Темнейшее желание (ЛП), стр. 27

Кейн прижал язык к небу.

Пришло время отвлечься.

— Так… как же называется мой фан-клуб.

— Мне казалось, ты не хотел этого знать.

— Я передумал. По-видимому, из-за наших отношений.

Простыни зашелестели, когда она повернулась.

— Катастрофичный Кейн.

Кейн призывал себя к молчанию, но все же спросил:

— Ты была хоть на одном собрании?

— Возможно, как-то и забредала… случайно.

— Сколько раз?

— Шесть… надцать. Порой девушки становятся очень забывчивыми.

Кейн улыбнулся.

— Так что ты хотела рассказать, когда пришла в мою комнату?

Она устало вздохнула.

— Сейчас это не имеет значение.

— Имеет. И так, к слову, между мной и Синдой ничего не было.

— Обнаженной Синдой, — пробормотала она.

Кейн хотел рассказать Динь-Динь правду. Но что произойдет, если ему придется сделать то, что ему не нравится, для достижения цели?

Тогда правда превратится в ложь. Лучше ему сохранить возможность воспользоваться любыми вариантами. Но гвоздь в крышку гроба?

Часть него жаждала расстояния между ними, и помолвка его создавала.

— Может, когда я пришла в твою комнату, то собиралась сказать, что никогда в жизни не встречала такого тупицу как ты, — сказала она, и Кейн представил, как на ее лице появляется, как она надеется, чванливое выражение. — Тебе должно было быть плохо после порки за разговоры со мной.

"Не смеяться".

— Меня не выпороли. Мы с королем пришли к соглашению.

— Что! Почему ты мне не рассказал?

— Ты выглядела очень забавно, когда считала количество сказанных мной слов.

Динь-Динь пробормотала еще несколько прозвищ.

— Да, вообще-то Синда и так достаточно накажет. Она живет лишь мгновением. Она забывает все свои обещания. Через несколько недель ее внимание привлечет другой мужчина, и ты останешься один с разбитым сердцем.

Она так и излучала негодование, и Кейну пришлось крепко сжать подушку, чтобы не потянуться к ней.

— Может я и тупой, но мои паучьи инстинкты говорят о том, что твое сердце тоже разбито.

Она хмыкнула, как будто Кейн сошел с ума.

— И?

Должно быть, она выводила круги по простыне, потому что костяшки ее пальцев потерлись о его сосок. Прикосновение было подобно электрическому разряду, и Кейн едва не соскочил с кровати.

— Да, возможно Синда разбила мне сердце, — неосознанно вырвалось у Динь. — Когда-то давно она пообещала защищать меня от нашего отца, а затем, на следующий день украла лошадей у посетивших нас гарпий. Началась война, назначили наказание, но она ничего не сказала, когда меня тащили пороть.

Эта история тут же погасила похоть Кейна.

— Мне жаль, — ответил он, испытывая за нее боль. — Правда.

— Спасибо.

Была ли она такой же печальной и уставшей, как звучала?

— Я сделаю так, что у тебя все будет гораздо лучше, Динь, — поклялся он. Он сделает это как-нибудь, любым способом.

Она вздохнула.

— Поверю, когда увижу.

— Не веришь мне?

— Я никому не верю.

Глава 11

Кейн стоял возле кровати и рассматривал Динь. Солнечный свет струился сквозь окно, и, словно его тянуло к девушке, обволакивал её и только её. Освещая ее. Подчеркивая каждый обольстительный изгиб. Она излучала удивительное спокойствие. Мир, который он желал для себя. Она была Спящей Красавицей. Или, если точнее, Золушкой, в комплекте со злой мачехой и сводной сестрой.

И еще хуже, Кейн стал ее очаровательным принцем.

Он не собирался, но в какой-то момент, все же уснул. Кейна разбудил кошмар… и он обнаружил Динь-Динь, спящей на своей груди.

Она сама перекатилась или он притянул ее?

Прикосновение причиняло боль более чем в одном месте. Желание вернулось в полную силу.

Немного отстранившись, воин стал более осторожен, бодрствуя, он прислушивался к каждому ее вдоху, ожидал каждое движение, вспоминал, как она заставляла его улыбаться, умирал внутри, потому что все еще хотел перекатиться на нее, раздеть и сделать с ней такие вещи, одна мысль о которых, доводила его до всепоглощающей паники.

