Шесть лет (ЛП), стр. 13
- Могу ли я что-нибудь предложить вам?
- Привет, Куки.
- Привет.
Молчание.
- Ты помнишь меня? - спросил я.
Она вытирала полотенцем с рук глазурь.
- У меня плохая память на лица, но ещё хуже на имена. Так что я могу вам предложить?
- Я бывал здесь раньше. Шесть лет назад. Мою девушку звали Натали Эйвери. Мы обычно сидели за столиком в углу.
Она кивнула, но не так, как будто вспомнила. Она кивнула, как будто хотела успокоить сумасшедшего.
- Много покупателей. Кофе? Пончики?
- Натали любила ваши булочки.
- Булочки, значит, булочки. С черникой?
- Меня зовут Джейк Фишер. Я писал диссертацию по верховенству права. Вы спрашивали меня о ней. Натали была художницей из усадьбы. Она сидела с альбомом вон в том углу, - я показал на столик, как будто это имело значение. - Шесть лет назад. Всё лето. Чёрт возьми, это ты обратила моё внимание на неё.
- Угу, - произнесла она, перебирая пальцами бусы, как будто чётки. - Видишь, это и есть положительная сторона имени Куки. Сложно забыть человека, которого зовут Куки. Такое имя застревает в голове. Но отрицательная сторона в том, что поскольку все помнят твоё имя, они думают, что ты тоже должна помнить их. Ты понимаешь, о чём я?
- Понимаю, - сказал я и добавил. - Ты что, правда, не помнишь меня?
Она не потрудилась ответить. Я обвёл взглядом кафе. Люди за столиками начали пялиться на нас. Парень в бордовой бейсболке стоял рядом с журналами, притворяясь, что не слышит ничего. Я снова повернулся к Куки.
- Маленький кофе, пожалуйста.
- Без булочек?
- Без, спасибо.
Она взяла чашку и начала наливать в неё кофе.
- Ты всё ещё с Дениз? - спросил я.
Её тело напряглось.
- Она работала в усадьбе на верху холма. Оттуда я и знаю её.
Я увидел, как Куки сглотнула.
- Мы никогда не работали в усадьбе.
- Конечно же, ты работала. Творческое восстановление, прямо в конце дорожки. Дениз приносила кофе и твои булочки.
Она закончила наливать кофе и поставила его передо мной на прилавок.
- Послушайте, мистер. Мне нужно работать.
Я наклонился ближе к ней.
- Натали любила твои булочки.
- Ты уже говорил это.
- Вы всё время говорили о них.
- Я разговариваю со многими людьми о моих булочках, понятно? Извини, но я не помню тебя. Наверное, мне бы стоило быть вежливой и притвориться, что помню тебя и сказать: "О, конечно, ты и твоя девушка, которая любит булочки, как вы, ребята, поживаете?" Но я не буду так делать. Вот, твой кофе. Что-нибудь ещё?
Я вытащил визитку с моими номерами телефонов.
- Если что-нибудь вспомнишь...
- Что-нибудь ещё? - спросила она теперь резким тоном.
- Нет.
- Тогда с тебя доллар пятьдесят. Хорошего дня.
Глава 9
Сейчас я понял, что значит ощущение, будто за тобой следят.
Как я узнал? Интуиция, возможно. Мой спинной мозг почувствовал слежку. Я ощущал её в основном на физическом уровне. Ну, и плюс, одна и та же машина, серый фургон Шевроле с вермонтскими номерами, ехала за мной с тех пор, как я покинул Крафтборо.
Я не могу ручаться, но мне показалось, что на водителе была бордовая бейсболка.
Я не знал, что делать. Я попытался рассмотреть номера, но уже было слишком темно. Если я замедлялся, то он тоже. Если я ехал быстрее, то и он. Мне в голову пришла идея. Я остановился в зоне отдыха, чтобы посмотреть, что сделает мой хвост. Я увидел, что фургон замедлился, а потом поехал дальше. С этого момента, я больше не видел его.
Так что, возможно, за мой и не следили.
Я был в десяти минутах езды от Лэнфорда, когда раздался звонок. Мой телефон был связан с Блютуз автомобиля, чтобы выяснить, как это работает, у меня ушло много времени, так что я увидел на экране радио, что это была Шанта Ньюлин. Она обещала до конца дня дать мне адрес Натали. Я ответил на звонок, нажав кнопку на руле.
- Это Шанта, - сказала она.
- Ага, я знаю. У меня есть эта штуковина, которая определяет номер телефона.
- А я думала, что годы, проведённые в ФБР, сделали меня особенной, - сказала она. - Где ты?
