Охотники на мамонтов, стр. 16

Он испытывал детскую радость, когда от крепкого удара кремень выбрасывал из-под его пальцев голубоватую искру. Глаза его вспыхивали и сверкали. Словно огонь, выбитый из камня, перескакивал в его глаза, а оттуда в сердце. И никому не удавалось так точно отбить нужный осколок от круглого желвака. Никто так ловко не умел, надавив со всей силой, отломить от крупного куска тот край, который был ему нужен.

Последняя отделка была самой трудной и рискованной частью работы. Одним неловким ударом можно было испортить все: расколоть, изломать, свести на нет полученное долгим трудом произведение искусства.

Тысячи лет первобытные люди улучшали обработку камня. Тысячи лет росли трудовые навыки этих «кузнецов» каменного века.

Совершенствуя свои кремневые орудия, человек улучшал самого себя. Точнее становились движения, острее — глаз, внимательнее делался взгляд, упорнее — характер. Упорная работа над камнем изменяла самого работника. Труд делал его сильнее и сообразительнее и все более отдалял от угрюмого образа жителя древних пещер, каким был его отдаленный предок.

Тупу-Тупу хмурился. Капли пота стекали со лба, глаза пристально следили за работой. Язык по временам высовывался наружу. Наконец он встал и бросил ударный камень.

Работа была окончена: в руках его блестело острое лезвие великолепного кремневого ножа.

На чем порешили в мастерской Тупу-Тупу

Тупу-Тупу заговорил:

— Красным нужно бежать! — Он свистнул и показал рукой на север. — Убьют, а жен отведут к Куолу. Сегодня заболела еще одна старуха. Еще больше стали бояться. Сердятся на Красных.

За Красных Лисиц заступаются только Уа да он — Тупу-Тупу. Калли молчит.

Говорили тихо, чтобы голосов их не унес ветер.

Ао спросил:

— Что же делать?

— Бежать!

— Куда?

Тупу-Тупу показал рукой на север.

Из поселка Черно-бурых было только два длинных пути: на север и на юг, вдоль берегов Большой реки. На запад шла полоса густого леса. По ней уйти далеко было трудно. Густые заросли и поваленные деревья загромождали дорогу. За лесом начиналась сухая степь. Там бегали стадами сайгаки и табуны лошадей. Там было мало воды.

На востоке за рекой начинались заливные луга. В них еще не просохли болота. Там кучи мух, комаров, слепней. Дальше земля поднималась и болота сменялись лесами, а за ними опять начиналась степь.

Идти на юг, в селение Красных Лисиц?

Это значит проходить мимо Куолу! Куолу зорок. Он далеко видит кругом. Он их погубит всех до одного. Пройти незаметно до своего поселка нет надежды. Куолу сердится на Красных Лисиц. Он будет им мстить, как теперь мстит Черно-бурым.

Нет, дорога только одна. Туда, откуда течет река. Куолу не скоро догадается. Пройдут пять и еще пять дней, и тогда злой глаз Куолу их не достанет.

И тут Тупу-Тупу поведал им удивительную тайну. Он слышал это от самой Унги, прежней Матери матерей Черно-бурых. Она говорила:

«Боишься колдовского глаза — иди к Великому льду. Дойдешь до Великого льда — никто не найдет. На Великом льду съешь сердце хуммы. Ничей глаз зла не сделает. Сам будешь как хумма».

Ао и Улла вскочили и стали громко смеяться:

— Туда! Туда! К Великому льду!

На этом порешили твердо. Волчья Ноздря поднял кверху копье. Он тоже пойдет. Он не хочет здесь один оставаться — его убьют Черно-бурые, они сердиты теперь на всех Красных. Канда, Цакку и Балла пойдут с ними. Они не хотят идти в жены к Куолу. Лучше Великий лед!

Тупу-Тупу снабдил каждого лучшим оружием. Охотники взяли по копью и по ножу, Ноздря — тяжелую палицу с крепкой рукояткой.

Когда стемнело, жены охотников потихоньку пробрались к своим шалашам. Назад вернулись нагруженные всяким добром. Надели зимнее платье, взяли провизию и необходимые каменные и костяные орудия мужей. Конечно, каждая захватила с собой особый женский мешочек с костяными амулетами и бусами, подвесками, красками для губ, для ногтей, для щек, красивыми раковинами, костяными иглами и моточками тонких сухожилий. Балла, кроме всего прочего, нацепила за спину мешок, из которого выглядывала круглая головка маленького Курру. Он привык спать в таком положении. Как только закачалась на спине матери его меховая люлька, глазки его закрылись; он мирно стал посапывать носиком и крепко уснул.

