Золото Серебряной горы, стр. 15

— Михаила Дмитриевича я хорошо знаю, — сказал Петькин попутчик. — И правильно сделали, что решили о нем написать. О таких людях побольше нужно рассказывать. Он мне здорово помог, когда я сюда приехал.

— Так вы не местный?

— О, я ведь тоже москвич. А вот закончил педуниверситет и решил вдруг изменить свою жизнь. Выбрал на карте самую крайнюю точку страны, списался с директором школы и поехал.

Петька во все глаза смотрел на своего спасителя. Это ж надо, добровольно поменять Москву, столицу, на какую-то дыру! Пусть даже там распрекрасно и освещение поярче, чем в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, но все равно ведь не Москва, а какой-то там Благодатный.

— Вот, преподаю химию, историю, увлекся. Да, а зовут меня Геннадий Борисович…

— А фамилия? — спросил Петька, поскольку придавал этому огромное значение.

— А фамилия моя Ильин. Геннадий Борисович Ильин.

«Ильин. А что, неплохо, — подумал Петька, — хотя у такого человека, как он, она должна быть более звучной».

Чем больше общался Бумажкин с новым знакомым, тем больше удивлялся тому, что поначалу он показался ему безликим и незапоминающимся. Запоминающийся, еще какой запоминающийся! Серые лукавые глаза, ямочка на подбородке, на кого же из артистов или популярных телеведущих он так похож?

— В этом году меня отправили на конкурс «Учитель года», — продолжал Геннадий Борисович.

— И что?

— Первое место, — скромно и как-то уж слишком буднично сказал Ильин.

— Как? Выходит, вы — самый лучший учитель в стране?

— Ну да, — ответил Геннадий Борисович так, будто речь шла о выигрыше в домино или лото. — Правда, только этого года.

— Елки-палки! — воскликнул Петька и хотел добавить о своих, пусть шутливых, но подозрениях, но не стал и невольно покраснел.

— Да, а что-нибудь об истории этих мест ты знаешь? — сменил тему учитель.

Петька покачал головой. Ведь из-за желания везде успеть он так и не смог выкроить времени, чтобы найти и прочитать раздел о Забайкалье хотя бы в Большой энциклопедии.

— О, это интереснейшие места! — воскликнул Геннадий Борисович и начал так увлеченно рассказывать, что Петька на время забыл о ноющем зубе.

Глава 3. Прошлое и настоящее этих мест

Как понял Петька со слов Геннадия Борисовича, в XVII веке в этих местах были обнаружены небывалые запасы серебряных руд. И это решало для России многие проблемы. Ведь прежде ей приходилось приобретать драгоценный металл в обмен на пушнину из-за границы, и это было не очень-то выгодно. Теперь появилось свое серебро. Правда, добыча и выплавка его были очень трудоемкими, и местные жители отказывались этим заниматься. Тогда сюда стали отправлять арестантов. Даже некоторые декабристы отбывали здесь свой срок. Так Забайкалье превратилось в главную каторгу страны.

Петька слушал, слушал и вдруг в середине этой мини-лекции вспомнил про одну вещь. Ведь он же опять про диктофон забыл! Сейчас бы записать все, о чем говорит Геннадий Борисович, так нет же, похоже, поезд ушел.

Вдруг Бумажкину захотелось тоже чем-нибудь поразить своего попутчика. Пусть тот — лучший учитель страны и хорошо знает историю этих мест, но он-то, Петька, тоже не лыком шит! Почему бы ему не показать «любимое детище» отца, журнал «Просторы», который он сейчас представляет.

— Ну, отогрелся немного? — неожиданно, безо всякого перехода, обратился Ильин.

Петька кивнул и начал расстегивать сумку.

— Это хорошо, — продолжал учитель. — А то ведь дорога дальняя. В автобусе, правда, тепло, но потом-то нам еще восемнадцать километров шагать…

Петька отдернул руку от молнии.

— Восемнадцать? — вскричал он.

— Ну да…

Бумажкин ошарашенно уставился на попутчика. В Москве-то ему не очень часто приходилось добираться куда-либо на своих двоих. Общественного транспорта там ого-го сколько! И метро, и автобусы, и троллейбусы, и трамваи, и маршрутные такси… И конечно же он даже представить не мог, как это возможно пешком одолеть такое расстояние.

