Воронята (ЛП), стр. 49
— Это ивовый прут.
Он повернулся к Адаму, желая проверить.
— Совпадение, — сказал Адам. Естественно имея в виду не это.
Гэнси посетило необычное ощущение, которое было уже однажды на парковке Нино, когда Адам предупредил его о своих мыслях насчет того, что кто-то еще ищет энергетическую линию. И тут он понял, что Блу и Ноа не были в поле зрения.
— Где Блу и Ноа?
Услышав свое имя, Блу появилась из-за бревна на поляне. Она ответила:
— Ноа тошнит.
— Почему? — поинтересовался Гэнси. — Он заболел?
— Я спрошу, — добавила она. — Как только его перестанет рвать.
Гэнси вздрогнул.
— Думаю, ты обнаружишь, что Гэнси предпочитает слово «блюет». Или «опорожняется», — живо подхватил Ронан.
— Я думаю, «рыгает» — наиболее соответствующее слово в данном случае, — демонстративно поправила Блу.
— «Рыгает!» — повторил Ронан без беспокойства; наконец, он что-то знал по этому поводу. — Где же он? Ноа! — Он отошел от Мустанга и направился в ту сторону, откуда появилась Блу.
Блу заметила ивовый прут в руках Гэнси.
— Он был в машине? Ивовый прут!
Он не должен был удивляться, что она знала, что это такое. Даже если бы она не была экстрасенсом, ее мать была, а это технически инструмент для работы.
— В багажнике.
— А это значит, что кто-то еще искал энергетическую линию.
С другой стороны Мустанга Адам провел пальцами по пыльце на боковой стороне машины. Он выглядел обеспокоенно.
— И они решили, что что-то было важнее их автомобиля.
Гэнси посмотрел на деревья вокруг, а затем снова на дорогой автомобиль. На расстоянии он слышал тихие голоса Ронана и Ноа.
— Думаю, нам лучше уехать. Нам нужно больше информации.
27
Когда Блу собиралась следующим воскресным утром выйти на улицу, она официально испытывала противоречие. Воскресенье, был днем выгула собак. Вообще-то, воскресенье и четверг были днями выгула собак, но Блу отпрашивалась предыдущие две недели, чтобы провести это время с парнями, так что у неё возникло такое чувство, что это всё было так давно, когда она в последний раз видела своих временных питомцев. Проблема еще состояла в том, что её деньги довольно быстро таяли, и кроме того, над ней уже начинала давить вина за неповиновение Море. Это чувство было настолько сильным, что она не могла взглянуть матери в глаза за ужином, но для Блу было уже невозможно представить, что она могла оставить парней. Она должна была найти способ как-нибудь урегулировать и то и другое.
Но сначала она должна погулять с собаками.
Уже на выходе на Виллоу Ридж телефон на кухне зазвонил, и Блу, со стаканом яблочного сока в одной руке и шнурками от кроссовок в другой, сняла трубку.
— Алло?
— Я бы хотел поговорить с Блу, пожалуйста, если она дома.
Это без сомнений был вежливый голос Гэнси, тот, который он использовал, чтобы превратить солому в золото. Естественно он знал, что рискует, звоня сюда, и естественно он был готов говорить с кем-нибудь другим, не с Блу. Несмотря на растущее подозрение о том, что ее скрытность не может продолжаться, она не была уверена, что чувствовала относительно возможности Гэнси сдуть ее прикрытие.
— Блу собирается сходить погулять с чужими собаками, — сказала она, ставя сок и дергая кроссовок, телефонная трубка в это время была засунута между ухом и плечом. — И это хорошо, что ты нарвался на неё, а не на кого-то другого.
— Я бы и в этом случае не растерялся. Я был готов к неожиданностям, — сказал Гэнси. Было так странно слышать его голос по телефону, «вживую» его голос звучал совершенно не так. — Тем не менее, я рад, что застал тебя. Как дела? Надеюсь, все нормально?
«Он не хотел быть снисходительным»,сказала себе Блу. Она повторила это про себя несколько раз.
— Правильно надеешься.
— Классно. Слушай. Адам сегодня работает, и Ронан с братьями в церкви, но я бы с удовольствием выбрался куда-нибудь и…ну, знаешь, просто прогулялся. — Он быстро добавил: — не в лес. Я подумал, может быть, в церковь, ну, в ту, что на твоей карте. Не хочешь…
Он запнулся. Гэнси мог запинаться? Блу понадобилось мгновение, чтобы осознать, что он спрашивал её, не хочет ли она прогуляться с ним. И ей понадобилось еще одно мгновение, чтобы понять, что она никогда и нигде не была с ним без остальных парней.
