Виновата ложь, стр. 18

— И?..

— Затем, потому что это трагическая история, Хитклифф становится именно тем, кем они его считают. Жестоким. Его внутреннее зло просачивается наружу.

— Я думала, это роман.

Гат качает головой.

— Эти люди ужасно обращались друг с другом.

— Так ты говоришь, что дедушка считает тебя Хитклиффом?

— Клянусь тебе. Для него я зверь в невинном обличье, предавший его доверие, в то время как он позволял приезжать на его шикарный остров каждый год. Ведь я предал твоего дедушку, соблазнив его Кэтрин, его Каденс. И в наказание я должен стать тем монстром, которого он всегда во мне видел.

Я молчу.

Гат молчит.

Я протягиваю руку и касаюсь его. Одно ощущение его руки под тонким хлопком футболки вызывает у меня до боли сильное желание вновь поцеловать его.

— Знаешь, что самое страшное? — спрашивает он, не глядя на меня. — Ведь он оказался прав.

— Это не так.

— О-о, все именно так.

— Гат, постой.

Но он скрылся в своей комнате и закрыл дверь.

Я одна в темном коридоре.

Давным-давно жил-был король, у которого было три прекрасных дочери. Девочки были ангельской внешности. Они вступили в удачные брачные союзы, но появление первой внучки принесло разочарование. Младшая принцесса произвела на свет дочь до того крошечную, что матери приходилось носить ее в кармане, чтобы девочку никто не увидел. В конце концов родились другие внуки, с нормальным ростом, и король с королевой практически забыли о существовании крошечной принцессы.

Когда та стала постарше, большую часть своих дней и ночей она проводила в своей маленькой кроватке. У девочки не было причин вставать, настолько она была одинокой.

Однажды принцесса рискнула зайти в королевскую библиотеку, где с радостью открыла, какую прекрасную компанию могут составить книги. Она стала там частым гостем. Однажды утром, пока девочка читала, на стол взобрался мышонок. Он стоял на двух лапках и был одет в бархатный пиджачок. Его усы были чистыми, а шерстка — коричневой.

— Ты читаешь прямо как я, — сказал мышонок, — бродя туда-сюда по страницам. — Он сделал шаг вперед и низко поклонился.

Мышонок очаровал крошечную принцессу историями о своих приключениях. Он рассказал ей о троллях, крадущих людские ноги, и богах, бросающих на произвол бедняков. Он задавал вопросы о Вселенной и постоянно искал ответы. Считал, что за ранами нужно ухаживать. В свою очередь принцесса рассказывала мышонку сказки, рисовала его портреты и дарила ему крошечные рисунки. Она смеялась и спорила с ним. Впервые в жизни девочка чувствовала себя живой.

И вскоре они прониклись друг к другу искренней любовью.

Тем не менее, когда принцесса представила своего жениха семье, без неприятностей не обошлось.

— Он всего лишь мышь! — закричал король с презрением, а королева завизжала от страха и выбежала из тронного зала. И вправду, все королевство, от правителей до слуг, рассматривало жениха-мышонка с подозрением и растерянностью.

— Это противоестественно, — перешептывались люди. — Животное, переодевшееся человеком!

Крошечная принцесса не сомневалась. Они с мышонком покинули дворец и уехали далеко-далеко. В незнакомой стране они поженились, построили себе дом, наполнили его книгами и шоколадом и жили долго и счастливо.

Если вы хотите жить там, где люди не боятся мыши, то должны отбросить мысли о жизни во дворце.

Великан берет ржавую пилу. Он злорадно напевает, пока распиливает мой лоб, пробираясь к мозгу.

У меня осталось меньше четырех недель, чтобы узнать правду.

Дедушка зовет меня Миррен.

Близняшки крадут снотворное и бриллиантовые сережки.

Мама ссорится с тетушками из-за дома в Бостоне.

Бесс ненавидит Каддлдаун.

Кэрри бродит ночами по острову.

Уилл страдает от кошмаров.

Гат — Хитклифф.

Гат считает, что я его не знаю.

И возможно, он прав.

Я беру таблетки. Запиваю их водой. В комнате темно.

Мама стоит в дверях и наблюдает за мной. Я с ней не разговариваю.

