365 лучших сказок мира, стр. 212

И, глядя, как мучился и умирал Садрай, толпа решила:

– Значит, правда, – если человек, и на колу сидя, то же говорит! Значит, другого ничего про великого визиря и сказать нельзя, если даже на колу сидя, человек ничего другого не может выдумать!

Так весь Тегеран узнал и поверил, что великий визирь – вор. Теперь уже все – старики и дети, женщины и солдаты, богатые и мудрые, бедные и дураки, ученые и неучи – все в один голос говорили:

– Великий визирь – вор…

Даже сократили.

В обычай вошло, – никто больше не говорил: «великий визирь», говорили просто:

– Великий вор.

И всякий понимал, о ком идет речь.

Увидев, что зло приняло такие размеры, великий визирь смутился и сказал себе:

– Ого! Пожар разгорелся так, что одной своей мудростью мне его не погасить! Что ж делать! Когда у людей не хватает своих денег, – они занимают у соседей.

И приказал по всей стране избрать самых мудрых людей и прислать в Тегеран на совет. Избрали и прислали.

Тут были самые ученые муллы и такие древние старики, которые сами не помнили, когда они родились; были люди, родившиеся в нищете, а нажившие большие деньги, – чем они доказали свою бесспорную мудрость; были чиновники, сумевшие удерживаться при всяких начальниках, как бы мудры начальники ни были, – чем они доказали еще большую мудрость.

А так как и среди простой травы растет салат, – не были забыты и земледельцы.

Земледельцы избрали старика Нуэдзима, за мудрость которого они ручались, как за свою собственную:

– Этот уж знает! Этот уж посоветует!

Великий визирь встретил их обычным приветствием, призвал на их головы благословение аллаха и сказал:

– Не считаю нужным скрывать, для чего я вас сюда созвал. Вы можете слышать это на каждой улице, на каждом базаре, в каждом переулке. «Великий визирь – вор!» – только в Персии и разговоров. Этак не может продолжаться. Это конец всему. Если уж великого визиря так называют, – чего же ждать простому правителю провинции, – не говорю уже о каком-нибудь начальнике базара или улицы! Соберите же все силы вашей мудрости, подумайте и выдумайте: как прекратить такое зловредное неуважение к властям?

В усердии недостатка не было.

Каждый спешил перещеголять другого мудростью. Но, по здравом рассуждении, советы мудрецов оказывались мало пригодными.

Эбн-Кадиф, сам бывший начальник обширной области, рекомендовал:

– Рубить голову всякому, кто произнесет: «Великий визирь – вор».

Великий визирь покачал головой:

– Страна превратится в пустыню. Только и останутся, что ты, да я. Да и то, и тебе нужно отрубить голову: ты только что произнес.

Нимб-Эддин, тоже человек заслуженный, советовал:

– Вообще, запретить говорить что бы то ни было. Тогда и этого вот говорить не будут! Но великий визирь с тоской покачал головой:

– Разве уследишь!

И верный Ифтагар со слезами подтвердил:

– Никак не уследишь!

После таких неудачных опытов рвение у мудрости упало. И, наконец, мудрость совсем смолкла.

– Что ж это такое? – в ужасе воскликнул великий визирь. – Неужто же никто ничего не может посоветовать? Неужто же никто не знает средства?

Тогда из задних рядов поднялся Нуэдзим, застенчиво поклонился и сказал:

– Я!

– Говори! – обрадовался великий визирь. – Ты хочешь, чтоб перестали говорить: «Великий визирь – вор»?

– Да.

– Я знаю средство. Самое верное. Действительное. И к тому же единственное.

– Именно? – обрадовался великий визирь.

– Перестань красть!

Великий визирь тут же, не сходя с места, приказал отрубить ему голову.

– Из двух злоумышленников, – сказал он, – Садрай безопаснее. Он хотел лишить меня только доброго имени, а этот – даже и доходов.