Балла захватила также деревянное огниво, острый кинжал, выточенный из мамонтовой кости, с рукояткой в виде оленя. Ао взял мешок с фигуркой Матери матерей Красных Лисиц. Под ее защитой он чувствовал себя смелее. С ней он спокойнее думал о дальней дороге.

В полночь явился Уа. Он принес свое копье и сумку с вещами.

— Зачем принес? — спросил Тупу-Тупу.

— Уа пойдет с ними.

Юноша показал на Ао и Канду. Уа пойдет к Великому льду. Он хочет отведать сердце хуммы. Он не хочет больше бояться Куолу.

А вот и последние новости. Старуха Тхи умирает. Ее корчит и гнет. Совсем посинела. Последние силы уходят…

Старики и старухи смотрят как волки. Они говорят:

— Умрет Тхи, убить надо Красных! Пусть жены их идут просить Куолу. Пусть берет их, только бы не сердился.

В охотничьей землянке решили утром взять силой Баллу и Канду, а мужей их убить. Тогда они послушаются.

Уа не останется с теми, кто хочет убить Ао и Уллу. Он не хочет отдавать Канду колдуну, он уйдет вместе с ними, и пусть только Куолу попробует показаться — он узнает, умеет ли Уа кидать копье.

Беглецы потихоньку спустились к берегу. Тупу-Тупу проводил их до реки. Он велел им войти в воду: вода ведь не держит следов. Никто и не узнает, в какую сторону они пошли.

Тупу-Тупу долго смотрел, как семь беглецов осторожно шагали по реке. Потемки скрыли их. Оружейник долго прислушивался к всплескам воды и потихоньку побрел в свой одинокий шалаш.

Тот, кто убивает носом

Первые дни беглецы торопились. Женщины поминутно оглядывались: не следят ли, не догоняют ли?

Женщинам было трудно. Они не привыкли много ходить. Они искусницы шить платья, делать разную домашнюю утварь, а не шагать по лесам и болотам. Кроме того, им приходилось тащить мешки с домашним скарбом. Особенно тяжело было Балле. Вдобавок к другим тяжестям она несла еще мешок с ребенком.

Возле поселка Лесных Ежей беглецы переправились на другой берег. Ежи недавно поссорились с Черно-бурыми, и с ними лучше не встречаться. Реку перешли вброд, в кустах ивняка дождались ночи и только тогда двинулись дальше. Тучи комаров терзали и мучили их. Развести огонь, чтобы дымом отогнать мучителей, нечего было и думать. Шли всю ночь и все утро и только к полудню, выбившись из сил, бросились на прибрежный песок и уснули.

Питались беглецы неплохо. Охотники каждый день убивали какую-нибудь дичь. По старицам ловили утят и гусят, подстерегали у водопоев оленей.

Уа, вчерашний мальчик, оказался отличным охотником. Каждое утро четверо мужчин расходились по двое в разные стороны. Ао охотился вместе с Уллой; Волчья Ноздря любил брать себе в товарищи Уа. Эта пара не возвращалась к костру с пустыми руками.

На третьи сутки Ноздря показал рукой на север: там туры переходили вброд на лесную сторону. Беглецы переправились вслед за ними.

На правом берегу было суше и комаров меньше. В безлюдном краю звери и птицы мало боялись человека. К вечеру удалось отбить от стада теленка, и Ноздря заколол его. В другой раз на одной маленькой лесной речке нашли большую колонию бобров. Уа метнул с берега копье в старого бобра и пробил насквозь его хвост, похожий на толстую лопату. Копье помешало бобру спрятаться в нору. Уа вытащил его, и тот больно укусил ему палец. Уа прикончил его ударом камня и с торжеством притащил добычу на стоянку.

В тот же вечер беглецы были испуганы неожиданной встречей.

Женщины вместе с Уллой спустились к реке. Надо было набрать воды в очищенные оленьи желудки.

Вдруг Улла со страхом стал пятиться от кустов лозняка. Оттуда пристально смотрело на него темное мохнатое чудовище. Это был длинношерстый носорог. В те времена эти звери еще бродили по равнинам Европы. Носороги были неприхотливы в еде. От холода защищала их густая шуба из длинных темных волос.