Черный принц, стр. 70
— Садись. — Он садится первым, и Кэри усаживает на колени.
Так даже лучше. Над его головой поднимаются треугольные копыта.
— Красивые…
Лошади, подкованные льдом и им же плененные.
— Их альвы поставили, да? — Кэри разглядывает лошадей и лозу, что пробивается из сугроба.
— Да. Он давно уже не работает. Насколько я знаю, — Брокк запрокинул голову и дотянулся до острого копыта, — это самый старый фонтан в городе. Мне здесь всегда хорошо думалось.
Тихое место.
— Все-таки замерзла, — выдыхает Брокк на ухо, когда Кэри прячет руки в широких рукавах его пальто.
— Ничуть.
— Замерзла. — Нос к носу.
— Твой холоднее…
Слабый аргумент. А на его губах еще сахарная пудра осталась… сладкая…
…наверное, все-таки хорошо, что темно. В темноте не получается стесняться.
— Кэри…
— Да?
— У тебя глаза теплые…
— Это как?
— Из янтаря. Янтарь самый теплый из камней. — Он перебирает локоны, выбившиеся из-под шапочки. — Останешься со мной? Если не на Перелом, то хотя бы на ночь духов?
…она бы и навсегда согласилась.
— Останусь.
— А завтра…
— И завтра…
…преддверие, не ночь, но день, когда слышен рокот мертвых жил и голоса тех, кто потерялся в пути. Дерево-йоль роняет иглы, вычерчивая дорогу для мертвецов.
Как знать, кто заглянет с той стороны?
И для кого, шансом вернуться к предвечному огню, оставляют на кладбищах свечи.
…но это будет завтра. А сегодня фонтан. И водяные кони. Седой пылью на гривах их — снег. Руки мужа и расстегнутое его пальто. Толстый свитер, горячий, как сам Брокк.
Ночь.
Хорошо… и стоять так можно до утра, Кэри закрывает глаза, позволяя себе не думать ни о чем, кроме этого момента.
Все меняется в одночасье.
Скрип снега под ногами. Сорванное дыхание, кто-то долго бежал, не то спасаясь, не то стремясь догнать. Брокк, насторожившийся, встает.
И задвигает Кэри за спину.
Человек, ряженный зимним духом, приближается неторопливо, но боком, он оглядывается в темноту, из которой за ним выползают тени.
Одна за другой.
И третья.
И четвертая, кажется… множество теней.
— Не бойся, — шепчет Брокк, вставая между Кэри и тенями. — Что вам нужно?
Вывернутые мехом наружу тулупы, и военные высокие сапоги, на голенища которых налип снег. Резные маски… какие-то неправильные маски…
— Покайся! — раздался тонкий голос, и ветер отозвался на него, сыпанул в лицо незваным гостям колючего снега. — Покайся перед смертью!
— Уходите. — Брокк стянул платок, не глядя сунул его Кэри. Сброшенное пальто легло на сугробы черным пятном. Брокк переступил через него. — Уходите, тогда и живы останетесь.
Человек вскинул руку…
…затрещала ткань, показалось — самого мироздания, но на деле всего лишь свитера. Распоротый острыми иглами, разодранный чешуей, он сполз с чешуйчатой шкуры зверя.
Он успел за долю мгновения до того, как первая склянка врезалась в бок. Расколовшись, она окатила чешую черной вонючей жижей…
Мелькнул хвост, ударом по груди опрокинувший Кэри в чашу фонтана. Она впечаталась спиной в острые гребни каменной воды, из которой вырастали лошади, и закричала, но голос ее утонул в рыке зверя.
…и реве огня.
Он полыхнул на белом снегу, на черном пятне материи, не истинный, но все одно дикий, голодный. Огонь обвивал лапы зверя, упрямо карабкаясь по чешуе…
— Брокк!
Он просто упал на снег и покатился, сбивая пламя, но то лишь размазывалось, цепляясь за черную пленку. Кэри закричала. И попыталась выбраться, но юбки мешали… бортик фонтана был высок, скользок, и лошади треклятые… Пламя же догорало, падало на снег янтарными каплями, плавило и захлебывалось в новорожденной воде.
Кажется, кто-то подбежал.
Кто-то набросил на Брокка куртку, пытаясь сбить огонь, но тот лишь проплавил кожу… и Брокк, отмахнувшись от помощи, вновь покатился по снегу.
Кто-то вытащил Кэри и теперь держал ее крепко, спрашивал… а она не понимала, о чем ее спрашивают, но лишь смотрела на мужа.
