Поселок на озере, стр. 28
Я — Уоми!
Вечером, проходя мимо шалаша Гунды, Уоми увидел мать. Она сидела на траве перед входом, а около нее ничком лежала Кунья. Лицо она уткнула в колени Гунды. Плечи ее вздрагивали, и ему показалось, что она плачет.
Гунда ласково и грустно гладила ее по голове.
Из шалаша выглянула сестра Ная. Она тоже казалась встревоженной.
«Чего это они?» — подумал Уоми и остановился.
В это время кто-то громко позвал его. Это кричал Тэкту из шалаша, где они жили вместе с Карасем и Ходжей.
Тэкту только что вернулся с охоты. Вместе с товарищами они принесли богатую добычу. Тут был и жирный бобер, и молодой олененок, которого они подстерегли около водопоя.
…Ночью Уоми опять снилась его девушка. На этот раз не совсем, как обычно.
Он увидел Каплю опять на берегу, но теперь будто бы это был берег Большой Воды. Она сидит на красном камне, и белые ноги ее спущены в воду.
Прозрачные волны набегают и ласкают их. Она в белой меховой безрукавке. Голова покрыта бобровой шкуркой, а лица не видно. Уоми хочет заглянуть ей в глаза, но девушка закрывается ладонями и отворачивается.
«Когда откроешься?»
«Теперь скоро».
«Где ты живешь?»
«Совсем близко».
Сильно забилось в груди сердце Уоми.
«Как же найти твой дом? Ты не сказала твоего имени. Ты не хочешь открыть лица».
«Вспомни. Ведь ты уже столько раз видел!»
Уоми с ужасом чувствует, что совсем позабыл ее лицо. Ему нужно вспомнить. Он силится это сделать и не может. Тогда он быстро снимает с головы ее меховую накидку, но она обеими руками закрывает лицо, и он видит только, что она со всех сторон закрыта рассыпавшимися волосами, светло-желтыми, как солома, как светлые волосы Куньи.
«Вспомни, — слышит он, — тогда откроюсь».
Вдруг чья-то теплая рука погладила его по лицу. Уоми проснулся. Перед ним стоит мать и гладит его по голове.
— Вставай, Уоми, — говорит Гунда. — Надо сказать…
— Мать, что ты сделала! — с отчаянием вскрикнул Уоми. — Зачем разбудила?
— Пора вставать, Уоми. Дружина хочет видеть!
— Где же? Где же она? — с досадой спрашивал Уоми. Он дико осматривался кругом. — Ведь она вот тут была! Сидела на камне. Уоми только надо было узнать лицо. Зачем помешала?
— Кто она? — спросила Гунда.
— Та девушка. Ты знаешь.
— Опять снилась?
— Вот здесь была. Совсем рядом… Сказала: она тут, близко. Мне нужно было только вспомнить. Ты опять помешала!
Уоми с упреком глядел на мать.
Гунда вдруг крепко схватила его руку:
— Слушай, Уоми. Гунда пришла тебе сказать: не езди! Не езди туда! Они тебя погубят. Они всех погубят: меня, Наю, Кунью. Не езди, Уоми! Это обман. Они злые! Они убьют тебя…
Гунда почти кричала. Она была вне себя. Глаза ее глядели куда-то поверх головы сына, как будто она видела что-то страшное там, за его спиной.
Уоми вскочил на ноги и резко выдернул руку.
— Мать, — сказал он, — зачем поехал Уоми? Он хочет найти девушку Большой Воды! И вот она тут, близко… Совсем близко! Уоми не вернется, пока не найдет свой сон… — Ему вдруг стало жалко мать, такую испуганную, такую истерзанную страхом. — Не бойся, мать, — сказал он ласково. — Не бойся! Помни: я — Уоми!..
Последние слова были сказаны с такой силой и верой в себя, что Гунда улыбнулась и глаза ее гордо сверкнули.
А с берега слышались голоса:
— Уоми! Скорее, Уоми!..
Уоми тряхнул головой и быстро зашагал к лодкам.
Почему боялись Ойху?
Возле лодок шумела дружина. Слышался гул толпы, возбужденные голоса и крики. Несколько больших лодок из поселка качались тут же у берега.
Тэкту, вышедший навстречу брату, сказал, указывая на дружину:
— Не хотят ехать…
— Не поедем! Не поедем! — раздавались крики.
