Дорогой Леонид Ильич, стр. 7
И последнее, что совсем уже запамятовалось. Брежнев был миролюбив в самом подлинном значении этого слова. Он, переживший суровые времена в конце тридцатых годов, жуткую военную страду, послевоенное лихолетье, он искренне желал своему народу мира и покоя. Эта внутренняя убежденность четко и твердо проводилась во внешней политике Советского Союза в брежневские времена.
В Хельсинки в 1975 году собрались все главы государств Европы, США и Канады, именно тогда советская дипломатия, а ее линию прямо и открыто проводил лично Брежнев, добилась официального подтверждения итогов Второй мировой войны. Это была исключительно важная победа нашей внешней политики, сопоставимая по своим результатам и сравнимая с Ялтой и Потсдамом. Личная заслуга Брежнева в этом деле несомненна и значительна. Увы, это все полностью разрушено предательской, по сути, политикой горбачевско-ельцинской дипломатии. Итоги Великой Отечественной войны ныне попраны. О Хельсинкских соглашениях все официальные лица в Москве стараются не вспоминать. Неудобно все-таки. Расточили прошлые успехи, что же тут скажешь…
Вот краткий реестр положительных деяний Леонида Ильича. Не правда ли, он впечатляет. Об этом в нашей книге будет рассказано подробно, обстоятельно и доказательно.
И несколько слов в заключение. Да, наследники Брежнева в немыслимо короткий срок развалили великий Советский Союз, чьим горячим патриотом был он сам. Да, он несет за это свою долю ответственности, слов нет. Однако в свете новейших публикаций самого достоверного характера видно, что не он этих наследников подбирал. Точно известно, что перед кончиной он отдалил Андропова и хотел видеть преемником твердого советского патриота Щербицкого. А последующих он и знал-то шапочно.
…После кончины Брежнева на его доме (номер 26 по Кутузовскому проспекту) установили скромную мемориальную доску с его барельефом. Вполне уместно, ибо в этом доме он вместе с семьей проживал аж с октября 1952 года. Автор этой книги живет неподалеку, поэтому постоянно наблюдал: у доски лежали свежие букетики цветов, они обновлялись постоянно, не успевая засохнуть. И это были не официальные венки от делегаций, коммунистических или иных партий, нет, они непосредственно выражали народную память о покойном Генсеке.
И вот недавно доска… исчезла! Сперва мы грешили на нынешние власти, ревнующие к памяти доброго Леонида Ильича, но вскоре выяснилось, что доску просто-напросто… украли. Да, украли и сдали, видимо, на металлолом. За десяток баксов, а их пропили. В стене старого дома остались только четыре дырки. Но эти несчастные шрамы вовсе не являются выражением народной памяти по Брежневу. Это лишь образ нашей нынешней страны, разоренной и униженной за последние четверть века нашего существования.
Хороший рабочий парень Леня Брежнев
Следует признать, что политический путь наверх Леонида Брежнева протекал неспешно. Он стал, применяя нынешнее выражение, «публичным политиком» сравнительно поздно. Точный тому свидетель — тогдашние справочные издания, которые в отношении партийно-советского руководства были исключительно щепетильны в публикуемых сведениях. Так вот, впервые имя Брежнева было упомянуто в Малой советской энциклопедии, томе I, изданном в 1958 году. Ему шел уже пятьдесят второй год. Заметим, что его тогдашние коллеги по высшему эшелону партии и государства, а позднее его соперники — Гришин, Мазуров и Полянский — были моложе. Не говоря уже о тогдашнем комсомольском вожаке Шелепине, которого давно знала вся страна и даже лауреатная поэтесса Маргарита Алигер посвятила ему трогательные строки.
Вот что говорилось в той энциклопедии: «Родился 6 (19) декабря 1906 — деятель Коммунистич. партии и Сов. государства. Родился в городе Днепродзержинске в семье рабочего-металлурга. С 1921 начал трудовую деятельность. В 1927 окончил землеустроительно-мелиоративный техникум в г. Курске. В 1927–1930 работал на Урале землеустроителем, зав. районным земельным отделом, зам. председателя райисполкома, зам. зав. Уральским областным земельным управлением». Прервем цитирование сухого справочного материала, но отметим немаловажное: начальная биография Брежнева изложена тут точно. Далеко не о всех советских вождях, больших и не очень, была такая открытость в публикуемых данных. А Брежнев был действительно простым парнем из трудовой семьи, скрывать ему ничего не приходилось, ни относительно анкетных данных, ни относительно каких-либо сомнительных обстоятельств.