— А автобус разве не заезжает в Благодатный? — спросил Петька в надежде, что Ильин сейчас рассмеется и скажет, что это шутка.

— Нет, конечно.

— А дядя, кажется, писал, что ходит… — разочарованно протянул Бумажкин.

— Так когда это было! Говорят, лет десять назад! Маршрут даже был «Райцентр-Благодатный». По три рейса в день делал. Теперь-то уж никто и не вспоминает об этом.

Лет десять назад! Петька ошарашенно уставился на Геннадия Борисовича. Оказывается, он совершенно не знал не только того, что происходило в стране в прошлом и позапрошлом веках, но и в последние годы… Лет десять назад… Да, он слышал о каких-то трудных перестроечных временах начала девяностых годов, которые коснулись и Москвы, но теперь-то там все хорошо: и фонари горят, и автобусы ходят, и самолеты летают…

— Понимаешь, — видя недоумение Петьки, решил пояснить учитель, — рудник почти не работает, те, кому было куда уехать, уехали. Те же, кто остался, вот уже несколько лет живут без денег, на собственном хозяйстве…

И опять не все понял Петька. Во-первых, как можно жить без денег, пусть даже на собственном хозяйстве, и, во-вторых, почему учитель говорит так, будто рудник в Благодатном один? Дядя-то ведь писал о двух. Поэтому он спросил:

— А вы какой рудник имеете в виду? Старый, или новый?

— Конечно, новый. Старый-то сразу же после революции закрыли.

Ну уж тут сам черт не разберет! Один пишет, что рудники, старый и новый, работают, да, вот буквально месяц назад письмо пришло; другой утверждает, что один из них закрыт. Выходит, кто-то из этих взрослых… лжет? Но почему?

Петька опять потянул за бегунок молнии, но теперь уже в противоположную сторону. Доставать журнал расхотелось. Мало того, за какое-то мгновенье с ним что-то такое произошло, что ему стало стыдно этого журнала. Какие же это «Просторы», когда там ни слова о жизни в российской глубинке? Когда там все о столичной элите да об олигархах. Народ-то, как выясняется, живет совсем по-другому. Бумажкин об этом даже и не подозревал. Знал ли об этом отец? Тоже маловероятно. Хотя, наверное, догадывался, если уж снова стал одержим дальними командировками по стране.

— Ну вот и автобус подошел, — сказал в этот момент Геннадий Борисович. — Побежали!

Петька поднял сумку и устремился вслед за учителем.

Глава 4. История старого рудника. Души замученных стражников

В автобусе Петьку сморило. Он откинулся назад и крепко заснул. Когда Геннадий Борисович затряс его за плечо, Петька подумал, что прошло не больше десяти минут. Однако уже вечерело.

Автобус притормозил на широкой проселочной дороге. Справа от нее был лес, слева — степь, опоясанная, как и при подъезде к Приаргунску, бесконечной грядой сопок.

На улице было тихо и морозно.

— Тепло, — констатировал Геннадий Борисович. — Не больше минус двадцати пяти будет. Это хорошо. Утром-то, наверное, все тридцать пять. Ну, вперед.

С этими словами Ильин вошел в лес и исчез за деревьями.

— Так вот же дорога, — удивился Петька, — или что, она ведет не туда?

— Туда, — послышался голос невидимого учителя, — только сейчас там ходить не стоит. Уже темно.

Невольно вспомнился разговор двух странных одноклассников. В нем тоже шла речь о дороге, по которой не следует ходить в темное время суток. Бумажкину стало не по себе.

— Ну, где же ты? — донеслось из-за деревьев. — Время-то позднее!

Петька продолжал стоять, так и не осмеливаясь пойти следом. Воздух был серовато-синим, а небо — еще почти светлым. Но сосны отбрасывали такие длинные и густые тени, что внизу было гораздо темнее, чем у верхушек деревьев. Вокруг было спокойно и тихо. Но эти тишина и спокойствие казались Бумажкину обманчивыми, как это бывает перед грозой.

Набрав побольше воздуха, Петька побежал за учителем по узкой тропинке. Услыхав шаги, тот остановился, чтобы дождаться Петьку.

— Считай, мы почти дома, — бодро произнес Геннадий Борисович. — Сейчас только через лес пройти — и все в порядке.