Я лежу в кровати уже два дня. Время от времени острая боль ослабевает до надоедливой пульсации. Затем если я одна, то сажусь и делаю записи на маленьких бумажках над моей кроватью. Вопросов больше, чем ответов.

Как-то утром, когда мне стало лучше, дедушка решил зайти в Уиндемир. На нем белые льняные брюки и синий спортивный пиджак. Я, в шортах и футболке, играю с собаками в саду — бросаю им теннисный мячик. Мама уже ушла в Новый Клермонт.

— Я собираюсь в Эдгартаун, — говорит дедуля, почесывая Боша за ушком. — Хочешь присоединиться? Если ты не против компании старика.

— Даже не знаю, — отшучиваюсь я. — Я так люблю обслюнявленные мячики… На это может уйти весь день.

— Я свожу тебя в книжный, Кади. Куплю подарки, как раньше.

— Как насчет ирисок?

Дедушка смеется:

— Безусловно, купим и ириски.

— Это мама тебя подговорила?

— Нет. — Он почесал свои встопорщенные седые волосы. — Но Бесс не хочет, чтобы я вел моторную лодку сам. Говорит, что я могу потерять направление.

— Мне тоже не разрешено рулить.

— Знаю, — говорит он, протягивая ключи. — Но здесь главный я, а не Бесс и Пенни.

Мы решаем позавтракать в городе. Нужно отплыть от Бичвуда до того, как тетушки нас хватятся.

Эдгартаун — милая портовая деревушка в Мартас-Винъярд. Нам до нее плыть двадцать минут. Повсюду видны белые заборы и белые деревянные домики с цветочными садами. В магазинах продают сувениры для туристов, мороженое, дорогую одежду и антикварные ювелирные изделия. От гавани постоянно отплывают лодки: кто на рыбалку, кто полюбоваться пейзажами.

Дедушка будто снова стал самим собой. Швыряет деньги направо и налево. Угощает меня эспрессо и круассанами в маленькой пекарне со столиком у окна, затем пытается купить мне книгу в местном магазине. Когда я отказываюсь от подарка, дедуля качает головой, прознав про мой благотворительный проект, но не отчитывает меня. Вместо этого он просит помочь выбрать подарки для малышни и книгу по флористике для Джинни, экономки. Мы делаем большой заказ в кондитерской Мурдика: шоколад простой, шоколад ореховый, арахисовое масло и ириски.

Прогуливаясь по одной из арт-галерей, мы случайно встречаем дедушкиного адвоката — худого седеющего мужчину, по имени Ричард Тэтчер.

— Так вот ты какая, Каденс, первая внучка! — говорит он, пожимая мне руку. — Много о тебе наслышан.

— Он отвечает за наше имущество, — объясняет дедушка.

— Первая внучка, — повторяет Тэтчер. — С этим чувством ничто не сравнится.

— Да, у моей девочки есть голова на плечах, — хвастается дедуля. — В ней течет наша кровь, Синклер до мозга костей.

Стандартные фразы, я постоянно слышу их от него. «Никогда не жалуйся. Никогда не оправдывайся». «Нет — не наш ответ». Но меня смущает, когда он использует их и когда упоминает обо мне. Есть голова на плечах? На самом деле у меня проблемы с головой, как ясно сказано в бесчисленных чертовых медицинских диагнозах — кроме того, в моих жилах течет кровь неверных Истманов. В следующем году я не иду в колледж, я забросила спорт и все организации, в которых раньше состояла. Большую часть времени нахожусь под действием «перкосета» и отвратительно веду себя с младшими кузинами и кузенами.

Тем не менее лицо дедушки светится, когда он говорит обо мне. По крайней мере, сегодня он помнит, что я — не Миррен.

— Она похожа на вас, — говорит Тэтчер.

— Не правда ли? Вот только она — хорошенькая.

— Спасибо, — говорю я. — Но если ты хочешь добиться полного сходства, мне придется разлохматить волосы.

Дедушка улыбается.

— Это все из-за ветра, мы плыли на лодке, — подмигивает он Тэтчеру. — Забыл взять с собой шляпу.

— Они у него всегда топорщатся, — как бы по секрету говорю я мужчине.