Серебристая бухта, стр. 47

А потом возник Деннис, он заслонил собой все, и у меня уже не было возможности думать о чем-то другом.

– Так что все-таки происходит? Думаешь, сделал гениальный кульбит? Могу тебе сообщить: венчурные ребята просто счастливы. Счастливы до усрачки, как хрюшки из пословицы.

За время, что Деннис провел в лежачем положении, он прибавил в весе, стал еще крупнее, и лицо у него раскраснелось, в общем, не сравнить с поджарыми обветренными людьми, с которыми я общался последний месяц.

– Паршиво выглядишь, – сказал Деннис. – Давай-ка организуем по чашке кофе. Пошлю кого-нибудь из девочек, они нам принесут настоящий, а не это растворимое пойло.

В короткие перерывы, когда мы выходили из зала заседаний, я присаживался рядом с Ванессой. Она намеренно не встречалась со мной взглядом, сидела и смотрела на пустой блокнот большого формата. На ней был костюм, который она называла «мой пауэр сьют» [36].

– Мне жаль, – пробормотал я, – это не то, что ты думаешь. Правда. Давай встретимся после совещания, и я все тебе объясню.

– Не то, что я думаю, – повторила Ванесса и начала рисовать в блокноте бессмысленные загогулины. – Эта ее радость по поводу твоего возвращения, по-моему, все объясняет.

– Несса, пожалуйста. Не надо было тебе читать мои сообщения. Дай мне хотя бы пять минут. После того, как все это закончится. Всего пять минут.

– Хорошо, – наконец согласилась она.

– Отлично. Спасибо. – Я крепко сжал ее руку и постарался собраться для решения предстоящей задачи.

Я отчитывался о том, чем был занят в Австралии, а Деннис внимательно слушал. Он, Даррен, наш бухгалтер, и Эд, руководитель проектов, делали заметки, пока я высказывал свои соображения по поводу влияния застройки на экологию выбранного района. Я рассказал им, в чем была моя ошибка и о том, почему процесс планирования, если дело дойдет до публичных разбирательств, может привести к обратным результатам, как это раньше случилось с жемчужной фермой.

– И в заключение: я считаю, что, хотя сама идея проекта и УТП выбраны правильно, – тут я посмотрел на Ванессу, – наш план ошибочен в силу следующих причин, вот посмотрите.

Я раздал всем фотокопии, которые сделал в то утро: список альтернативных вариантов района застройки, а также анализ затрат, которые мы понесем в том случае, если будем настаивать на первоначальном варианте проекта.

– Мы уже нашли новые места и переговорили с тамошними агентами. Основываясь на проведенных исследованиях, я считаю, что эти варианты гораздо лучше, учитывая фактор антирекламы и новое УТП, которое можно назвать ответственным и дружественным по отношению к местному населению. – Я указал на стол. – Ванесса была там со мной. Она видела все своими глазами, видела китов и прочувствовала, насколько важно не вмешиваться в их среду обитания. Она согласна с тем, что для нашего проекта больше подходят эти два альтернативных варианта. Я понимаю, что придется согласиться на неустойки в связи с временными потерями, понимаю, что придется продать данный участок, но я уверен: если вы возьмете меня на встречу с представителями «Вэлланс», я смогу убедить их в правильности нового плана застройки.

– Твою ж мать, – сказал Деннис, просматривая мои данные. – Вот так поворот ты предлагаешь. – Он с шипением вдохнул сквозь зубы и пролистал две последние страницы из моего отчета. – Это обойдется в двадцать процентов от всего бюджета проекта.

Однако он не отмахнулся от моего плана, и это вселяло надежду.

– Но при застройке в первоначально выбранном месте мы потеряем стоимость С94. А здесь если вы посмотрите на правую колонку, то увидите – в результате цифра окажется незначительной. Это менее рискованный вариант. Поверьте.

– Менее рискованный, говоришь? – спросил Деннис и повернулся к Ванессе. – Все под откос, да? Ты правда думаешь, что нам следует перенести проект в другое место?

Ванесса посмотрела на отца, а потом медленно повернулась ко мне. В ее глазах был холод.

– Нет, – сказала она. – Я все тщательно обдумала. Я считаю, что мы должны продолжать действовать на выбранном поле.

