Митридат, стр. 178

Повествование обрывается на событиях, происшедших в столице Боспорского царства Пантикапее в шестьдесят третьем году до нашей эры. Оно было бы не полным, если бы мы не рассказали кратко о дальнейшей судьбе некоторых персонажей романа и Боспора в целом.

Неукротимого Митридата не стало. Рим вздохнул облегченно, узнав о его смерти, и объявил десятидневные торжества по случаю избавления от одного из наиболее опасных врагов. Но история не закончилась со смертью царя-полководца. Цари приходят и уходят, а народы остаются и продолжают борьбу за существование. На смену одним вождям выдвигаются другие, которые в ходе истории возносятся на гребень событий и в свою очередь так или иначе сами влияют на исторический процесс, вносят в него черты собственной индивидуальности.

Митридата сменил его сын Фарнак, который сразу после захвата власти поспешил выдать труп отца римлянам и заверить Помпея в своей преданности Риму и готовности быть верным исполнителем его воли. В стремлении укрепиться на отцовском троне любой ценой, молодой царь не поскупился и на подарки римскому полководцу. В их числе оказались драгоценный меч Митридата в ножнах стоимостью в четыреста талантов и не менее дорогая золотая китара – головной убор бывшего царя.

Гаю и Публию не удалось использовать эти бесценные реликвии царской власти в своих целях. Фарнак вернул похищенное, выявил похитителей и «наказал их», как об этом свидетельствует историк. Однако остается неизвестной мера этого наказания, равно как и последующая участь римских перебежчиков. Заслуги Фарнака были признаны. Как-никак, разделавшись с отцом, он вынул из тела римской империи болезненную занозу, каковой являлась многолетняя борьба Митридата против Рима.

Но, признав Фарнака царем, Рим оставил под его властью лишь Боспор и Херсонес, очевидно не желая восстанавливать обширного Митридатова царства, которое могло бы стать ареной подготовки новой антиримской войны. Как видно, Фарнаку полностью не доверяли.

Даже Фанагории в поощрение за ее противодействие Митридату была предоставлена автономия, а ее правитель Кастор провозглашен «другом римского народа», на равных правах с Фарнаком.

Фарнак, претендовавший на власть над землями по обе стороны Понта Эвксинского, а тем более над Фанагорией, проглотил горькую римскую пилюлю без возражений, удовольствовался малым, затаив претензии на большее, до лучших времен.

Братья Фарнака, плененные фанагорийцами, а также сестры Эвпатра и Орсабарис и другие близкие Митридату люди, в том числе и дандарийскнй царь Олтак, угодили на пышный триумф, устроенный в Риме в честь Помпея, и в качестве живых трофеев шествовали по римским площадям под улюлюканье и обидные выкрики толпы.

Все фамильные драгоценности Митридата, оказавшиеся в руках Помпея, также были выставлены напоказ римскому плебсу. Здесь оказались – статуя царя, отлитая из чистого золота, золотое ложе, на котором, по преданию, возлежал сам Дарий Гистасп, царь Персии, предок Митридата; и другие предметы, включая меч и китару, упомянутые выше.

Фарнак царствовал на Боспоре шестнадцать лет. Его подчинение Риму в значительной мере являлось номинальным. Раздираемый междоусобными распрями, «вечный город» не находил времени и средства для удержания в покорности далекой «гиперборейской» страны. И не вступился за преданную ему Фанагорию, когда Фарнак, выждав удобный момент, огнем и мечом разделался с ее автономией и жестокостью завоевателя включил все земли по ту сторону пролива в состав своих владений.

Окрыленный успехом, рассчитывая на внутреннюю слабость Рима и силу антиримских настроений среди народов Южного и Северного Причерноморья, властолюбивый царь вознамерился предпринять следующий решительный шаг – силой вернуть себе корону Понтийского царства как наследственного владения отца.

И вот в сорок седьмом году до нашей эры этот достойный преемник своего воинственного родителя испросил благословение богов и ступил на роковую для него тропу новой антиримской войны!

Он сколотил сборное войско, в котором наряду с боспорской пехотой было много скифо-сарматских конных отрядов. Историк упоминает, в частности, о конных ратях аорсов и сираков, что кочевали в низовьях Дона и южнее.

Мы не знаем, как далеко простирались замыслы Фарнака. Но, появившись с немалым войском на южных берегах Понта Эвксинского, он показал себя незаурядным полководцем. Война началась блестящими победами и захватом обширных земель бывшего Понтийского царства, включая его столицу Синопу.

Отвоевав отцовские владения, Фарнак готовился двинуться на запад, в сторону Эгейского моря, – возможно, намереваясь принудить римлян к почетному для него миру или вытеснить их с Анатолийского полуострова совсем. Но честолюбивый царь переоценил свои силы.

Около города Зелы, расположенного южнее Синопы, войско его было остановлено римскими легионами, возглавленными Юлием Цезарем. Произошла битва, в итоге которой Фарнак был разбит наголову и вынужден был бежать в Синопу, под прикрытие крепостных стен.

Победа прославленного римского полководца над смешанным, многоплеменным войском не столь уж могущественного боспорского царя, казалось, не могла украсить лавры Цезаря больше, чем его победы в Галлии. Но Цезарь нашел уместным послать в Рим известие, состоящее из трех горделивых слов: «Пришел, увидел, победил!» Это является своеобразным свидетельством того, насколько римляне были обеспокоены вспышкой антиримской борьбы восточных народов и какое значение они придавали разгрому войск нового их вождя – Фарнака!

Беда не приходит одна. Отбывая за море на войну, Фарнак оставил за себя наместником царства и хранителем трона Асандра, которому всецело доверял, как верному другу и соратнику. Асандр же, втайне убежденный в неуспехе антиримского похода Фарнака, как видно, решил, что настал и его черед добиться желанного, осуществить честолюбивую мечту. Еще до роковой битвы при Зеле боспорский архонт и стратег провозгласил царя низложенным и взял в свои руки всю полноту власти.