Русские народные сказки. Том 1, стр. 112
Пошел я по берегу, по берегу все не нашему: ходит тут бык печеный, в боку нож точеный. Кому надо закусить, изволь резать да кроить.
Государь Сидор Карпович
(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
— Семьдесят, бабушка, семьдесят, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, когда ты умирать будешь?
— В среду, бабушка, в среду, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, когда ж тебя хоронить будут?
— В пятницу, бабушка, в пятницу, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, чем тебя поминать будут?
— Блинами, бабушка, блинами, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, во что после тебя позвонить будет?
— В сковороду, бабушка, в сковороду, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, много ли у тебя детушек?
— Семеро, бабушка, семеро, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, чем после тебя поить-кормить будет?
— По миру, бабушка, по миру, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — зима студена!
— В лапотках, бабушка, в лапотках, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — собаки съедят!
— С палочкой, бабушка, с палочкой, Пахомовна!
— Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — не во что милостыню класть!
— В сумочку, бабушка, в сумочку, Пахомовна!
Как дела в Ростове?
(Из сборника Н. А. Иваницкого)
— Брату челом!
— Ты, брат, отколе?
— Я из Ростова.
— А что, говорят, в Ростове-то архиерей женится?
— Вчерась я пошел, сегодня пришел; случилось мне мимо ростовского архиерейского дома идти: стоят кареты смазаны, свиньи запряжены, хвосты подвязаны. Засвистали, поскакали, не знаю куда.
— А что, говорят, в Ростове бабы-то пшеницу на печке посеяли?
— Вчерась я пошел, сегодня пришел; случилось мне мимо ростовских печей идти — жнут бабы пшеницу.
— А что, говорят, в Ростове-то озеро сгорело?
— Случилось мне мимо Ростовского озера идти: щука да караси по лугам, язи да окунье по елям, а плавает ершишко-голышка, глазоньки покраснели, перышки подгорели.
Чистота, благодать и красота
(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
— Здравствуй, хозяин! Накорми и обогрей прохожего!
— Ну что ж, садись за стол, гость будешь! Солдат снял тесак да ранец и уселся за стол;
а хозяин и говорит:
— Отгадай, служба, загадку; не отгадаешь — оплеуха тебе!
— Изволь, сказывай загадку.
— А что значит чистота?
Солдат подумал-подумал и вымолвил:
— Хлеб чист, значит, он и чистота.
Мужик хлоп его по щеке.
— Что ж ты дерешься? Нас бьют да вину сказывают.
— Чистота, брат, кошка: завсегда умывается! А что значит благодать?
Солдат опять подумал-подумал и говорит:
— Знамое дело, хлеб — благодать!
Мужик хлоп его в другой раз:
— Врешь, брат, служба! Благодать — вода. Ну, вот тебе последняя загадка: что такое красота?
Солдат опять свое:
— Хлеб, — говорит, — красота!
— Врешь, служба; красота — огонь; вот тебе и еще оплеуха! Теперь полно, давай ужинать.
Солдат ест да про себя думает:
«Сроду таких оплеух не видал, и на службе царской того не было; постой же, я тебе и сам удружу, будешь меня помнить!»
Поужинали и легли спать. Солдат выждал ни много ни мало времечка; видит, что хозяева заснули, слез с полатей, поймал кошку, навязал ей на хвост пакли, паклю-то зажег да кошку на чердак погнал: бросилась она туда со всех четырех ног и заронила огонь в солому; вмиг загорелась изба.
Солдат наскоро оделся, подошел к хозяину и давай в спину толкать.
— Что ты, служивый?
— Прощай, хозяин! Иду в поход.
— Ступай с богом!
— Да вот тебе на прощанье загадка: взяла чистота красоту, понесла на высоту: коли не ухватишь благодати, не будешь жить в хати! Отгадывай! — сказал солдат и пошел со двора.
Пока мужик ломал себе голову, что бы такое значили солдатские речи, загорелся потолок.
— Воды! Воды! — кричит хозяин, а воды-то в доме ни капли нет. Так все и пропало.
«Ну, правду солдат загадал: коли не ухватишь благодати, не будешь жить в хати!»
Отольются кошке мышиные слезки!
Лгало и Подлыгало
(Из сборника Д. М. Молдавского «Русские сатирические сказки», в обработке В. П. Аникина)
Зашли раз Лгало да Подлыгало в деревню, один в одной избе остановился, другой — в другой, будто рассердились дорогой. Вошел Лгало в избу. А изба у мужика новая. Лгало избу хвалит, а хозяин рад.
— Да, — говорит, — изба добрая, такого лесу теперь нигде не найдешь!
— Нет! — говорит Лгало. — Можно найти!
— А я говорю: «Нет».
— А я говорю: «Да».
— Давай спорить на сто рублей, что нет!
— Давай!
Поспорили.
— Шел раз я, — говорит Лгало, — по деревне, и везли там одно бревно — от пасхи до рождества везли, а только корень вывезли. Всей деревней молебен служили — ни пройти, ни проехать было! Вот это так дерево!
— Да ты лжешь, — говорит мужик.
— Коли мне не веришь, так позовем моего товарища. Хоть он на меня и сердит, а солгать не даст!
— А где он?
— Да вон в той избе!
Позвали Подлыгалу:
— Правда ль, твой товарищ про дерево рассказывал, будто с рождества до пасхи только корень вывезли?
— Нет, что не видал, то не видал, и лгать не буду! А вот дом видать видывал, с одного дерева выстроен. Как зашел я, вижу избу, ходил-ходил — заблудился. Насилу люди вывели…
Видит мужик, что не лгал Лгало, и проиграл сто рублей.
Лгало и Подлыгало разделили деньги поровну и в другую деревню пошли. Один в одну избу, другой в другую, будто сердиты друг на друга.
Стали Лгалу ужином кормить, щей налили. Лгало капусту похваливает. А хозяин и рад.
— Да, такой капусты во всем свете нет. Таких кочанов отродясь не видывал никто.
— Ну, я-то поболе видывал, — подраздоривает мужика Лгало.
— Где?
— Давай спорить на сто рублей?
— Давай!
Поспорили и деньги на стол выложили.
— Шел я раз по полю, — врет Лгало. — И в поле рос кочан. Как зашла туча, как пошел дождь, так целый полк солдат под кочаном спрятался. Вот это кочан!
— Да ты лжешь!
— А коли не веришь, так позовем моего товарища! Хоть он на меня и сердит, а только солгать не даст!
Пришел Подлыгало.
— Правда ль, твой товарищ кочан такой видывал, что целый полк спрятался?
— Нет, — говорит Подлыгало, — что не видал, то не видал, и лгать не стану! А видел, как кочан с земли тащили. Запрягли двенадцать лошадей, и то еле-еле вытащили…
Видит мужик, что проиграл, и отдал сто рублей.
Лгало да Подлыгало разделили деньги поровну и в другую деревню пошли. Лгало в одну избу, Подлыгало — в другую, будто Сердиты друг на друга. Лгалу обедом кормят, гороху дают. Лгало горох похваливает. А хозяин рад.
— А только это не горох! Вот я видывал горох так горох. Одна стеблина с дуб толщиной, а струк в небо уперся.
— Да ты лжешь!
— Зачем лгать; не веришь, давай спорить на сто рублей!
— Давай!
Поспорили. И деньги на стол выложили.
— Позовем моего товарища, он не даст соврать, хоть и сердит на меня.