестало существовать, кроме Стивена Морроу, его прикосновений, его запаха, его ауры.

Для Джиллиан мир всегда был полон красок, но никогда ранее не испытывала она такой резкой остроты ощущений, когда даже прикосновение было мукой, а его дыхание, согревающее кожу, вызывало дрожь удовольствия.

Была ли это любовь?

Должно быть, так, потому что ничего похожего ранее она не испытывала и не могла даже представить себе нечто подобное.

Они приблизились к кровати, и Джиллиан почувствовала, как его пальцы, лихорадочно расстегивающие пуговицы на блузке, неожиданно замерли.

— Ты уверена?

Да , — мягко проговорила она и подкрепила свой ответ тем, что поднялась на цыпочки и прильнула к его губами в страстном поцелуе. Ее язык сплетался с его языком. Его губы сомкнулись вокруг ее рта, руки крепко прижали ее к нему, и ей показалось, что они уже одно целое. Ее тело сжигала безумная потребность в его ласках, она испытывала яростную жажду близости.

— Да, — прошептала она снова, когда его губы пробежали вниз по ее шее. — О да!

Стивен разжал руки и неловко стал расстегивать остальные пуговицы на блузке, затем бюстгальтер. Его губы притронулись к ее груди, и она почувствовала невыразимое ощущение, когда от его прикосновения соски ее отвердели и заныли. Джиллиан вздрогнула: его рот стал играть с сосками, кружа языком вокруг них, поддразнивая, пока она не могла больше выносить сладостную муку.

Почти бессознательно ее руки развязали ему галстук, расстегнули рубашку. Она тронула упругие золотые завитки волос на груди Стивена, его твердой мускулистой груди, которая сейчас была горячей и влажной. Прижавшись к нему, она услышала ровный сильный стук его сердца.

Джиллиан не смогла бы вспомнить, как, помогая друг Другу, они освободились от остатков одежды. Но вскоре они оказались на постели, и Стивен продолжал целовать ее, его рот двигался вдоль ее тела, разгоравшегося под этой лаской, а она еле слышно вздыхала от удовольствия. Тело ее трепетало и горело от каждого его прикосновения, до боли желая еще и еще, наслаждаясь каждой секундой происходящего.

Рука его спустилась к темному треугольнику в низу ее живота, коснулась его, стала ласкать сначала нежно, потом все более настойчиво, а когда ее вздохи перешли в тихие стоны, Стивен навис над ней, дразня ее своей возбужденной плотью, Так продолжалось, пока она в мучительно-сладостном исступлении не протянула к нему руки и не притянула к себе… на себя… в себя. Он вошел в нее сильным глубоким толчком, и Джиллиан не смогла сдержать возгласа от внезапной резкой боли. Он замер, и она почувствовала, как напряглось и окаменело все его тело.

— О Господи! — услышала она слова Стивена.

Боль уже растворилась, унесенная волной страсти, и руки ее снова притянули его вниз, к ней, чтобы восстановить утраченную близость.

— Все в порядке, — прошептала она. — Не уходи.

Стивен снова задвигался, но теперь медленно, нежно, пока она не поймала его ритм и не стала отвечать ему своими движениями. Восхитительное удовольствие разливалось, пульсируя по всем ее клеточкам. Тело Джиллиан инстинктивно откликалось на его движения, и она понимала, что это затягивает его все сильнее в самую ее сокровенную глубину, пока не почувствовала, что сойдет с ума от страсти, желания и дикой, неистовой, жадной и нескрываемой жажды завершения. Стивен задвигался быстрее, с удивительной мощью, она отвечала ему тем же, пока, наконец, они в едином ритме устремились вперед, к цели, которая, Джиллиан в этом не сомневалась, существовала где-то у нее внутри, и волны наслаждения, как круги по воде, стали расходиться по ее телу… разуму… душе.

Стивен затих на несколько мгновений. Они оба лежали тихо, давая страсти улечься окончательно, пробежать по их телам последней дрожью. Затем, очень медленно, он повернулся к ней.

— Ты была девственницей, — обвиняющим тоном произнес он.

Джиллиан сообразила, что это ему почему-то не понравилось. Голова ее лежала у него на груди, снова ухом к сердцу, чувствуя его биение. Его руки обняли ее, двигаясь с трудом, словно нехотя.

— Тебе не нравятся девственницы?

Он крепко сжал объятия.

— Я избегаю их, как чумы.

— Ну, теперь ты можешь больше не избегать меня, — она старалась говорить беззаботно, но на душе лежала тяжесть.

— Ах, Джиллиан, — вздохнул он, и руки его медленно двинулись в путь по ее телу, снова вызвав дрожь предвкушения.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Нет, тебе не жаль, — возразил он, и был совершенно прав. — Но почему?..

— Почему только сейчас? И почему именно ты?

— Да.

— Ты поверишь, если я скажу, что когда мне было десять лет, я решила, что 21 октября этого года, я стану… — Джиллиан поискала точное определение. Я буду лишена девственности? — Она понимала, что Стивен не примет настоящую причину: что она, помоги ей Боже, просто влюбилась в него.

Она услышала негромкий смех Стивена, и это было для нее лучшей музыкой, лучшей благодарностью, лучшим подарком.

Повернув к нему голову, Джиллиан поцеловала его в губы и почувствовала, как они подрагивают в улыбке.

Когда она, наконец, оторвалась от него, он лишь пробормотал:

— Ты — ведьма.

— Добрая или злая?

— Я еще не решил. Ты вообще относишься хоть к чему-нибудь серьезно?

— О, я отношусь к этому очень серьезно. Ничего столь великолепного со мной раньше не случалось. А для тебя это было великолепно, несмотря на то… — Она замолчала, не в силах вынести мысль, что ему не было так же хорошо, как ей.

— Что ты ведьма? — закончил он ее фразу.

— Нет, девственница.

— Уместно употреблять прошедшее время, мисс Коллинз. Вы были девственницей.

— Знаю. Разве это не чудесно?

— Нет, — голос его звучал сурово, как в первую их встречу.