— Я должна погулять с собаками.
— О, — мрачно ответил Гэнси, голос его сквозил разочарованием. — Что ж, тогда ладно.
— Но на это потребуется всего час.
— О, — ответил он, и голос его прозвучал на пятьдесят оттенков светлее. — Тогда я могу тебя подобрать после?
Блу взглянула через плечо, в сторону гостиной.
— Пожалуй, нет… я, гмм… встречусь с тобой на парковке.
— Потрясно, — сказал он. — Первоклассно. Думаю, будет интересно. Увидимся через час.
Первоклассно. Гэнси без Адама — Блу не очень-то понимала, как все пройдет. Несмотря на первоначальный интерес к ней Адама, парни, казалось, действовали, как единое целое, как единый коллективный разум. Встречи с каждым по отдельности вызывали чувство настороженности… даже опасности.
Но не было никакой возможности отказаться от прогулки с Гэнси. Она хотела исследовать столько же, сколько и он.
Едва Блу повесила трубку, она услышала, как её зовут.
— БлуууууууУУУУУУУУУУуууууу, дитя моё, дитя моё, иди-ка сюда!
Это был голос Моры, а монотонный распев слышался весьма нелепо. С замиранием сердца, Блу последовала за этим голосом в гостиную, где и обнаружила Мору, Кайлу и Персефону пьющими, как подозревала Блу, отвертку. Когда она вошла в комнату, все женщины посмотрели на неё с ленивыми улыбками. Прайд львиц.
Блу приподняла брови, увидев коктейли. Утренний свет, проникающий сквозь окна, золотил и искрил полупрозрачную жидкость в бокалах.
— Сейчас только десять утра.
Кайла потянулась пальцами к запястью Блу, и подтащила ту на двухместный диван цвета мяты. Её бокал был почти пуст.
— Сегодня воскресенье. Чем еще заняться-то?
— Я должна сходить погулять с собаками, — сказала Блу.
Мора сидела в своем кресле в голубую полоску, потягивая отвертку и скорчив страшное лицо.
— О, Персефона. Похоже, ты добавляешь слишком много водки.
— У меня рука постоянно сама соскальзывает, я не виновата, — печально заметила Персефона, из плетенного кресла у окна.
Когда Блу начала подниматься, Мора сказала:
— Посиди с нами минутку, Блу. Поговори с нами о вчера. И позавчера. И поза позавчера. И… ох, давайте просто поговорим о нескольких последних неделях, — за тоном её голоса была скрыта сталь.
Блу поняла, что Мора была разъярена. До этого она видела ее разъяренной только несколько раз, и то, что ярость матери была направленна на неё, заставило кожу стать липкой.
— Ну, я была… — Она осеклась. Лгать, похоже, было бессмысленно.
— Я не твоя надзирательница, — перебила Мора. — Я не собираюсь запирать тебя в комнате или посылать тебя в женский монастырь, чтобы ты плакала. Так что, ты можешь просто выложить всё прямо сейчас.
— Я не…
— Да, ты. Я была твоей матерью с самого рождения, и я уверяю, что ты не «не». Так что, я так понимаю, ты и Гэнси поладили? — Выражение лица Моры было раздражающе знающим.
— Мама.
— Орла сказала мне о его мощном автомобиле, — продолжила Мора. Её голос всё ещё был сердитым, и фальшиво радостным. Тот факт, что Блу хорошо знала, что заслужила это, сделал ещё хуже. — Ты не планируешь поцеловать его, не так ли?
— Мама, это никогда не случиться, — уверила её Блу. — Ты же видела его?
— Я не была уверенна, что вождение старого, громкого Камаро является мужским эквивалентом твоего разрезания футболок, и приклеивания картонных деревьев к стенам твоей комнаты.
— Доверься мне, — попросила Блу. — Гэнси и я совсем непохожи друг на друга. И они не картонные. Они из холста.
— Окружающая среда вздохнула с облегчением, — Мора сделала ещё один глоток своего напитка; сморщив нос, она стрельнула взглядом в Персефону. Персефона выглядела как мученица. После паузы Мора добавила несколько мягче: — Я не совсем счастлива, что ты садишься в машину без подушек безопасности.