- Возвращаюсь в Лэнфорд.
- Откуда?
- Это длинная история. Ты нашла её адрес?
- Поэтому я и звоню, - сказала Шанта. И я услышал что-то на заднем плане, похожее, мужской голос. - У меня пока его нет.
- Да? - сказал я, потому что, что ещё я мог сказать на это. - Возникла какая-то проблема?
- Мне нужно время до утра, хорошо?
- Конечно, - ответил я, а потом повторил. - Возникла какая-то проблема?
Далее последовала пауза, которая длилась чуть дольше положенного.
- Просто дай мне время до утра.
Она повесила трубку.
Какого чёрта?
Мне не понравился тон. Мне не понравился факт, что женщине, у которой огромные связи в ФБР, нужно время до утра, чтобы найти адрес обычной девушки. Мой смартфон зазвенел, сигнализируя, что получено новое сообщение на е-майл. Я не обратил на него внимание. Я не святоша, но я никогда не писал смс и писем за рулём. Два года назад студент Лэнфорда серьёзно пострадал из-за того, что писал смс за рулём. Восемнадцатилетняя девушка на пассажирском кресле и новичок на моём курсе Правопорядка погибли в аварии. Да и до этого, ещё до появления обилия информации об откровенной глупости, если не преступной халатности, переписки за рулём, я не был её поклонником. Мне нравится водить. Мне нравится одиночество и музыка. Несмотря на мои ранние опасения на счёт технологического уединения, мы должны чаще отключаться. Я понимаю, что говорю, как сварливый старикашка, но каждый раз я вижу, как сидящие за одним столом "друзья", переписываются с невидимыми людьми, что-то ищут, словно они постоянно в поиске чего-то получше, словно идёт вечная охота за более зелёной цифровой травкой, попытка учуять запах роз, которые где-то далеко за счёт тех, кто перед вами, но бывает крайне редко, чтобы я чувствовал себя больше в мире с собой, в большей гармонии, больше Дзен, если хотите, чем, когда я заставляю себя отключиться.
Я включил радио, настроил его на первую волну музыки восьмидесятых. В песне спрашивали, где нежность? Мне тоже интересно. Где нежность? Но ещё интереснее, где Натали?
Я начинал сходить с ума.
Я припарковался перед домом, я не называл его моим домом или моей квартирой, потому что он казался студенческим жилищем на кампусе, и был таковым. Опустилась ночь, но поскольку мы были студенческим городком, здесь была куча искусственной иллюминации. Я проверил почту и увидел, что новое сообщение от миссис Динсмор. Тема сообщения была: Личное дело студента, который вы запрашивали.
"Хорошая работа, секси," - подумал я и кликнул на сообщение. Оно открылось полностью:
Насколько тщательно должен быть проработан файл "Личное дело студента, который вы запрашивали"?
Ясно, что ответ, нисколько.
Экран телефона был слишком маленьким, чтобы посмотреть прикреплённый файл, поэтому я поспешил войти и посмотреть его на ноутбуке. Я вставил ключи в замок, открыл входную дверь и включил свет. По какой-то причине, не знаю по какой, я ожидал увидеть, что квартира лежит в руинах, перевёрнутая вверх дном. Я смотрел слишком много фильмов. Но моя квартира осталась всё такой же невзрачной.
Я подскочил к компьютеру и набросился на е-майл. Я открыл письмо от миссис Динсмор и загрузил прикреплённый файл. Как я уже упоминал, я видел своё студенческое личное дело пять лет назад. Я был немного возмущён, когда читал комментарии преподавателей, которыми они не поделились со мной. Думаю, в какой-то момент колледж решил, что старых записей накопилось слишком много, поэтому их отсканировали и превратили в цифровые файлы.
Я начал с первого курса Тодда. Здесь не было ничего особенно выдающегося, кроме того, что, эм, Тодд был выдающимся. А+ по всем предметам. Профессор Чарльз Пауэлл заметил, что Тодд был "исключительным студентом". Профессор Рут Кугельмас говорила восторженно: "особенный ребёнок". Даже профессор Малкольм Юм, человек не щедрый на похвалу, написал: "Тодд Сандерсон сверхъестественно одарён." Мне показалось это странным. Я был хорошим студентом, и единственную запись, которую я нашёл, оказалась негативной. Все записи, которые я делал, были тоже негативными. Если всё в порядке, преподаватель не трогает личное дело, полагая, что вполне достаточно отметки. Негласное правило заполнения студенческих личных дел гласит: "Если тебе нечего сказать плохого, то не говори ничего".