Джеральдина, стр. 13

– Вы сумасшедший!

Джеральдина приподнялась на кровати, совершенно не думая о том, что обнажена. Почему он не считается с ее чувствами? Она же с его считается!

Впрочем, что бы Бенджамен ни говорил сейчас, как бы ни вел себя, девушка знала: когда он только что целовал и ласкал ее, он делал это со страстью, а не с холодной враждебностью. И то, что он вот так ее оставил, отзывается в нем, как и в ней, болью.

– Нет, я не сумасшедший, Каролина, – сказал Бенджамен, отворачиваясь. – Завтра утром ты убедишься в том, что я абсолютно нормален. Просто в разных ситуациях нужны разные меры, вот и все. Ты умнее, чем я думал. А это еще раз доказывает, что никогда не следует недооценивать противника.

За ним с шумом захлопнулась дверь, и этот стук и пробежавший по телу холодок сквозняка словно отрезвили ее. Джеральдина оглядела свою грудь с сосками, затвердевшими от желания, которое он в ней вызвал.

Неужели все это происходит с ней? Неужели это она лежит в чужой кровати, голая, как в день появления на свет, и жалеет о том, что мужчина, которого она впервые увидела всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?! Боже, она ведь желала его, страстно хотела вновь почувствовать вкус его поцелуя!

Да, Бенджамен прав: он не сумасшедший.

Он не сделал ничего такого, чего можно стыдиться. Он действительно думает, что она Каролина, а она ведет себя так, что у него не возникает в этом никаких сомнений. Если уж кто здесь и лишился рассудка, то это она.

С отвращением девушка натянула на себя простыню, чтобы спрятать от себя самой свою наготу. Неужели я такая распутная? – тревожно думала Джеральдина, уткнувшись лицом в подушку. Или, может быть, мое поведение можно оправдать? Поймет ли он, когда все выяснится, почему я так себя вела?

Не осудит ли меня?

4

Когда Джеральдина проснулась, было уже совсем светло. Сквозь щели в шторах в комнату проникали лучи солнца. Еще сонными глазами она взглянула на наручные часы. Ого, начало одиннадцатого!

– Я жива! – произнесла Джеральдина вслух и тут же отчетливо вспомнила события вчерашнего вечера.

– Перед ней во всех подробностях предстала ужасная сцена, когда она чуть ли не навязывалась Бенджамену. И, подумав о своем непристойном поведении, девушка в отчаянии зажала рот руками. Потом, вздохнув, потрясла головой, словно желая избавиться от неприятных мыслей.

Ну, с одной стороны, они неприятные, а с другой… Этот мужчина, как ни странно, вызывал в ней симпатию, даже более того. Вчера он был просто пьян и сильно расстроен своими воспоминаниями. Он очень любил своего брата – это так понятно! Он искренний человек – за это его можно уважать. И Бенджамен поцеловал ее, пусть с ненавистью, но это как-никак сильное чувство. Женщина сразу понимает силу мужского обаяния, тут ее не проведешь.

И ей нечего стыдиться, ведь все это спровоцировал он. Он хотел ее – в этом Джеральдина не сомневалась. А как вела себя она, не имеет значения…

Девушка расслабилась, опять откинулась на подушки и закрыла глаза от резкого света дня, в котором ее вчерашнее поведение выглядело совсем по-другому. Она не могла не думать о том, какое мнение сложится о ней у Бенджамена, когда он поймет, что она не Каролина.

После стольких лет, проведенных в католической Италии, он наверняка придерживается строгих правил. Возможно, у него есть любимая девушка или невеста. Кому-то повезло, этот мужчина явно разбирается в жизни и умеет любить, способен на высокие чувства.

Да что же с ней происходит? Она всегда была такой уравновешенной, выдержанной, всегда владела собой. Джеральдина никогда не стремилась вступать в интимные отношения с мужчинами. Даже ее связь с Ричардом Слейтером объяснялась скорее стремлением к интеллектуальной, чем к физической близости.

Он же все-таки какой-никакой писатель, пишет и издает книги, с ним было интересно поговорить о ситуации в издательской деле, посоветоваться по проблемам творчества. Но как мужчина… как мужчина Слейтер теперь казался ей вялым и безвольным существом. И подлым к тому же! А других, кроме него, в ее жизни и не было.

