Воронята (ЛП), стр. 73

— Я сделала пентаграмму. Это усиливает любое заклинание, и я хорошо работаю с ней. Другие считают ее сомнительной или слишком сжимающей, но меня устраивает. У меня есть зажженная свеча, дающая энергию, и незажженная, приглашающая. Чаша, в которую видно будущее, чтобы видеть другой мир, и пустая чаша, чтобы этот другой мир наполнить. Я перекрестила косточки лап трех воронов, которых убила, чтобы показать дороге мертвых природу заклинания, которое собираюсь сделать. И затем, думаю, я налью Вашу кровь в центр пентаграммы, призывая линию пробудиться.

Она тяжело посмотрела на Велка при этом и добавила:

— Я могу что-нибудь поменять в процессе. Такие вещи должны быть гибкими. Люди редко проявляют интерес к технике моей работы, Баррингтон.

— Мне очень интересно, — сказал он. — Иногда процесс — это самое интересное.

Когда она повернулась спиной, чтобы взять свои ножи, Велк высвободил руки из веревок. Потом он выбрал упавшую ветку и с грохотом ударил Нив по голове с такой силой, с какой только мог. Он не думал, что этого будет достаточно, чтобы убить ее, потому что она была еще молодой и изворотливой, но это, безусловно, повалило ее на колени.

Нив застонала и медленно покачала головой, поэтому Велк еще раз ударил ее по голове, на всякий случай. Он связал ее теми же веревками, которыми был привязан сам — он сделал это достаточно крепко, учась на ее ошибках — и потащил ее тело почти без сознания в центр пентаграммы.

Затем он поднял взгляд и увидел Адама Периша.

В первый раз Блу почувствовала, что для нее опасно находиться в Энергетическом пузыре — опасно, потому что она делает вещи громче. Сильнее. К тому моменту, как они зашли в лес, ночь уже вступила в свои права. Ливень уступил место моросящему дождю. Комбинация насыщенных чувств и дождя заставили Блу бросить на Гэнси встревоженный взгляд, когда он вышел и автомобиля, и его плечи, не одетые в аглионбайскую форму, слегка намокли. Он определенно носил свитер с вороном, когда она видела его у церкви, и его плечи точно были более мокрыми. Конечно, ей не удалось достаточно изменить его будущее, чтобы сегодняшняя ночь стала ночью, когда он умрет, правда? Естественно ей было предназначено встретить его, так как предполагалось, что она либо убьет его, либо влюбится в него. И конечно, Персефона не позволила бы им пойти, если бы почувствовала, что сегодня ночью Гэнси погибнет.

Осветив себе путь фонариками, они обнаружили Свинью, припаркованную рядом с тем местом, где они нашли Мустанг Ноа. Несколько протоптанных дорожек вели от машины к лесу, будто Адам не мог решить, где он хотел в него зайти.

При взгляде на Камаро лицо Гэнси, которое и без того было мрачным, стало абсолютно каменным. Никто из них ничего не говорил, пока они не достигли границы деревьев.

На краю леса чувство насыщения, возможности сразу же стало ярче выражено. Плечом к плечу они вошли в деревья, и между одним взмахом ресниц и вторым они обнаружили себя окруженными сказочным послеполуденным светом.

Даже будучи связанной с магией, Блу затаила дыхание.

— О чем думает Адам? — пробормотал Гэнси, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как он мог сунуть свой нос в… — Он потерял интерес к собственному вопросу.

Перед ними стоял Мустанг Ноа, в неземном золотом свете, выглядящий еще более нереально, чем тогда, когда они его в первый раз обнаружили. Солнечные лучи падали сквозь непрозрачные кроны, оставляя полосы на покрытой пыльцой крыше.

Стоя спереди автомобиля, Блу привлекла внимание парней. Они присоединились к ней, разглядывая лобовое стекло. С тех пор, как они были на свету, кто-то написал слово на пыльном стекле. По окружности строчными буквами: «УБИТ».

— Ноа? — спросила Блу пустой воздух… хотя, он не чувствовался пустым. — Ноа, ты здесь, с нами? Ты написал это?

Гэнси произнес:

— Ох.