Родился он в рабочем поселке Каменское, который известен как ремесленный центр и пристань на Днепре уже с 1750 года, как только стал осваиваться богатейший, но тогда совершенно пустынный край, названный Новороссией. В конце XIX века началось бурное промышленное развитие Нижнего Приднепровья, не миновало оно и скромный поселок Каменское — тут вырос огромный по тем временам металлургический завод, благо и уголь, и железная руда были рукой подать. Поселок быстро стал городом, в двадцатых годах там насчитывалось 34 тысячи жителей, многие областные города страны были тоща куда малочисленнее. В 1936 году Каменское переименовали в Днепродзержинск. Ну, Днепр, это понятно, но при чем тут Железный Феликс, который в этом городишке ни разу не побывал, да, видимо, и не ведал о его существовании? А ни при чем. Просто полоса была такая нелепая, переименовывали все, кроме рек и озер.
Леонид Брежнев был потомственным пролетарием в самом точном смысле этого когда-то весьма почетного социального признака. Да, при Советской власти трудовым происхождением гордились, как ныне хвастаются счетами на Каймановых островах, или тюремным сроком, или проститутским опытом, что делать, каждой эпохе — свои герои. Так вот, дед Леонида, курский крестьянин Яков, как и тысячи тогда ему подобных, приехал на строящийся металлургический завод и поступил рабочим в прокатный цех, профессия была тяжелая, да по тем временам и опасная. По обычаям того времени его сын Илья, как стал подростком, тоже пошел работать вместе с отцом. Рано женился на юной красавице из той же рабочей слободы, и вот в 1906 году 6(19) декабря Наталья, супруга мастерового Ильи, родила сына, нареченного Леонидом.
Отметим то, о чем помалкивали биографы Генсека при Советской власти, что естественно, и почему-то не вспоминают поныне. Так вот, появился он на свет в день святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских (Николы Зимнего, как попросту говорили тогда и сейчас). То был любимейший святитель на Руси, дни его праздновались повсеместно. Но младенец получил иное имя, хотя точно известно, что мать была истово православной женщиной до конца дней своих, про мужчин в семье точно не известно, однако атеистами они уж не были наверняка.
Леонид — имя древнегреческое, означает оно «подобный льву». Так и вспоминается спартанский царь, павший со своими воинами в отчаянном бою у Фермопил. Святых Леонидов Русская православная церковь знает пятерых, их имена поминаются в марте, апреле, июне, июле и августе, все даты далеки от начала декабря. Значит, имя младенцу дали по воле родителей, по обычаям той поры это делалось в память родного или близкого человека. Леонид Ильич, вырастая, по складу своей натуры на грозного льва никак не походил, хотя свой воинский долг в положенное время выполнил достойно.
О семье брежневских родителей известно очень мало. Вот почему большую ценность в этой связи представляют собой воспоминания супруги Леонида Ильича. К этому мемуарному источнику мы еще не раз будем обращаться в нашем повествовании, поэтому тут необходимы некоторые пояснения. После кончины Брежнева его вдова и дети переживали нелегкие времена, их выселили из госдачи, потеснили в квартире, забрали многое из имущества (которое хоть и было небедным, но несравнимо с награбленным богатством «новых нерусских»!). Хуже того, посадили в тюрьму зятя, а дочь долго допрашивали о разных подлинных, но больше мнимых грехах.
Наконец вдову оставили в покое, и она, старая и больная, потерявшая зрение, доживала в той же, хоть и урезанной, квартире. Ее воспоминания стал записывать писатель Владимир Карпов, проживавший по соседству. Ее обширные и совершенно бесхитростные воспоминания он опубликовал в 2000 году в издательстве «Вече». Вдова рассказывала просто и откровенно, не избегая, в отличие от множества мемуаристов, неприятных сюжетов. В книге часто будут цитироваться эти воспоминания. Вот о старших Брежневых: