Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I, стр. 1211

Суперзащитник, рассыпая искры из поврежденной голографической маски, отскочил назад. Из-под маски на грудь хлынула фиолетовая жидкость.

Йормунгндр не стал медлить, чтобы насладиться своим успехом. Ему снова пришлось пригнуться, чтобы избежать удара молотом. Страшное оружие просвистело на волосок от его головы. Державший его суперзащитник вложил в удар столько силы, что молот описал почти полную окружность и, не попав в противника, с громким лязгом врезался в плиты двора. На поверхности образовалась дыра и сетка трещин, словно от пули в стекле или от брошенного камня на глади воды.

Два Меча замахнулся левым клинком, но суперзащитник отразил удар длинной рукояткой молота, подняв ее перед собой на уровень лица, словно жезл, а затем стремительно повернул молот, готовясь к следующему выпаду. Йормунгндр успел поднять свои мечи и поймать молот у самого основания в перекрестье клинков, но даже при этом могучий удар заставил его опуститься на одно колено.

Два Меча, напрягая все свои силы, продолжал удерживать молот. Суперзащитник с тулварами стал постепенно приходить в себя, поскольку все основные функции взяла на себя вторая голова. Он попытался подойти к Йормунгндру сбоку и атаковать, пока оба меча Волка были заняты.

С яростным ревом Два Меча свел клинки вместе, и лезвия врезались в рукоять, словно ножницы. Он не смог полностью отсечь молот, но рукоять в этом месте погнулась и покорежилась. Оружие Астартес повредило не только металлический кожух, но и сердцевину.

Он вскочил во весь рост и стремглав бросился на суперзащитника, нанося ему колющие удары попеременно то левым, то правым клинком. Йормунгндр заставил врага отступать шаг за шагом, пронзил его насквозь три или четыре раза, и в конце концов тот оставался на ногах только потому, что повис на мечах.

Два Меча стряхнул мертвого врага. Второй суперзащитник уже бросился в атаку. Йормунгндр резко развернулся навстречу двум тулварам; не останавливаясь, нанес такой мощный удар, что суперзащитник отлетел в сторону и упал лицом вниз. Он попытался подняться, но Два Меча подбежал, придавил его коленом и пронзил клинком, пригвоздив к земле.

Из-под поверженного врага потекла фиолетовая кровь.

Хавсер бросился на другой конец двора к лежащему Длинному Клыку. Два Меча, выдернув оружие из тела врага, поспешил следом за ним. Ускоренный метаболизм Астартес уже сделал свое дело, и его раны перестали кровоточить.

Но раны Хеорота Длинного Клыка не затянулись. Жрец сумел сесть, опираясь спиной на стену и вытянув перед собой ноги, но дыхание давалось ему с трудом. Из прорех в его доспехах обильно сочилась кровь.

— Подходящий денек, чтобы посидеть на заднице, — заметил Йормунгндр Два Меча.

— Мне нравится здешний климат, — ответил Длинный Клык.

— Ладно, а мы пока займемся работой.

Некоторое время Два Меча молчал, глядя на старого рунного жреца.

— Я пришлю к тебе Найота Плетущего Нити, когда его найду.

— В этом нет необходимости.

— Я не позволю тебе уйти без почестей, — возразил Два Меча. Едва заметная дрожь в его голосе поразила Хавсера. — Когда я найду Найота Плетущего Нити…

— Нет, — настойчиво произнес Длинный Клык. — Как бы ты ни хотел от меня избавиться, я никуда не собираюсь. Мне просто надо немного отдохнуть. Понаслаждаться чудесной погодой.

Хавсер перевел взгляд на Два Меча и увидел, что из-под его маски в широкой улыбке блеснули зубы.

— Я понял свою ошибку и постараюсь ее исправить, — сказал он.

— Вот и хорошо. А теперь иди и убей еще кого-нибудь. Скальд может остаться здесь и составить мне компанию.

Два Меча посмотрел на Хавсера:

— Развлеки его.

— Что? — удивился Хавсер.

— Я сказал, развлеки его, — повторил Два Меча. — Ты же скальд Тра. Действуй. Отвлеки его мысли от того, что грядет.

— Как? — переспросил Хавсер. — Что грядет?

Два Меча раздраженно фыркнул:

— А как ты думаешь?

Огромный Волк проворно опустился на колени и наклонил голову перед Длинным Клыком.

— До следующей зимы, — произнес он.

Длинный Клык кивнул в ответ. Они свели сжатые кулаки, а потом Два Меча поднялся и не оглядываясь пошел прочь. Его массивные пласталевые ботинки захрустели по рассыпанному гравию. К тому времени, когда он пересек двор, воин уже перешел на бег.

Хавсер повернулся к Длинному Клыку.

— Я понимаю, что это неделикатный вопрос, но скажи, что грядет? — спросил он.

Длинный Клык усмехнулся и покачал головой.

— Ты умираешь?

— Возможно. Тебе не понять анатомию Астартес. Мы способны перенести огромные повреждения. Но иногда этот процесс заставляет терпеть жуткую боль, и нет никакой уверенности, что ты выживешь.

— Что я должен сделать?

— Займись своим делом, — ответил жрец.

Он сел рядом с рунным жрецом.

Кожа Длинного Клыка стала еще более прозрачной. На ней виднелись брызги крови — фиолетовой и красной, крови человеческой и крови врагов. Некоторые пятна уже подсохли и начинали осыпаться.

Он все еще тяжело дышал. Скорее всего, сильно повреждены легкие. Каждый выдох сопровождался облачком розоватого пара.

— Значит… я должен тебя развлечь? — уточнил Хавсер. — Ты хочешь услышать сказание?

— Почему бы и нет?

— Ты мог бы рассказать что-нибудь свое, — сказал Хавсер. — Возможно, сказать мне что-то очень важное. На всякий случай.

— Так ты хочешь стать моим исповедником, верно? — спросил Длинный Клык.

— Я не это имел в виду. Эска Разбитая Губа говорил, что Стае нравятся сказания, которые их пугают.

— Это верно.

— А что пугает тебя?

— Ты хочешь узнать?

— Да, я хотел бы узнать.

— Больше всего нас пугают те вещи, — сказал Хеорот Длинный Клык, — которые даже мы не в состоянии уничтожить.

Глава 8

ЗИМНИЙ СОН ДЛИННОГО КЛЫКА

— Мы преданные Всеотцу убийцы, — сказал рунный жрец.

— Вы солдаты, — поправил его Хавсер. — Вы Астартес. Вы лучшие воины, которыми когда-либо располагала Терра. Все Астартес — убийцы.

Длинный Клык закашлялся. Вылетавший из его рта кровавый туман начал оседать вокруг губ. Он уже пропитал бороду и стал стекать на белоснежную шкуру.

— Это слишком упрощенная точка зрения, — сказал он. — Я тебе об этом уже говорил. И о роли каждого сына-примарха. О роли каждого легиона. Есть защитники и избранники, есть штурмовики и преторианцы… У каждого из нас есть свои обязанности. Шестой легион — это палачи. Мы — крайняя мера. Когда все остальные терпят неудачу, именно от нас ожидают невозможного.

— Разве это не относится ко всем легионам?

— Ты все еще не понял, скальд. Я говорю о разных пределах. Есть границы, которые другие легионы не могут переступить. Есть границы чести, преданности и достоинства. Есть деяния столь жестокие и безжалостные, что совершить их могут только Влка Фенрика. Для этого мы и созданы. Без сомнений и чувств, без колебаний и капризов. Мы гордимся тем, что мы единственные среди Астартес, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не откажется нанести удар по приказу Всеотца, какой бы ни была указанная цель и причина для ее поражения.

— И поэтому Шестой легион считают таким жестоким, — сказал Хавсер.

— Это не главное. Это лишь следствие нашей беспощадности. Мы не кровожадные дикари. Но выполнение заданий, неприемлемых для остальных легионов, на протяжении двух последних столетий создало нам такую репутацию. Другие легионы считают нас безудержными и неуправляемыми псами, а истина в том, что мы подверглись самой жестокой дрессировке.

Длинный Клык хотел сказать что-то еще, но по его телу прошла дрожь, и он на мгновение прикрыл глаза.

— Боль? — спросил Хавсер.

— Ничего. — Длинный Клык пренебрежительно махнул правой рукой. — Пройдет.

Он вытер кровь с губ.

— Мы преданные Всеотцу убийцы, — повторил он. — И запугивать других для нас дело чести. Этим и объясняется отношение к нам как к безумцам. Мы не признаем страха. Ему не место в нашей жизни. На поле сражения мы выходим без страха. Он не может нами управлять. Он не может сковывать нам руки. Мы изгоняем его из своих сердец и мыслей.