Легко ли стать принцессой (СИ), стр. 69
Последний шаг. До огромной хищницы — не больше метра, он чувствует запах… В любой момент настигнет удар клюва или когтей. Но птица лишь замерла — продолжая коситься из-под полуспущенных век… Широкие перьевые наросты, как хмурые брови…
'Я знаю. Я все знаю — мы одно творение… Одинаковы и безвинны… Прости, у меня нет выбора…' Черный глаз смотрит прямо в лицо. Достаточно рывка, чтобы насмерть разбить голову или лицо… Сергей сжимает во вспотевшей ладони нож — прости… Внезапно белый гигант взмахнул своими непостижимыми крыльями, чуть не задев лицо — сильный порыв ветра заставил отшатнуться… 'Ты чувствуешь, да? Ты тоже все знаешь?'
Орел сложил крылья и опустил голову вниз. Низко — как только возможно. Как будто подставляя гордую шею под топор палача… Сергей смотрел, и не мог сделать взмах — а черный глаз косил снизу: 'Давай — чего ждешь?'
Слишком невероятно. Гордый хищник не хотел боя… Не хотел драки. Уму непостижимо… Белый орел — не хочет войны… Он может дать фору совестью людям — у него есть душа. А урги? Урги — воины, и принимают только победы…
Все неверно. Так не должно быть. Можно победить в бою — но как победить того, кто уже победил?
Сергей спустился вниз и швырнул нож к ногам Ойво: 'Это не должно быть… Я могу драться, но не казнить… Он выше меня'.
Глава ургов нагнулся и подобрал нож. Оглянулся на спутников — свита кивнула в ответ, — затем снова взглянул на Сергея:
— Я готов выслушать тебя, царица…
Ветер стегал лицо, ургские лошади неслись во всю прыть — высокие торосы приблизились и заполнили весь горизонт. У ледовых скал вся кавалькада спешилась…
— Все, — генерал Иуш поправил у него меховой воротник и забрал повод. — Дальше сама…
— Что меня ждет?
— Леггоны на тропе — но это уже твой путь. Не бойся страха внутри себя…
Он плотнее подтянул пояс и ступил на лед. Темные тучи клубились над горизонтом — исход третьего дня. Урги молча смотрели вслед…
Ветер изморозью бил в лицо — но он не страшился ветра. Ему надо дойти. Белые глыбы обступили со всех сторон…
'Ледовое море? — удивился Ойво. — Голос неба? Зачем?' 'Ты мне скажи…' 'Тебе не скажет никто — разве что Гамид и Ошлу…'
Гамид и Ошлу… 'Он был черным как смоль — но борода бела как снег…'
Он чувствовал — ответ легок и прост. Нужно только увидеть и понять…
'Голос неба' уже рядом. Беззвучно зовет и машет белым крылом…
Ледяные торосы разрослись и обступили, когда внутренности скрутил дикий панический ужас… Сергей закричал не своим голосом и упал на лед, бессильно ломая ногти о гладкую поверхность — страх захватил полностью и целиком. Сквозь прозрачную толщь приблизилось белое лицо с красными глазами — ощерились в предвкушении гнилые черные зубы…
'Не бойся страха внутри себя…'
40
Древний белый старец. Он очень долго жил на этом свете — очень долго путь рождения не принимал заблудшего путника. Он был слишком стар, чтобы помнить. И слишком молод, чтобы осознавать…
Осознание — великий конец просветления. Осознание — соединение с миром и вселенной, со всеми тайнами бытия. Для него давно не было тайн бытия — но венец творения по-прежнему во мраке…
Он помнил этот мир, когда еще властвовал исток — и каждое рождение предвещало уроки и экзамен. Когда вселенная ждала, затаив дыхание — ибо каждый день сулил новые пласты мироздания. Вселенная давно ничего не ждет. Давно махнула рукой, ибо порог нового тысячелетия — предвещает совсем близкий конец…
Вчера еще была надежда. Были ученики, были возможности. Он верил, несмотря на ворчание Ошлу. Они еще могли пройти дорогу до конца, пока не открылись врата завершения…
Но пришла черная звезда и открыла врата. Показав всему миру конец и пересохший исток. Люди больше не боялись ваххов — и не помнили пути… Значит, суждено — вердикт Вселенной. Вселенная всегда сохраняет баланс — этот мир выполнил свое предназначение. Где-то в глубинах галактики откроет рождение новый мир…
Ошлу давно понял. Ошлу молод — но более прозорлив…
Тысячу лет никто не слышал Голоса неба, не видел Глаза ангела. Тысячу лет молчит Небо — ибо нет тех, кто может открыть врата…
Мир больше не рождает достойных. Мир выродился. Не надо кивать на мордохов — мордохи не суть для Вселенной. Просто нет способных понять Голос…
Древний старик медленно поднялся по каменным ступеням и открыл дверь. Зачем он пришел? Увидеть последний закат. Он не имеет права не прийти — небо не давало права…
Ошлу уже здесь — старая меховая шуба на месте. Тысячу лет не замкнулся до конца круг — тысячу лет не родился 'познавший истину и путь'…
Последний день старой эры — они отдадут дань. Не имеют права не отдать…
— Ты пришел?
