Стрела Посейдона, стр. 39

Кивнув ему, Чжоу небрежно подхватил со стола свою стопку байцзю и выпил одним духом. Остальные посетители вернулись к своей выпивке и анекдотам, не обращая внимания на двоих на полу.

Вэнь наблюдал короткую схватку в оцепенении, впав в ступор.

— Че-то слишком у тебя быстрые руки для крестьянина, — с запинкой выдавил он.

— Мотыгой намахался, — Чжоу взмахнул руками вверх-вниз. — Что скажешь, если наш друг Цзян купит нам выпить?

— Конечно, — пролепетал Вэнь.

Сунув руку в карман лежащего в беспамятстве шофера, Чжоу выудил его бумажник, нашел удостоверение личности и запомнил полное имя и адрес. Потом сунул бумажник обратно, но лишь после того, как выудил купюру в двадцать юаней, которую и вручил Вэню.

— Выпей за меня, — сказал Чжоу. — Поздновато уж, мне идти надобно.

— Да, мой друг Цэнь, как скажешь, — Вэнь не без труда поднялся со стула.

— Увидимся в карьере, — бросил Чжоу.

— В карьере? — переспросил Вэнь, озадаченно поднимая голову, но тщедушный крестьянин из Баотоу уже скрылся.

33

Назавтра утром водитель самосвала Цзян Сяньто выполз из своей квартиры в половине восьмого. Голова у него была забинтована, и шагал он шаркающими шажочками, стараясь свести к минимуму вспышки боли, долбившей по мозгам на каждом шагу. Будь он не так сосредоточен на себе, то заметил бы своего обидчика из «Красного кабана», сидящего в «Тойоте» китайского производства на другой стороне улицы и читающего «Жэньминь жибао». [20]

Глядя, как Цзян ковыляет по улице, Чжоу улыбнулся под нос. Уложив вчера вечером Яо, он ничуть не порадовался, зато к Цзяну ни малейшего сочувствия не испытывал. В нем он мгновенно распознал типичного неудачника с горячей головой, мучающего слабых, чтобы отыграться на них.

Водитель-левак шагал по улице к забитой народом автобусной остановке. Верный себе Цзян прокладывал себе путь в начало очереди тычками и локтями, а когда автобус подошел, занял одно из немногочисленных свободных мест. Чжоу тронул свой автомобиль и влился в движение, держась в нескольких автомобильных корпусах за автобусом.

К моменту, когда автобус остановился перед ветхим многоквартирным домом на южной окраине поселка, большинство пассажиров уже вышли. Заехав за угол, Чжоу припарковал машину позади ларька уличного торговца и смотрел, как Цзян выбирается из автобуса. Нахлобучив широкополую шляпу пониже, Чжоу запер автомобиль и последовал за шофером пешком.

Пройдя немного дальше по улице, Цзян свернул в заваленный мусором переулок. Утренний ветерок нагонял прохладу, и водила застегнул молнию куртки, подходя к большой стоянке за оградой, увенчанной ржавой колючей проволокой. Протиснувшись сквозь прореху в заборе, он прошел мимо штабеля пустых поддонов, возносящегося над пыльной стоянкой. В дальнем конце территории под навесом из гофрированной жести стояли пять больших грузовиков, накрытых брезентом, и потрепанный пикап. Вокруг грузовиков топтались несколько неряшливо одетых мужчин, попивая чай из бумажных стаканчиков.

— Цзян, — подал голос один из них, — тебя чего, жена с утра котелком причесывала?

— Я щас тебя монтировкой причешу, — огрызнулся Цзян. — Где Сяо?

В проход между двумя грузовиками вышел высокий человек в черном бушлате.

— А, Цзян, вот и ты. Я гляжу, ты опять опоздал. Продолжай в том же духе, и вернешься рыть канавы. — Он обернулся к остальным. — Ладно, народ, мы готовы трогаться.

Все собрались вокруг, а он вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

— Разгружаемся на причале двадцать семь, — сообщил Сяо. — Я поеду в передней машине, так что следуйте за мной, въедем через боковые ворота. Нас ждут к восьми, так что не мешкайте.

— А куда заедем для заправки? — поинтересовался человек в потрепанной шерстяной шапочке.

— На той же грузовой заправке в Чанпине, что и обычно, — Сяо оглядел людей в ожидании других вопросов, а затем мотнул головой в сторону грузовиков. — Ладно, тогда поехали.

Сяо, Цзян и трое других двинулись к своим большим машинам, а остальные набились в пикап. Самосвал Цзяна стоял в конце ряда. Забравшись в кабину, он включил зажигание. Двигатель завелся, изрыгнув тучу черного дыма. Регулируя печку, Цзян подождал, пока другие машины покинут стоянку, и, когда соседний самосвал тронулся, включил передачу. Машина дернулась вперед, и в этот момент Цзян заметил в боковом зеркале какое-то смазанное движение.

