Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I, стр. 1274
— Это мирные переговоры, Аркадез.
— Уж кто-кто, а ты должен понимать, какая это ложь!
Гека'тан не ответил.
— Мы — забытые сыны, — продолжал Аркадез. — Ты — Империумом, я — моим легионом. Вернуться к жизни после комы и увидеть все это… Никея, Исстваан-пять, наш любимый Воитель — изменник. Все это находится за пределами моего понимания. Я должен был бы находиться на Калте со своим отцом и братьями, а не строить из себя дипломата в этом захолустье.
Гека'тан молча закрепил поножи и нагрудник.
Ультрамарин недоверчиво хмыкнул, и Саламандр поднял глаза.
— Неужели ты не хочешь отомстить? — спросил Аркадез.
Он говорил о резне на Исстваане.
— Не знаю, чего я хочу. Пока мне вполне хватит исполнения долга.
Аркадез пожал плечами и направился к лежащему лицом вниз пилоту.
— Оставь его.
Ультрамарин остановился и взглянул на Гека'тана, ожидая пояснений.
— Он мертв.
V
В фюзеляже зияла рваная пробоина, обгоревшая по краям.
— Я насмотрелся на сбитые корабли, — сказал Ультрамарин. — Похоже, ее проделали снаружи, а не изнутри.
— Конечно, — отозвался Гека'тан. С помощью Персефии он уже полностью облачился в доспех — монолит оливкового цвета.
Аркадез рядом с ним едва сдерживал гнев и жаждал возмездия.
— Нас сбили!
Гека'тан мог его понять.
— Пока мы ничего не можем с этим поделать.
— А что насчет нее? — Аркадез указал на оружейницу, понуро стоявшую поодаль от обломков.
— Она пойдет с нами.
— Она будет нам мешать.
— Значит, считай за удачу, что больше никто не выжил.
Все остальные члены маленького экипажа были мертвы.
— Если понадобится, я ее понесу.
Из-за полностью человеческого экипажа, «Грозовую птицу» переоборудовали в дипломатическое судно, сняв броню и вооружение ради личных кают, архивов и спален. Учитывая обстоятельства кораблекрушения, Гека'тана не покидала мысль о благоразумности принятых мер.
— Такие занятия, — произнес наконец Аркадез, — не делают чести воинам.
— Мы больше не воины, — ответил Гека'тан, уставший от недовольства Ультрамарина, обводя пальцем неровные края пробоины.
Аркадез зашагал прочь, не обращая внимания на оружейницу.
— Делай то, что велит тебе совесть, брат.
Гека'тан уже не слушал. Он задержался у разбитой «Грозовой птицы» — она напомнила ему другой поврежденный корабль и другое поле боя…
…Они бежали по посадочной площадке, а «Грозовые птицы» были просто бронированными погребальными кострами с его братьями внутри.
Его тащили. Мысли путались, в ушах звенело от взрыва.
В мозг впечаталась картина: огонь и смерть пожирают отца. На миг он потерял голову и начал вырываться из рук двух Саламандр, тащивших его волоком.
— Где он? Что случилось? Почему мы уходим?
Гека'тан пытался освободиться, но был слишком слаб. Его пробитый доспех был в крови.
Клювастый шлем, оливковый с кроваво-красными прожилками, склонился над ним.
— Его нет, брат.
— Что? Нет! — Гека'тан снова забился, но вспыхнувшая в израненном теле боль лишила его сил.
— Мы должны вернуться.
— Некуда возвращаться. Там ничего нет. Вулкан погиб.
Твердя, что они должны вернуться и найти его, Гека'тан впал в забытье, и кругом воцарился мрак.
Почувствовав вдруг, что за ним наблюдают, Гека'тан пришел в себя и огляделся. Арендатор из трудового клейва, обрабатывающего ферму при отстойнике, вдали от главных городов Бастиона, стоял и смотрел на него. Он был в респираторе, противорадиационном плаще и болотных сапогах. В левой руке держал шест, которым проверял толщину пепла.
Никогда еще не видевший такого воина, человек кивнул.
Персефия ушла вслед за Аркадезом. Гека'тан кивнул в ответ и зашагал следом за ними.