Приключение принцессы

Принцесса Клотильда гуляла по великолепным садам своего дворца и мечтала… о бедных. Вчера принцесса спросила у камергера:

– Скажите, в нашем королевстве есть бедные?

Камергер улыбнулся тою улыбкой, которой он улыбался всю жизнь. Которой улыбался всю жизнь его отец-камергер. Которой улыбался его дед, тоже бывший камергером. Сделал глубокий поклон и ответил:

– Правление его величества, августейшего родителя вашего высочества, а нашего всемилостивейшего короля, так мудро, что во владениях его величества вовсе нет бедных!

Принцесса вздохнула и сказала:

– Жаль!

Камергер чуть было не взглянул на нее с удивлением, но счел это несогласным с этикетом, и с сочувствием вздохнул.

– А во владениях нашего соседа, короля Ромуальда, водятся бедные? – спросила принцесса.

Камергер вспомнил мудрое правило своего отца, которое тот получил еще от деда:

– Ничто не возвышает нас так, как унижение другого. Если бы дворец упал, – деревенская колокольня была бы самым высоким зданием в окрестности.

Он сделал глубокий поклон и ответил:

– Если бы, – от чего да избавит нас бог! – на свете не было нашего всемилостивейшего короля, – его величество короля Ромуальда можно было бы назвать самым мудрым правителем в мире. Но, к сожалению, выбор приближенных у его величества не так удачен, отчего сильно страдают государственные дела. И я не посмею скрыть от вашего высочества, что королевство его величества короля Ромуальда имеет бедных больше, чем нужно для благоустроенного королевства!

– Счастливое! – вздохнула принцесса.

Камергер поторопился в глубоком поклоне скрыть новый приступ удивления.

Отправился домой и поспешил записать весь этот разговор в книгу, которую он вел каждый день и которая называлась: «Летопись величайших событий, свидетелем которых я был». Потому что, будучи камергером, он считал себя человеком историческим.

Третьего дня, – это было воскресенье, – принцесса Клотильда была в придворной церкви.

Знаменитый проповедник, приехавший из Парижа, произносил проповедь: – О любви к бедным. Он заклинал любить бедных. – Как любят их господь бог и все святые. Напоминал, что божественный младенец родился среди бедняков.

И в пламенном красноречии своем воскликнул:

– Самые великолепные дворцы не видели в своих стенах столько праведников и святых, сколько жилища бедняков.

Речь произвела сильное впечатление на принцессу. Третий день она чувствовала, что в голове ее происходит что-то такое, чего не делалось никогда. Она думала:

«Что же это за люди – эти «бедные»?

Если сам господь бог, которого, конечно, с восторгом приняли бы в свои дворцы самые могущественные короли мира и окружили величайшей роскошью, предпочитает дома и общество «бедных»?

Если все святые стремятся к ним? Вероятно, они умны, остроумны, интересны, добры. Самое дыхание их, может быть, наполнено ароматом. Какие манеры должны быть у них!

Какие платья они носят? В каких жилищах должны они жить?

Если их предпочитают нам! Если мы, в сравнении с ними, кажемся несчастными и недостойными! Эти люди блестящее королей и великолепнее принцесс! Которых нельзя не любить, которых любить велит нам святая церковь!»

Отправиться в соседнее счастливое королевство и увидать этих таинственных и чудных людей стало мечтой принцессы.

Она выбрала день, когда король, ее отец, был в хорошем настроении.

Это было нелегко. Его государство вело в это время несчастную войну, и его армия терпела поражение за поражением.

Но сегодня королю удалось затравить на охоте двух зайцев, и он был в отличном расположении духа.

Принцесса воспользовалась счастливым случаем и сказала отцу:

– Ваше величество спрашивали меня вчера, почему я так задумчива. Скажу вам откровенно, как я привыкла говорить вам все. Мне хотелось бы развлечься и проехать в соседнее королевство короля Ромуальда, если это не противоречит желаниям вашего величества…

Король посмотрел на нее с улыбкой.

Принцесса была его единственным ребенком, а у соседа был сын.