Из варяг в хазары, стр. 38

— Вот что я тебе скажу, почтеннейший Ханукка, а ты передай это уважаемому каган-беку, — с достоинством произнес купец. — Давно уже хотел я подарить достойнейшему Завулону-хакану юную девственницу, красивую, как солнце. И три месяца уже ищу такую… Вот и мой родной племянник Езекия подтвердит — третий месяц не спит бедный юноша, всё ходит по невольничьим рынкам, ищет… Езекия, эй, Езекия! Ты уже вернулся?

— Да, хозяин. — Войдя в просторную залу, Езекия поклонился купцу и, увидев чернокожего Ханукку, упал на колени.

— Нашел ли ты уже красивую невольницу, парень? — вкрадчиво поинтересовался Ханукка. Езекия незаметно скосил глаза на хозяина. Тот кивнул.

— Нашел, достопочтенный, — радостно сообщил приказчик.

— Так покажи же, не прячь!

— Да, да, вели позвать, — махнул рукой бен Кубрат.

Поднявшись на ноги, Езекия быстро вышел и вскоре вернулся, ведя за руку только что купленную рабыню. Молодую, красивую, свежую — только что вымытую в бассейне. Не успевшие высохнуть волосы ее струились по спине и плечам мокрыми светлыми змейками. Полупрозрачный халат из зеленого шелка прикрывал стройное тело.

— Раздень ее, — щелкнул пальцами Ханукка, и Езекия поспешно выполнил требование.

Ханукка встал, подошел к зардевшейся невольнице, провел руками по животу, груди и спине. Поцокал языком.

— Да, она красива, — кивнул он. — Только больно уж тощая. Разумеется, девственна?

— А как же, разве ж мы бы осмелились…

— Ладно. Через месяц приведете ее каган-беку. Думаю, ему понравится подарок.

— Счастья твоему дому, почтеннейший Ханукка! — Купец лично вышел проводить гостя. Застучали по двору копыта коней, закричали воины. Подняв тучи пыли, всадники пронеслись по улицам Итиля и исчезли за воротами крепости.

Ибузир бен Кубрат, проводив взглядом гостей, еще долго стоял у ворот, и на морщинистом лице его играла довольная улыбка. Вот уж поистине — не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Говоришь, Вергел отдал за каган-бека свою дочку? А бен Кубрат подарит красивую наложницу. И еще неизвестно, кого каган-бек будет больше слушать!

— Эй, Езекия. — Купец хлопнул в ладоши.

— Звали, хозяин?

— Значит, так. Новую рабыню холить и лелеять. Хорошо кормить, развлекать, исполнять любое ее желание… хм… разумеется, кроме одного… — Бен Кубрат многозначительно посмотрел на племянника. Тот потупился. — Через неделю, когда девушка окажется наложницей каган-бека, она должна знать, что именно мы — я и ты, Езекия, — ее самые надежные друзья и защитники. Наш дом на этот месяц должен стать ее домом. Да, понимаю, что времени мало. И всё же… Это наш единственный шанс свалить Вертела. Ты всё понял, Езекия?

— Всё, досточтимый!

На заднем дворе купца, в саду, пели птицы. Светило солнце, приятное, еще теплое, не такое знойное, как летом. На широкой скамье у пруда Езекия учил языку хазар красивую невольницу Ладиславу, смешно изображая в лицах различных животных, людей и сказочных персонажей. Девушка улыбалась.

Глава 12

ГАРЕМНЫЕ СТРАСТИ

Новой своей женой Халисой каган-бек Завулон был очень доволен. Знойная, страстная, красивая и вместе с тем, когда надо — кроткая, нежная, всё понимающая. Ну, право слово, удружил Вергел с дочерью, посмотрим теперь, как удружит его соперник бен Кубрат с обещанной невольницей.

Каган-бек ухмыльнулся, поднялся с ложа. Прильнувшая было к нему Халиса тоже вскочила, преданно глядя на мужа.

— Ступай к себе, красавица, — одеваясь, приказал Завулон. — Завтра жду тебя к ночи… а может быть, и днем зайду. А евнуха сегодня же прикажу высечь!