15

Лиза

Сегодня я видела кита, одного из последних в этом сезоне. Это была самка, появилась вместе с детенышем прямо у правого борта. Они плавали в чистой синей воде и смотрели на нас, как будто в целом мире не было ничего интереснее. Она подплыла ближе, чем следовало бы, так близко, что я разглядела каждую зазубрину на ее хвостовом плавнике и детеныша, который устроился под брюхом матери и чувствовал себя там в полной безопасности. Туристы были в восторге, они фотографировали, снимали на видео и повторяли вслух, что никогда это не забудут. Они говорили, что слышали о том, что у меня есть дар находить китов, и теперь сами в этом убедились и обязательно рекомендуют меня всем своим друзьям. Но меня это не радовало. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она увела своего малыша подальше отсюда. Мысленно я все еще видела того выбросившегося на берег детеныша. Я не хотела, чтобы она так нам доверяла.

Наверное, то, что сделал Майк, не должно было меня потрясти. И все-таки это было для меня шоком. Я действительно думала, что после всего, через что мне пришлось пройти, я без труда вычислю такого типа, как он. И теперь мне не давала покоя мысль, что я в нем обманулась. Я и без того мало спала, а теперь еще просыпалась среди ночи, к воспоминаниям об уже совершенных мной ошибках прибавилось еще одно.

В первые дни, сразу после отъезда Майка, я злилась не на него, а на себя. За свою глупость, за то, что расслабилась и допустила ситуацию, которая угрожала нашей безопасности. И возможно, за то, что позволила себе, пусть и ненадолго, поверить, что моя жизнь может измениться, хотя уже давно решила, что сближаться с людьми не имею права.

А вообще я злилась на всех: на Майка за то, что он нас обманывал; на людей из совета, которые согласились на его проект, не подумав о китах; на Кэтлин за то, что она позволила ему остаться, и я была вынуждена жить под одной крышей с его надушенной подругой с кольцом невесты на пальце, которая расхаживала по отелю, как будто ничего такого не случилось; ну и на Грэга за то, что он… за то, что он был таким идиотом. Он все время болтался у отеля, злился на меня и одновременно вроде как ждал, что я его прощу. Дошло до того, что мы орали друг на друга при каждой встрече. Думаю, мы оба тогда были на взводе, и ни у меня, ни у Грэга не хватало сил на то, чтобы проявить великодушие.

Не знаю почему – со мной уже давно такого не бывало, – но в ту неделю, когда Майк со своей подругой жили в отеле, мне стоило больших усилий, чтобы встать с кровати. Потом он уехал, но легче мне почему-то не стало.

И еще Ханна. Она сказала мне, с некоторым вызовом, что Майк заплатил ей за фотографии, и показала коричневый конверт с купюрами. Я не успела и слова произнести, как она заявила, что передаст эти деньги Национальным паркам на спасение заблудившихся китов и дельфинов. Она уже с ними переговорила, денег оказалось достаточно, чтобы купить дополнительные носилки для дельфинов, и даже еще останется. Как я могла ей запретить? Я видела, что где-то в глубине души моя дочь хотела защитить Майка, и за это я ненавидела его еще больше.

Ханна как-то притихла. Она перестала спрашивать о поездке в Новую Зеландию и больше времени проводила у себя в комнате. Когда я спросила, не случилось ли чего, она ответила, что у нее все хорошо. Очень вежливо так ответила, как бы давая понять, что мое присутствие нежелательно. А я по ней скучала. По ночам, когда она прокрадывалась ко мне в комнату и засыпала рядом со мной, я обнимала ее, словно хотела восполнить все те моменты, когда ее не было рядом. Так постепенно в ту зиму мы стали отдаляться друг от друга. Преследователи китов по вечерам часто собирались у отеля, будто, сидя вместе за столом, острее чувствовали то, что могли потерять. Ланс, нервно затягиваясь сигаретой, сообщил мне, что Йоши думает о том, чтобы продолжить научную карьеру. Бывшая Грэга в конце концов отказалась от своих претензий на «Сьюзен», но он вел себя так, будто это не было его настоящей победой. Думаю, после того как они прекратили споры из-за лодки, у Грэга в мозгу освободилось место для мыслей о том, что он потерял, а самоанализ не был его коньком.