Осколки чести, стр. 42

– Опять психиатр, – вздохнула Корделия. Мышцы у основания шеи свело судорогой. Новые допросы – новые увертки, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками прячется горькая правда Форкосигана…

– В ваше личное дело наконец попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с большим опозданием. – Губы Тейлора сочувственно сжались. – Ужасно. Я очень сожалею. Если бы мы получили их раньше, вам не пришлось бы пройти через то, что случилось на прошлой неделе. И другим тоже.

Корделия покраснела.

– Я не хотела его лягнуть. Он просто на меня наткнулся. Такое больше не повторится.

Тейлор спрятал улыбку.

– Ну, я за него не голосовал. Зануда Фредди меня не заботит. Хотя, – тут коммодор откашлялся, – он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь знаменитость, нравится вам это или нет.

– А, чепуха.

– Это не чепуха. У вас есть обязательства.

«Чьи слова повторяешь, Билл? – подумала Корделия. – Это не твой голос».

Она помассировала шею.

– Я считаю, что выполнила все свои обязательства. Чего им еще от меня нужно?

Тейлор пожал плечами:

– Считается… Мне дали понять… В общем, вас ждет место в аппарате президента. В связи с вашим военным опытом. Когда вы поправитесь.

Корделия фыркнула.

– У них какие-то странные понятия относительно моей военной карьеры. Послушайте… Зануда Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но я не собираюсь играть роль п-пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного друга, у меня отвращение к политике.

– Ну… – Он пожал плечами, словно выполнил некий долг, и продолжил уже более твердо: – Как бы то ни было, в мои обязанности входит проследить за тем, чтобы вы были действительно готовы к службе.

– Я… я буду в порядке после м-месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в астроэкспедицию.

– И вернетесь. Как только врачи признают вас годной.

– О! – Понадобилась почти минута, чтобы до нее дошел смысл сказанного. – Так. Погодите-ка. У меня было н-небольшое недоразумение с доктором Спрейг. Очень милая дама и рассуждает логически, но исходные посылки были неверны.

Коммодор Тейлор грустно посмотрел на нее:

– Кажется, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все четко объяснит. Вы будете с ней сотрудничать, правда, Корделия?

Корделия похолодела.

– Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш специалист не будет мной доволен, я уже никогда не ступлю на корабль экспедиции? Никакого к-командования – и вообще никакой работы, так?

– Это… слишком жесткая формулировка. Но вы же сами знаете, что для астроэкспедиций, в которых небольшие группы людей надолго оказываются в изоляции, психопрофили имеют огромное значение.

– Да, я знаю. – Корделия изобразила улыбку. – Я б-буду сотрудничать. К-конечно.

Глава 13

– Ну вот, – жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, – это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, вам он ничуть не повредит, а мне покажет, какие темы важны для вашего подсознания. – Она проглотила какую-то таблетку, объяснив: – Аллергия. Прошу меня извинить. Итак, рассматривайте наш сеанс как эмоциональную геологоразведку: она выявит, где прячется источник переживаний.

– И скажет вам, где бурить скважину, да?

– Вот именно. Вы разрешите мне закурить?

– Пожалуйста.

Мехта зажгла ароматную сигарету и тут же небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заставил Корделию поморщиться. Странный порок для врача… Что же, у каждого свои слабости. Она взглянула на прибор, стараясь подавить раздражение.

– Ну, в качестве точки отсчета, – сказала Мехта, – июль.

– Я должна ответить «август» или еще что-то?

– Нет, это тест на свободные ассоциации – аппарат все сделает сам. Но если хотите, можете говорить.

– Ладно.

– Двенадцать.

«Апостолов, – подумала Корделия. – Дней рождественских каникул. Дюжина яиц».

– Смерть.

«Рождение, – подумала Корделия. – Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, имущество, культуру, даже управление страной. Огромный груз – неудивительно, что под его тяжестью дети гнутся и ломаются».