Смятение началось в лагере, когда рано утром к берегу подъехала лодка из Свайного поселка. В ней сидели несколько седых, а на корме — Набу с рулевым веслом в руках.
Старики сказали дружинникам, что ехать на Мыс Идолов могут только мужчины.
Дружинники удивились. У них на медвежьем празднике бывали все. Старики переглянулись. Им как будто бы не хотелось всего говорить. Наконец они заговорили, и дружинники узнали удивительные вещи.
Дело не в медвежьем празднике. Дело в хозяине Большой Воды — Ойху.
На Мыс Идолов ни одна молодая женщина поселка добровольно не поедет. Всякая девушка или замужняя женщина, попавшаяся на глаза Ойху, рискует потерять не только свободу, но нередко и самую жизнь. Ойху любит молодых женщин. Стоит ему увидеть девушку, как он берет ее себе в жены. Но это еще не самая большая беда. Плохо, что некоторых жен он мучит и терзает безжалостно.
Ойху держит своих жен взаперти. Под страхом смерти запрещает смотреть на них мужчинам. Под страхом смерти запрещает выходить из дому. Потом по вечерам из его дома начинают слышаться стоны и женские крики. А через несколько дней исколотый и истерзанный труп несчастной, выброшенный в речку, выплывает на озерный простор и носится по волнам, то уплывая в глубину озера, то возвращаясь обратно. В бурю сердитые волны выкидывают трупы на песчаный берег.
— Откуда же Ойху достает себе жен, если женщины туда не ездят? — спрашивали дружинники.
Из рассказов стариков можно было понять, что Ойху накладывает на соседние поселки рыболовов и охотников своего рода ежегодную дань. Он требует себе невест то из одного, то из другого поселка.
Дружинники изумлялись и спрашивали, почему же женщины едут, если они знают о грозящей им участи? Оказалось, что согласия их вовсе не спрашивают. Их выбирают по жребию. Два года назад Свайный поселок послал ему молодую девушку. В этом году поселок узкоглазого племени саамов, на Черной речке, отвез ему молоденькую женщину, жену лучшего охотника на медведей.
— Почему же все исполняют его приказания? — спрашивали дружинники.
Старики засмеялись:
— Как же можно не слушаться! Ойху не простой человек — он хозяин на Мысе Идолов. Солнце и тучи, буря и сама Большая Вода ему послушны. Захочет — и не даст ловцам ни одной рыбы. Смилуется — и пошлет рыбы столько, что сети едва в силах вытянуть ее на берег. Он может наслать всякую беду: болезнь, пожар, гибель челнока, зубы и когти медведя.
В лагере поднялся женский плач, как только жены приезжих узнали, что Уоми хочет вести дружину на Мыс Идолов. Прежде всего заголосили невесты из Свайного поселка. Они-то отлично знали, что значит ехать во владения Ойху. Другие женщины, приехавшие издалека, скоро присоединились к первым, как только узнали, в чем дело.
Когда Уоми появился у пристани, вся дружина взволновалась, как Большая Вода под ударами бурного ветра. Первый раз со времени отплытия из Ку-Пио-Су дружина была недовольна планом своего предводителя.
Никто не хотел везти молодых жен в берлогу чудовища. Никому не хотелось оставлять их здесь беззащитными, если Уоми возьмет с собой одних мужчин.
Тэкту, Карась, Сойон и Набу, перебивая друг друга, старались подробно рассказать Уоми, что значит поездка на Мыс Идолов.
— Что же, — сказал Уоми, — со мной поедет тот, кто захочет. Женатые останутся. Никто не захочет — Уоми поедет один.
Глубокая тишина сменила бушевавшую перед тем бурю. Никто не ожидал такого ясного и простого ответа. Те, кто возмущался больше всех, теперь чувствовали укоры совести.
Прежде всех заявили о своем желании ехать с Уоми, конечно, Тэкту, Ходжа и Карась. Немного подумав, решили ехать Сойон-старший и двое сыновей Карася, хотя они только что обзавелись женами, взятыми из Свайного поселка. Один за другим стали присоединяться и остальные дружинники.
Теперь приходилось уговаривать остаться женатых. Прежде всего Уоми настоял, чтобы остался Сойон. Нужно было, чтобы в лагере был кто-нибудь старший. Сойона все уважали. Молодежь с ним считалась, и на него можно было положиться.
Ничего нельзя было поделать с Гарру и двумя сыновьями Карася. Они упрямо твердили одно: