Шесть лет (ЛП), стр. 2

- Смешно.

Я пожал плечами, тем временем моё сердце превращалось в пыль и развеивалось по ветру.

- Все говорили, что ты не придёшь. Но я знала, что придёшь.

- Я всё ещё люблю тебя.

- Знаю.

- И ты всё ещё любишь меня.

- Нет, Джейк. Видишь?

Она помахала кольцом перед моим лицом.

- Дорогая? - Тодд и его волосатое лицо появились из-за угла. Он заметил меня и нахмурился. - Кто это?

Но было очевидно, что он знал.

- Джейк Фишер. Поздравляет с бракосочетанием.

- Где-то я вас уже видел.

Я позволил Натали разобраться с этим. Она успокаивающе положила руку ему на плечо и сказала:

- Джейк для многих делал лепнину. Наверное, ты узнал его по его работам.

Он по-прежнему хмурился. Натали вышла вперёд и сказала:

- Давай нам пару секунд, хорошо? Со мной всё будет в порядке.

Тодд посмотрел на меня. Я не двигался, не отступил и не отвёл взгляд.

Тогда он сказал неохотно:

- Хорошо. Но недолго.

Он ещё раз посмотрел на меня жёстким взглядом и пошёл вокруг часовни. Натали взглянула на меня. Я указал в направлении, где исчез Тодд.

- Кажется, он забавный.

- Почему ты здесь.

- Мне нужно было сказать, что я люблю тебя. Что я всегда буду любить тебя.

- Всё кончено, Джейк. Двигайся дальше. И всё у тебя будет хорошо.

Я ничего не ответил.

- Джейк?

- Что?

Она слегка наклонила голову. Она знала, что такой наклон головы делает со мной.

- Обещай, что ты оставишь нас в покое.

Я не шелохнулся.

- Обещай, что ты не будешь преследовать нас, звонить или даже писать на почту.

В груди начала разливаться боль, превращаясь во что-то острое и тяжёлое.

- Обещай мне, Джейк. Обещай, что ты оставишь нас в покое.

Она внимательно смотрела мне в глаза.

- Хорошо. Обещаю.

Не сказав больше ничего, Натали пошла назад к парадным дверям часовни к мужчине, за которого только что вышла замуж. Я постоял там ещё какое-то время, пытаясь успокоить дыхание. Я пытался разозлиться, пытался не придавать этому значение, пытался отмахнуться и сказать, что это её потеря. Я пытался сделать всё это, и потом даже пытался быть взрослым, но я знал, что это всего лишь уловка, чтобы не столкнуться лицом к лицу с тем фактом, что моё сердце навсегда останется разбитым.

Я оставался там, позади часовни, пока не понял, что все ушли. Потом я обошёл вокруг неё. Священник с чисто выбритой головой стоял на ступеньках. А рядом сестра Натали, Джули. Она положила свою руку на мою:

- Ты как?

- Супер.

Священник улыбнулся мне.

- Замечательный день для свадьбы, не правда ли?

Я щурился от солнечного света.

- Похоже, - ответил я и пошёл прочь.

Я хотел сделать, как попросила Натали. Я хотел оставить её в покое. Я думал о ней каждый день, но никогда не звонил и даже не проверял онлайн ли она. Я сдерживал своё обещание.

Шесть лет.

Глава 2

ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Самая большая перемена в моей жизни, хотя тогда я и не знал, произошла между 15:29 и 15:30.

Моё занятие у первокурсников по политике морального развития только что закончилось. Я вышел из холла менестрелей. День клонился к обеду. Яркое солнце освещало свежий массачусетский полдень. В квадрате играли в алтимат фрисби. Студенты лежали повсюду, словно разбросанные гигантской рукой. В воздухе разносилась музыка. И создавалось ощущение, что кампус мечты сошёл со страницы брошюры и ожил.

Я люблю такие дни, но опять же, кто нет?

- Профессор Фишер?

Я повернулся на голос. Семь студенты сидели полукругом на траве. Девушка, которая говорила, была посередине.

- Не хотите присоединиться к нам? - спросила она.

Я с улыбкой отмахнулся от них:

- Спасибо, но у меня сейчас приёмные часы.

И пошёл дальше. Я бы не остался в любом случае, хотя я бы с удовольствием посидел с ними в такой замечательный день, а кто бы нет? Между преподавателем и студентами есть тонкая грань, и, извините, но, как бы жёстко это не звучало, я не хотел быть такого рода преподавателем, который немного больше, чем нужно, зависает со студентами, и посещает время от времени вечеринки братств, и, может быть, даже поставляет пиво футбольной тусовке. Профессор должен обеспечивать поддержку и охотно идти навстречу, но не быть приятелем или не родителем.

Когда я добрался до Кларк Хаус, миссис Динсмор приветствовала меня своим обычным хмурым выражением лица. Миссис Динсмор, классическая бой-баба, была администратором в отделе политологии, кажется, со времён президентства Гувера. Ей было, по меньшей мере, двести лет, но она была также нетерпелива и противна, как человек вдвое младше.

- Добрый день, секси, - сказал я ей. - Для меня есть сообщения?

- На вашем столе, - ответила миссис Динсмор. Даже её голос был хмурым. - И, как обычно, очередь студенток перед вашей дверью.

- Хорошо, спасибо.

- Похоже на кастинг у Рокеттс.

- Понял.

- Ваш предшественник не был таким доступным.

- Ой, да ладно, миссис Динсмор. Я всё время приходил сюда к нему, когда был студентом.

- Ага, но, по крайней мере, ваши шорты были надлежащей длины.

- И это вас немного разочаровывало, правда?

Миссис Динсмор старалась изо всех сил, чтобы не улыбаться мне.

- Просто уйдите с моих глаз!

- Просто признайтесь.

- Вы хотите пинок под зад? Убирайтесь отсюда.

Я послал ей воздушный поцелуй и зашёл через чёрный вход, чтобы избежать очереди студенток, которые пришли на пятничные приёмные часы. У меня каждую пятницу с 15:00 до 17:00 внеплановые приёмные часы. Это время, предназначенное для внепрограммных занятий, по девять минут на студента, при этом нет расписания и заблаговременной записи. Кто первый пришёл, тот первым и будет принят. Мы строго придерживаемся отведённого времени. У вас девять минут. Ни больше, ни меньше, и ещё одна минута на то, чтобы один студент вышел, а второй занял его место. Если вам нужно больше времени или я ваш научный руководитель, то миссис Динсмор запишет вас ко мне на приём.

Ровно в 15:00 я запустил первого студента. Она хотела обсудить теории Локка и Руссо, двух политологов, которые сейчас более известны благодаря их телевизионной реинкарнации в сериале "Остаться в живых", чем философскими учениями. У второй студентки не было иной причины здесь находиться, кроме как подлизаться ко мне. Иногда мне просто хотелось выставить её вон со словами: "Лучше испеки мне печенье". Но я сдержался. Третий студентка была из отряда пресмыкающихся. Она думала, что её оценка «Б с плюсом» должна быть «А с минусом», хотя на самом деле она должна быть просто «Б».

Всё шло, как шло. Некоторые приходили ко мне в офис учиться, некоторые впечатлить, некоторые пресмыкаться, некоторые поболтать. Всё это нормально. Я не делал выводов на основании этих визитов. Это было бы неправильно. Я считал всех студентов, входящих в эти двери, одинаковыми, потому что мы здесь, чтобы учиться, если не политологии, то хотя бы критическому мышлению или даже - дышите глубже! - жизни. Если бы студенты приходили к нам полностью сформировавшимися и уверенными личностями, то был бы в этом смысл?

- Оценка Б с плюсом, - сказал я, когда она закончила свою речь. - Но спорим, за следующее эссе вы получите балл выше.

Прозвенел будильник. Да, как я и говорил, я строго придерживался временных рамок. Сейчас было ровно 15:29. Сейчас, оглядываясь в прошлое, я знаю точно, что всё началось между 15:29 и 15:30.

- Спасибо, профессор, - сказала она и поднялась. Я встал вместе с ней.

Мой кабинет ни капельки не изменился с тех пор, как я стал деканом факультета четыре года назад, придя на смену своему предшественнику и наставнику, профессору Малкольму Юму, госсекретарю одной президентской администрации и начальнику штаба другой. Здесь до сих пор сохранилась ностальгическая эссенция академического беспорядка: старинные глобусы, больше размерные книги, пожелтевшие рукописи, отстающие от стен плакаты, картины в рамах, изображающие бородатых мужчин. В комнате не было обычного письменного стола, а был огромный дубовый стол, за которым могли разместиться двенадцать человек, точное число моих дипломников.