– Рождение.

«Смерть, – подумала Корделия. – Человек без сына там просто ходячий призрак, не имеющий будущего. А когда их правительство терпит поражение, она платят жизнями своих детей. Пятью тысячами».

Мехта передвинула пепельницу влево. Так не стало лучше – наоборот.

– Секс.

«Вряд ли: я здесь, а он там…»

– Семнадцать.

«Емкостей, – подумала Корделия. – Интересно, как там эти несчастные зародыши?»

Доктор Мехта озадаченно уставилась на показания своего устройства.

– Семнадцать, – повторила она.

«Восемнадцать», – твердо подумала Корделия. Доктор Мехта сделала какую-то пометку.

– Адмирал Форратьер.

«Бедная зарезанная жаба. Наверное, ты говорил правду: ты должен был когда-то любить Эйрела, чтобы так его возненавидеть. Что он тебе мог сделать? Скорей всего отверг твою любовь. Такую боль я могу понять. Возможно, у нас с тобой все же есть точка соприкосновения…»

Мехта подкрутила что-то, снова нахмурилась, повернула обратно.

– Адмирал Форкосиган.

«Ах, любимый, будем верны друг другу…» Корделия попыталась сосредоточиться на голубом кителе доктора Мехты. Да, сейчас у нее забьют фонтаны, если она начнет здесь копать свой колодец.

Мехта взглянула на часы и подалась вперед, став еще внимательнее:

– Давайте поговорим об адмирале Форкосигане.

«Давайте не будем», – подумала Корделия.

– Что вас интересует?

– Вы не знаете, он много работает с разведкой?

– Не думаю. Кажется, его главная специальность – оперативное планирование, стратегия, когда… когда он не занимается патрулированием.

– Мясник Комарры.

– Это бессовестная ложь, – непроизвольно вырвалось у Корделии.

– Кто вам это сказал? – спросила Мехта.

– Он.

– Он. Ага, так…

«Я тебе еще припомню это „ага“… Нет. Сотрудничество. Спокойствие. Я действительно спокойна. Скорее бы эта дама докурила свою сигарету. Глаза щиплет».

– Какие доказательства он вам представил?

Корделия поняла, что доказательств не было.

– Наверное, свое слово. Слово чести.

– Довольно эфемерное подтверждение. – Она сделала еще одну пометку. – И вы ему поверили?

– Да.

– Почему?

– Это… согласовывалось с моими впечатлениями.

– Вы, кажется, были его пленницей в течение шести дней во время этой астроэкспедиции?

– Да.

Доктор Мехта постучала световым карандашом и насмешливо хмыкнула, глядя сквозь Корделию.

– Кажется, вы убеждены в правдивости Форкосигана. Вы не допускаете мысли, что он когда-либо вам лгал?

– Ну… лгал, конечно, ведь я – вражеский офицер.

– И однако, вы безоговорочно поверили его утверждениям.

Корделия попыталась объяснить:

– Для барраярца слово – это нечто большее, чем просто туманное обещание, по крайней мере для людей старого типа. Господи, да у них ведь даже правление на нем основано: все эти клятвы верности и тому подобное…

Мехта беззвучно присвистнула:

– Так вы теперь одобряете их форму правления?

Корделия беспокойно дернулась.

– Не совсем. Я просто начинаю ее немного понимать, только и всего. Наверное, она тоже может работать.

– Так это слово чести – по-вашему, он его никогда не нарушает?

– Ну…

– Значит, нарушает.

– Да, я была свидетельницей. Но это ему обошлось очень дорого.

– То есть обман был хорошо оплачен.

– Я говорю не о цене сделки. Он ничего не выигрывал – только терял. Он потерял многое… на Эскобаре…

Разговор явно заходил за опасную грань. «Мне необходимо переменить тему, – сонно подумала Корделия. – Или подремать». Мехта снова взглянула на хронометр и пристально посмотрела на Корделию.