Грузовики выезжали через распахнутые ворота, охраняемые дородным лысым мужчиной с русским пистолетом Макарова под одеждой. Подъехав к воротам, Цзян ударил по тормозам.

— Проверь сзади! — бросил он, высунувшись из окна и хлопнув ладонью по дверце, чтобы привлечь внимание охранника.

Кивнув, тот направился к заднему борту. И едва заглянул в кузов, как ботинок Чжоу поприветствовал его ударом в челюсть. От удара здоровяк отлетел, но, еще падая, выхватил «Макарова». Вскинул пистолет в сторону грузовика, но Чжоу уже спрыгнул на него. Пинком выбив пистолет, он ринулся вперед, нацелив локоть в челюсть охранника. При ударе кости о кость раздался приглушенный хруст, и тело охранника обмякло.

Подскочив на ноги, Чжоу огляделся. Успевший выскочить из кабины Цзян бросился на него, сорвав с пояса нож. Чжоу заметил блеск клинка, направленного ему в грудь, попытался увернуться, но кончик острия зацепился за рукав и полоснул по правому бицепсу.

Не обращая внимания на порез, Чжоу левой ударил Цзяна в висок. Шофер изрыгнул проклятье, вдруг сообразив, что дерется с человеком, разбившим ему голову вчера вечером.

Поразмыслить об этом Чжоу ему не дал. «Макаров» был слишком далеко, чтобы пытаться его схватить, так что он поступил неожиданно, продолжив нападение. За ударом руки последовал пинок с разворота, попавший Цзяну в бедро, призванный не столько причинить ущерб, сколько спровоцировать ответ, и своей цели он достиг. Отдернув нож, Цзян опрометчиво ткнул им противника в живот.

Чжоу был наготове. Выбросив вперед левую ладонь, он без труда отбил руку шоферюги в сторону и, воспользовавшись его инерцией, дернул и вывернул запястье руки с ножом, одновременно швырнув Цзяна вперед. Продолжая разворот, Чжоу всем весом врезался противоположным плечом в руку противника.

Чувствуя, что руку прямо-таки выдирают из сустава, Цзян с искаженным от боли лицом сделал несколько неуверенных шажков вперед. Нож выпал из разжавшейся ладони, в мгновение ока оказавшись в руке Чжоу, занесенной у Цзяна над головой. Чжоу хотелось убить противника, и это ему бы легко удалось, но он сдержал порыв. Когда Цзян отправится гнить за решеткой, ему придется куда хуже. Перевернув нож, Чжоу ударил водилу чуть ниже уха рукояткой. Удар по сонной артерии перекрыл доступ крови в мозг, и в глазах у шофера потемнело. Чжоу встал над ним, переводя дыхание. Телефонный звонок в Народную вооруженную милицию обеспечит этому громиле неприятное пробуждение. Но сперва надо нагнать колонну.

Грузовики уже укатили вниз по улице. Отыскав «Макаров», Чжоу сунул его в карман, перевернул Цзяна на живот и стащил с него куртку, а потом его же собственным ножом отрезал от рубашки Цзяна полоску, чтобы перевязать руку. Правый рукав Чжоу намок от крови, но кровотечение уже прекратилось. Придется заняться рукой на ходу.

Запрыгнув в кабину, Чжоу выжал газ, накрыв двух распростертых на земле мужчин ковром пыли, и выехал со стоянки в направлении главного шоссе Баян-Обо. Карьер находится к северу от поселка, так что он свернул на ту сторону и вдавил педаль акселератора в пол.

Лавируя в уличном движении, Чжоу оставлял позади себя какофонию гудков и сердитых криков. Ближе к северной окраине дорожное движение стало более свободным, и дорога запетляла среди холмов, поросших чахлой растительностью. Переваливая через гребень, он увидел колонну в миле впереди, и вскоре уже пристроился позади последней машины.

Вместе с Чжоу, следующим за набитым людьми пикапом, вереница самосвалов проехала мимо главного въезда в карьер Баян-Обо, а двумя милями дальше направилась на изрезанный глубокими колеями проселок. Свернув на юг, они через поваленную секцию ограды въехали на территорию карьера. Впереди замаячили два огромных котлована. Объехав их стороной, колонна подъехала к месту работ. Пикап вильнул в сторону, ведя грузовики к пострадавшему от пожара складу, с виду казавшемуся заброшенным. Остановились позади здания, где высилась гора измельченной руды.