Переговоры
I
— Отдай оружие, брат.
Гека'тан старался говорить спокойно и ровно.
В конце галереи, за большой каменной дверью, находилась палата, где клейв-нобли Бастиона будут слушать их петицию. На время заседания двери запирались, и входить в палату с оружием было строжайше запрещено.
Ультрамарину это очень не нравилось.
— Легионес Астартес не сдают оружие. Как говорит мой лорд Жиллиман, единственный способ забрать у воина Ультрамара болтер — вырвать его из похолодевших мертвых рук.
— А мой лорд Вулкан советует в безвыходных ситуациях проявлять сдержанность. Прагматизм вместо гордыни позволяет преодолеть кажущиеся неразрешимыми противоречия. — Гека'тан отсоединил от своего болтера магазин и вынул заряд из патронника, прежде чем передать оружие церемониймейстеру. — Отдай его, Аркадез. Мы не можем вести переговоры вооруженными и в доспехах. И не можем отказаться от них.
«Грозовая птица» была уничтожена, а бросок через зловонное болото не улучшил настроение Аркадеза, хоть Гека'тан и нес оружейницу на руках, чтобы ускорить их продвижение.
— Мы станем беззащитными.
Гека'тан снова старательно изобразил полное спокойствие.
— Воин легиона никогда не бывает беззащитным, брат.
— Из похолодевших мертвых рук, запомни. Я — Ангел Смерти. Я и есть смерть.
Появившиеся в галерее маршалы в тяжелых доспехах наставили на Ультрамарина роторные пушки.
Аркадез активировал меч. Сталь воинственно зазвенела.
— Поднять оружие на одного — значит поднять оружие на всех Легионес Астартес!
Крепкая хватка за запястье усилила его гнев, но остановила назревающее кровопролитие.
Гека'тан держал его крепко. В красных глазах горел огонь.
— Подумай. Любое совершенное здесь убийство не поможет нашему делу, а погубит его… И нас заодно. Воспользуйся мудростью, данной тебе вашим отцом.
Аркадез нехотя, но признал его правоту и уступил. Зло глядя на успокоившихся маршалов, снял с себя оружие. Он уже собрался пройти в зал, но двое маршалов преградили ему путь.
Аркадез свирепо уставился на них.
— Что еще?
— Ваши доспехи тоже, — пояснил старший маршал.
Ультрамарин покачал головой и, отстегивая латную перчатку, уныло взглянул на Гека'тана.
— Все веселее и веселее.
Персефия подошла ему помочь.
— Смотри, чтобы с ними все было в порядке, — вполголоса грозно приказал Аркадез. Оружейница кивнула, осторожно снимая наручи.
Старший маршал наблюдал за ними.
— Кто говорит за Империум?
— Я, — заявил Аркадез. Он снял нагрудник и стащил с себя поддоспешник. Стала видна причудливая бионика — наследие Улланора, где он погиб в битве с зеленокожими. Находясь в коме, он не видел последнюю войну Императора и величайшую из его побед. Вместо этого он очнулся в мире, утратившем всякий смысл.
Гека'тан улыбнулся, тоже начиная снимать доспех.
— Разве он не прирожденный переговорщик?
II
Они стояли перед клейв-ноблями в одолженной чужой одежде.
— При виде нас даже Сигиллит бы расхохотался, — заметил Аркадез по поводу их превращения в дипломатов.
Персефия присоединилась к ним не сразу: она куда-то исчезла, чтобы убедиться, что их снаряжение будет в сохранности.
Хотя при них остались ботинки и сетчатые рейтузы поддоспешника, для Ультрамарина было мучительно оказаться без доспеха. Когда оружейница вернулась, он отвел ее в сторонку.
— Надо, чтобы ты кое-что для меня сделала…
Остальные его слова заглушил скрежет огромных дверей палаты, закрывающихся за ними.
После оглушительного удара в сумраке появились пять хмурых людей. Снизу их подсвечивали несколько тусклых фонарей, отбрасывая на лица глубокие тени. Пятеро расселись на темном балконе. С галереи на петиционеров глазела целая толпа людей, чьи лица были скрыты в тени, — знать Бастиона пониже рангом, ее политики и вожди. Все они были судьями.