— Все будет хорошо, леди. — Ее держали, не позволяя подойти. — Это же просто огонь, а чешуя толстая…
…толстая. Крепкая.
— Сейчас погаснет…
Не гасло, держалось, и Брокк, должно быть, устав, просто лег на снег.
— Простите, леди. — Руки разжались, и Кэри позволили сделать шаг, хотя если бы не сопровождающий, она бы рухнула в снег.
И рухнула.
И встала, отряхивая его с юбок. И сделала шаг, проваливаясь в истоптанный сугроб, выбираясь и снова проваливаясь.
— Осторожно, леди. — Ее не оставят одну. И помогут, если попросить, но Кэри не просила. А поляна заполнялась людьми.
Они выходили из темноты, один за другим, раскатывали по краю веревку с красными лентами, переговаривались вполголоса и выглядели донельзя занятыми.
Где они были раньше?
— Брокк? — Кэри присела рядом со зверем, и тот оскалился, зарычал. — Оно уже погасло почти… безопасно…
Пламя оставило на чешуе черные потеки копоти.
— Больно? — Она дотянулась до морды, и холодный нос ткнулся в ладонь, успокаивая.
…терпимо.
И он и вправду успел обернуться, но будь чешуя тоньше… будь он вовсе человеком, то… за что?
Кэри не знала. Она сидела на снегу и гладила мужа. А он блаженно щурился.
— Простите, мастер. — Парень, стоявший за спиной Кэри, был довольно молод. Круглолицый и курносый, раскрасневшийся с мороза, он слабо походил на полицейского, и пришпиленная к свитеру бляха смотрелась украшением. — Мы вас потеряли на площади. Точнее не потеряли, но…
Он смутился, глянув на Кэри.
— Я решил, что вам свидетели ни к чему… мы были поблизости, и…
Брокк, повернувшись на бок, раздавил остатки пламени. Он поднялся на трех лапах и глухо зарычал.
— Троих взяли. — Парень расценил по-своему. — Пока не допросили, но по мне — случайные люди, которых наняли…
— Сжечь кого-то заживо?
— Да, леди, — ничуть не смутившись, ответил он. — Порой нанимают и для такого. Жаль, что о нанимателе они ничего сказать не могут. Мастер, я вам построю портал или…
Брокк тряхнул головой: он сам. И у фонтана раскрылось темное окно. Шаг на ту сторону. Рвущиеся нити силы. И знакомая гулкая пустота дома.
Его дома.
— Кэри? — Человеческий облик был нестабилен, и живое железо рвалось, проступало на коже каплями и целыми озерцами, полосками чешуи… — Кэри, ты как?
— Хорошо.
Не поверил. Впившись пальцами в подбородок, долго разглядывал, принюхивался, пытаясь уловить запах гари… и, отпустив, обнял.
— Прости.
— За что?
На его коже остались красные пятна. Еще не ожог, но почти уже. И Кэри страшно было прикоснуться к ним, вдруг ее прикосновение причинит боль?
Но касалась, осторожно, кончиками пальцев.
— За все. За…
— Почему?
— Считают, что я виноват… — Брокк держал ее крепко, и вонь черной жижи, угля и снега, заглушала обычный его запах.
— В чем?
— В том, что Аль-Ахэйо сгорел. В том, что были взрывы. В том, что я создал оружие, которое не способен контролировать.
— Ты замерзнешь. — Красная кожа покрывалась зыбью живого железа, она отзывалась на прикосновение волнами, точно вода. — Не больно?
— Нет.
— Я испугалась за тебя…
— Это просто огонь, Кэри. Обыкновенный. Даже если бы меня в нем целиком искупали, вреда бы не было.
— Я все равно за тебя испугалась.
Теперь, дома, можно плакать. Теперь ее слез не увидит никто, кроме мужа, а он умеет с ними справляться. Держит, гладит по волосам, шепчет про то, что пламя — это только пламя… до Каменного лога ему далеко…
Кэри понимает.
И держится за мужа.
И все-таки отпускает, когда слез почти не остается. Предупреждает:
— Я останусь…
— Сегодня?
— И сегодня тоже.
ГЛАВА 23
Кэри дремала в кресле. Она забралась в него с ногами и закуталась в старый плед, который пропитался запахом дыма. Наверное, запах этот тревожил, если Кэри во сне вздрагивала, открывала глаза и, убедившись, что все в порядке, вновь засыпала. Брокк присел рядом и, протянув руку, коснулся тонкой вертикальной складки, что пролегла на лбу. Разгладил. И стер слезу с ресниц.