Это был безжизненный звук, и, вместо того, чтобы попросить его объяснить, Блу и Ронан следовали за его взглядом на боковое водительское стекло. Невидимый палец выписывал новые буквы на стекле. Хотя Блу чувствовала, что Ноа должен был быть тем, кто написал первое слово на стекле, в ее голове он имел тело, когда это делал. Куда тяжелее было наблюдать, как буквы появлялись спонтанно. Это заставляло ее думать о Ноа с темными углублениями вместо глаз, с разбитой щекой, едва напоминающей человеческую. Даже в теплом послеобеденном лесу она почувствовала холод.

«Это Ноа»она думала. «Тянет энергию из меня. Я чувствую».

На стекле сформировалось слово.

УБИТ

Началось другое слово. Не хватало места между «Т» и новым словом, поэтому второе слово частично стерло первое.

УБИТ

Снова и снова, пересекая друг друга:

УБИТ

Написание продолжалось до тех пор, пока стекло со стороны водителя не стало чистым, полностью очищенным невидимым пальцем, пока не появилось так много слов, что ни одно нельзя было прочитать. Пока это не стало лишь окно в пустой машине с воспоминаниями о бургере на водительском сидении…

— Ноа, — сказал Гэнси, — прости меня.

Блу вытерла слезу.

— Меня тоже.

Выйдя вперед, наклонившись над капотом, Ронан прижал свой палец к лобовому стеклу, и пока они наблюдали, написал:

ПОМНИМ

Голос Кайлы раздался в голове Блу так ясно, что она задалась вопросом, слышит ли его кто-нибудь еще: «Тайна убила твоего отца, и ты знаешь, что это было».

Без комментариев Ронан засунул руки в карманы и шагнул вглубь леса.

Голос Ноа прошипел что-то в ухо Блу, холодный и настойчивый, но она не смогла понять, что он пытался сказать. Она попросила повторить, но в ответ была тишина. Она напрасно ждала несколько секунд, ничего. Адам был прав: Ноа становился все слабее и слабее.

Сейчас, когда Ронан имел преимущество в несколько секунд, Гэнси вроде как стремился за ним. Блу окончательно это поняла. Казалось важным держать друг друга в поле зрения. Энергетический пузырь ощущался местом, где можно затеряться.

— Excelsior, — холодно произнес Гэнси на латыни.

Блу переспросила:

— Что это означает?

Гэнси посмотрел на нее через плечо. Он еще раз был еще на чуть-чуть ближе парню, которого она видела на церковном погосте.

— Вперед и вверх.

— Из любви к Богу, — произнес Велк, когда увидел Адама, стоящего около чаши, которую он только что пнул. Велк держал очень большой и эффектный нож. Он был растрепан и небрит и выглядел как аглионбайский паренек после бурных выходных. — Почему?

Его голос сдерживал истинный гнев.

Адам не видел своего учителя латыни с того момента, как обнаружил, что он убил Ноа, и он был удивлен порывом эмоций, вызванным видом Велка. Особенно, когда он понял, что это был еще один ритуал с еще одной жертвой в середине. В этой ситуации ему потребовалось мгновение, чтобы определить лицо Нив — с той ночи на Фокс Вей 300. Нив смотрела на него из центра круга, сделанного из точек на пентаграмме. Она совсем не выглядела испуганной, как он думал, может выглядеть кто-то, связанный в центре дьявольского символа

У Адама было несколько версий того, что он думал сказать, но когда он открыл рот, не получилась ни одна из них.

— Почему Ноа? — спросил он. — Почему не кто-нибудь ужасный?

Велк на долю секунды закрыл глаза.

— Я не веду таких разговоров. Почему ты здесь?

Было очевидно, что он не был уверен, что делать с присутствием Адама, что оказалось справедливо, потому что Адам не имел понятия, что делать с присутствием Велка. Единственное, что он должен был сделать, это удержать того от пробуждения энергетической линии. Все остальное (выведение из строя Велка, спасение Нив, месть за Ноа) можно обсудить. Он вспомнил внезапно про отцовский пистолет, лежащий в сумке. Возможно, он мог бы направить его на Велка и убедить того сделать что-то, но что? В фильмах это выглядело легко: имеющий пистолет побеждал. Но в реальности он не мог направлять пистолет на Велка и одновременно связать его, даже если бы у него было то, чем связывать. Велк мог одолеть его. Может быть, Адам мог бы использовать веревку Нив, чтобы…