Джеральдина никогда не ощущала в себе сексуальности, поэтому избегала связей с мужчинами.

И вдруг все изменилось. Прошлой ночью Бенджамен Маккеллэни пробудил в ней сознание собственной женственности и вызвал чувства, о существовании которых она и не подозревала. И Джеральдина, как ребенок, потянулась к нему, позволив ему сразу же приблизиться к ней, чего ранее не позволяла ни одному мужчине.

Щеки ее залил румянец. Как она посмотрит ему в глаза после всего, что случилось?

Как будет общаться с ним, держаться естественно, если всего несколько часов назад вела себя как развратная женщина? Куда делись ее сдержанность, ее внутренние запреты, ее чувство собственного достоинства?..

Дверь в спальню распахнулась, и Джеральдина крепко закрыла глаза, сделав вид, что спит. Но это были напрасные старания: комнату наполнил ароматный запах кофе, и, приоткрыв один глаз, она увидела, что Бенджамен стоит у кровати и насмешливо смотрит на нее.

– Хватит притворяться, – сказал он и поставил поднос на столик рядом с ней. – Глупо с самого утра начинать военные действия, если ночью мы с тобой были так близки, что уж ближе, кажется, некуда. Ведь правда, глупо, как считаешь?

Джеральдина моргнула, сжала губы и заметила с некоторым облегчением, что он одет.

– Я… я только что проснулась, – солгала она. – А вы давно встали?

– Недавно, – ответил Бенджамен и подошел к окнам открыть шторы. – Сегодня чудесное утро. И мне не терпится продолжить наше весьма увлекательное знакомство.

– Понятно. – Джеральдина пристально посмотрела на него. – Вы, конечно, имеете в виду ваше знакомство с Каролиной.

– О Господи! – Он положил руку на шею и, отвернувшись к окну, начал разминать мышцы. – Я был уверен, что ты наконец-то поняла бесполезность этого спора, Каролина.

Тебе не кажется, что давно пора прекратить играть в глупые игры и начать вести себя как подобает взрослым людям, которые отвечают за свои поступки?

Джеральдина подтянулась и села, опершись на подушки, старательно придерживая простыню под подбородком.

На подносе стояли чашка с кофе, тост на изящном блюдце и еще стакан только что выжатого апельсинового сока – он сиял так, словно был осколком солнца. Сок она выпила, прежде чем продолжить разговор с этим сумасшедшим Маккеллэни.

– Это приготовила миссис Рэмплинг? Она в доме? – спросила Джеральдина, рискуя вызвать его гнев.

Бенджамен отвернулся от окна и хмуро взглянул на нее.

– Нет, это я приготовил, – резко ответил он, засовывая руки в карманы брюк. – Я кое-что умею. Могу приготовить кофе и сварить яйца. И вымыть посуду, если надо. Но, конечно, теперь, когда ты здесь, надеюсь, этим займешься именно ты.

Джеральдина вздохнула.

– Относительно того… что вы говорили раньше… – Она замолчала, увидев, как Бенджамен напрягся, но затем все-таки продолжила:

– Я согласна. Пора прекратить играть в игры. Я не Каролина, и вы никакой силой не заставите меня признаться в обратном. И если вы дадите мне одеться, я вам это докажу.

– Как? – спросил он с сомнением.

Джеральдина облизнула губы. «Спущусь сию минуту вниз и покажу вам таблетки, которые у меня в сумке!» – собиралась сказать она, но язык пристал к небу, не позволяя ей вымолвить ни слова.

– Вот видишь! – Бенджамен не стал дожидаться ее ответа. – Тебе нечего мне сказать. Ты просто-напросто тянешь время, Каролина. Если бы не Александр…

– Если бы не Александр, вас бы здесь не было, – робко возразила ему она, и он наклонил голову.

– Верно.

Бенджамен несколько мгновений насмешливо смотрел на нее. Потом, когда под его пристальным взглядом она смущенно потупилась, он пробормотал будто про себя:

– Такая невинная. Такая женственная… Прямо Психея, которую бросил Амур. – Бенджамен горько усмехнулся. – Пожалуй, я впервые в жизни вижу женщину, которая хорошо выглядит утром… что только подтверждает, что внешность обманчива.