Он не заслуживал ее. Его настроение было слишком изменчиво. В одно мгновение он был счастлив и выходил из себя в следующее. Он был целеустремленным в одно мгновение и смущенным в следующее. Ей нужен кто-то более сильный. Надежный. Как Торин.

Она ни в кого не верила, как сама призналась, и это очень грустно. Неважно заслуживал ли ее Кейн, он не собирался отпускать девушку.

Убей ее, сказал Бедствие. Это то, чего она хочет.

Хочет еще не значит, что ей это нужно.

Губы Динь раскрылись с хриплым вздохом, и грудь воина сжалась. Какой невинной она была.

Убей ее!

Кейн развернулся и вышел из комнаты, демон проклинал его на каждом шагу.

Жозефины выполняла много обязанностей, и одно из которых, подача завтрака королевской семье. Прямой указ королевы Пенелопы, чтобы унизить девушку с самого утра, и каждого дня.

В ожидании начала трапезы, Жозефина прижалась к дальней стене в столовой, удерживая кувшин со свежевыжатым гранатовым соком.

Она должна была уже закончить, и вернуться к своей уборке, но никто не пришел.

Вероятно, все были заняты, поздравлением Кейна и Синды с предстоящим бракосочетанием, а счастливая пара, должно быть, утопала в комплиментах.

Ох, Кейн. Все они правы. Мы такая красивая пара, — возможно, говорила Синда. — Так идеально подходим друг другу.

Я идеален для всех, — возможно отвечал Кейн. — Но я рад, что, в конце концов, я с тобой.

Кувшин в руках Жозефины раскололся.

Она ахнула, когда холодная жидкость просочилась сквозь ткань перчаток и Жозефина устремилась на кухню за тряпками, пытаясь не попасться на глаза повару. Который не упускал любую возможность наброситься на нее.

Однажды, в наказание за преступления Синды, Жозефину неделю морили голодом. На третий день, муки голода стали настолько сильными, что она прокралась на кухню и стащила ломоть хлеба.

Повар поймал девушку, но пообещал молчать, если она проведет ночь в его постели. Вместо этого, Жозефина вернулась к себе, он так и не простил её.

Так, может она не была предельно честной с Кейном. Может один из мужчин… кроме ее брата… увидел в ней нечто большее, чем кровную рабыню.

Ииии… Повар прочистил горло и она оглянулась.

— Что ты теперь делаешь? Что ещё за проблему ты мне уготовила? — Он подошел к ней, и схватил за запястье, только чтобы с визгом отскочить. — Ты мокрая.

— А ты отстойно готовишь. Ну и?

— Да как ты смеешь! Меня не заботит кто ты, и ты не будешь оскорблять мою божественную кухню.

— Я только что это сделала.

— Попробуй снова. Если осмелишься.

Ладно.

— Твои пироги безвкусны, а пирожные тверды, словно камни.

Повар замахнулся, и сильно ударил её по щеке. Кожа запылала от острой боли. Жозефина ударила его в ответ. Пока он выбулькивал свое оскорбление, она послала ему воздушный поцелуй и убежала.

Сохраняя бесстрастное лицо, она убрала беспорядок в столовой и надела свежую пару перчаток.

Пока она не приготовила новый кувшин сока, под пристальным присмотром Повара, она не вернулась на свой пост.

Королевская семья все еще не прибыла.

Невнимательные жабы!

Она вздрогнула от нетипичной для неё вспышки гнева.

Должно быть, боль в щеке разозлила ее. И, ну, Кейн был занят женитьбой на Синде, после того, как заставил Жозефину провести ночь в его комнате. Ему стоило отменить свадьбу с восходом солнца!

И мне не стоило идти к нему. Никогда не стоило принимать его предложение, в надежде забрать его у Синды.

Жозефина была без ума от его предложения на кануне, но стоя здесь, и думая о прошлой ночи, она пришла в ярость.

Возможно, Кейн не помнил, но прошлой ночью он страдал от ужасных жестоких кошмаров. Он кричал и метался, но она сумела успокоить его.