— Не стоит, — улыбнулась новая жена, пожалуй, одна из красивейших в гареме, да что там «одна из», нет — красивейшая! — Не стоит наказывать Исидара, — снова прильнув к мужу, мягко попросила Халиса.

— Вот как? — изумился каган-бек. — Ты даже знаешь, как его зовут?

— А как же! Ведь это же твой слуга, и он живет в твоем доме. Как верная жена, я должна знать всех. А Исидара, прошу, не наказывай. Он не виновен в том, что вода в пруду оказалась слишком горячей. Это рабы перестарались — пусть он сам их и накажет. Дело ли шада заниматься рабами?

— Да, ты права, наверное… — почесал затылок Завулон. — Что ж, жди меня через три дня.

— Я буду ждать тебя всегда. — Халиса, опустив ресницы, накинула на голое тело тонкий халат. — До встречи, мой повелитель.

Она вышла, грациозно покачивая бедрами, стройная, изящная, с тугой, налитой любовным соком, грудью. Соблазнительная…

Завулон посмотрел ей вослед. Может быть, остановить? Сорвать халат, почувствовать в объятиях нежное молодое тело, осторожно опуститься на ложе… или нет — налететь вихрем, предаться нахлынувшей страсти яростно, словно животное…

Что-то великий каган стал слишком своеволен и лезет уже и в земные дела. Не настал ли срок заменить его другим, более послушным? Да, дела не требовали отлагательств. Но не терпели и спешки: прежде всего нужно прощупать тарханов на предмет возможных союзников. Вот этим-то и собрался сегодня заняться каган-бек. Несмотря на внешний вид (этакий смешной деревенский увалень), Завулон был чрезвычайно энергичным человеком и, если уж чего хотел, всегда этого добивался. На сей раз, после смены кагана, хотелось увеличить размер дани, что платили каганату практически все славянские племена: поляне, северяне, вятичи, кривичи, радимичи, древляне… всех и не упомнишь. И пусть только попробуют не платить! Для чего тогда у кагана войско из наемных мусульман и русов? Вернее, войско только считается у кагана, командует-то им всё равно он, Завулон-шад. И не только наемниками, а еще и настоящим, племенным войском, что собирается, подобно туче, по первому зову тарханов. До сих пор командовал ими Завулон, и вроде неплохо командовал — по крайней мере, присмирели баранджар-печенеги, раньше до невозможности докучавшие своими набегами. Может, присмирели лишь на время и копят силы? Пожалуй, что так. Ничего, настанет и для них время. Каган-бек вышел на обширный двор, легко, словно юноша, вспрыгнул в седло и, нахлобучив на голову поданный расторопным слугой золоченый шлем, рванул с места в галоп. Следом понеслась сотня лариссиев-стражников.

— Благодарю тебя, моя госпожа. — Неслышно, словно бесплотная тень, вошел в покои Халисы Исидар — старший евнух. Расплывшийся, как все евнухи, но не заплывший окончательно жиром и, по-видимому, чрезвычайно сильный. Безволосое лицо Исидара было грустным, темные глаза смотрели печально и строго.

Увидев его, Халиса улыбнулась. Ага, вот уже и доложили о ее беседе с мужем. А во дворце, оказывается, полно тайных соглядатаев! Теперь бы еще больше расположить к себе этого главного управителя гаремом — человека, несомненно, влиятельного в узких кругах.

— Посиди со мной, Исидар. — Красавица подвинулась на своем ложе. — Мне так грустно одной. Ты играешь в шахматы?

— О да.

Халиса достала из сундука фигуры и доску…

Через два часа она знала весь гаремный расклад. И о слабостях Самиды — старшей жены шада, и о распрях между второй и третьей женами, и о наложницах, периодически поддерживающих одну из жен в борьбе за влияние на каган-бека. Подобная информация была для молодой женщины бесценной. И это уже не говоря о расположении самого главного евнуха.

— А Самида… — Халиса словно бы запнулась, нарочно жертвуя слона. — Сильно ли ее любит господин?

— Сказать откровенно, господин ее вовсе не любит и посещает крайне редко. — Евнух двинул вперед ладью. — Но она подарила ему четырех сыновей, ныне знаменитых воинов, и к тому же она из очень знатного рода. Из этого же рода и сам святейший каган.