Ворчун Ошлу уже готов — свисает расчесанная борода. Глупые вопросы не требуют ответа, но Ошлу любит глупые вопросы. Возможно, поэтому мудрее его. Гамид повесил шубу рядом и взял в руки посох — длинные ступени вниз…
Зал 'Глаза ангела' — как и тысячу лет назад. И всю тысячу лет — неподвижны кольца 'Голоса'…
Ошлу кряхтя раскрывает широкие створки железных дверей и удивленно останавливается — Гамид замирает рядом, — в зале колышется свет…
Ничто не может удивить древнего старца — крушение планет. Вспышки звезд и крах цивилизаций. Только — небывалые поступки людей…
Только — невероятные повороты судьбы…
Ровно горят факелы по кругу большого зала. И в самом центре, в центральном кольце — положила руки на постамент она…
Черная звезда. Предвестник конца. Единственная во всем мире — которая никак не могла стоять здесь — по любым законам истории. И единственная во всем мире — которая могла услышать Голос…
Как дикий, нереальный контраст. Звук набатных колоколов и горных труб. Крики орлов и хрипы умирающих…
Уставшие глаза, обветренная кожа, обожженные о холод руки. Кровь на губах и щеках, свисающие пакли волос… Она прошла весь путь. За спиной — тысячи погибших, — сила становления… Единственная, которая могла сказать. И единственная — которая совершенно не должна, попросту нереально не должна…
Боги, как плохо мы знаем людей. Как плохо видим чаяния простых душ…
Неведомы пути богов…
— С ней было семеро воинов, — тихо выдавил Ошлу. — И их всюду сопровождали орлы…
Семеро воинов пути — Ошлу снова зрит сокрытое…
В груди поднялось давно забытое волнение… У Ошлу тоже сперло дыхание…
Этот мир не брошен?
Он медленно прошел вперед и положил руки на первый постамент. У второго встал Ошлу… Подняли головы и посмотрели вверх — в высоте, в центре купола странного зала — изображен ангел… И точно в зрачке прекрасного глаза — сквозное отверстие отразило последний луч заходящего солнца…
Громко заскрежетал камень — кольцо вдруг сдвинулось с места, и начало вращение… Древний старец слышал, как отдалось в груди забытое сердце — боги… Ошлу протянул руки — они сжали ладони, и обернулись к ней… Она обхватила пальцы — тройка соединившихся в одно целое подняли лица и устремили взор в небо… Сдвинулись на полу остальные кольца — начали ускорять вращение в другую сторону, — быстрее и быстрее…
Они ничего не спросили и ничего не сказали. Два древних седых старца — бороды чуть ли не до пола. Он был очень рад — не хотел отвечать… Не хотел объяснять, почему исцарапаны в кровь пальцы, обморожено лицо и от слабости дрожат ноги… Как полз по льду, продвигаясь чуть ли не по сантиметрам — на каждом уступе крича от ужаса…
Леггоны — неизвестные твари, которые бьют страхом. Волной, исчадием кошмара — почти сжигающим внутренности…
И почему он решился встать в центр…
Круг вертелся все быстрее и быстрее — не отрывать взгляда от купола — чтобы не закружилась голова. Оба старца крепко держали за руки…
Купол тоже вертелся, и многочисленные узоры по сторонам сплелись в неразличимую странную дымку… Все сильнее и сильнее…
В какой-то момент отстраненное сознание вдруг понимает — это уже не мелькавшие узоры — а настоящая дымка… Которая подступает ближе и ближе, пока не охватывает целиком. И вот уже нет зала, нет купола, нет кольца под ногами — даже нет старцев… Только пальцы чувствуют крепкие горячие руки. Дым охватывает все больше, и вдруг — улетает вниз…