Кот, стр. 52

Знаете ли вы, что такое полная географическая невинность?

Полная географическая невинность – это когда моряк на карте плачет и не может найти Америку.

А высшая степень все той же невинности? Это когда проходим Гибралтар и я говорю сигнальщику: «Вот ведь в точку попали! Слева – Европа, а справа – Африка», – а он смотрит на меня, вытаращив глаза, и говорит одно неприличное слово, которое в обычной, гражданской жизни можно заменить только тремя: «Ладно вам привирать».

А как радовался мой матрос из далекой Сибири, когда он первым понял, что такое «десять в минус десятой степени»?

Он был просто счастлив. У него не было сил сдержать себя, он засмеялся и тут же дал подзатыльник тому своему товарищу, до которого это пока не дошло, после чего он сказал ему: «Ну ты и бестолочь!»

А потом мне прислали Алмаза. У Алмаза в графе «специальность» стояло «киргиз».

И по-русски он знал только два слова: «шестнадцатый склад».

Алмаз был человеком потрясающей доброты и всю жизнь прослужил на камбузе.

А он так хотел быть дозиметристом.

Когда он попадал-таки на свое родное ЦДП, он садился в кресло, и лицо его обретало покой.

Как-то он пришел на моей смене как раз перед докладом в центральный.

А мне до смерти надо было в гальюн.

Я усадил Алмаза перед пультом и сказал, показывая на каштан: «Когда отсюда скажут: „ЦДП!“ – ответишь: „Есть, ЦДП!“ А если скажут: „Есть, пульт!“ – доложишь: „На ЦДП замечаний нет!“» – после чего я кубарем слетел по трапу в гальюн.

А центральному захотелось открыть переборочные захлопки.

«ЦДП!» – Алмаз сидел перед пультом, спокойный, как внучатый племянник Будды.

«ЦДП!» – «Есть, ЦДП!» – «Открыть переборочные захлопки по вдувной!» – «Есть, ЦДП!» – сказал Алмаз и отвернулся от каштана. Захлопки он, конечно, не открыл. Он даже не знал, что это такое.

«ЦДП!» – «Есть, ЦДП!» – «Открыть переборочные захлопки…» – так они общались минут пять, пока я пребывал на дучке.

«ЦДП!!!» – орал центральный. «Есть, ЦДП!» – отвечал ему великолепный Алмаз. Наконец центральный не выдержал: «ЦДП! Что у вас там происходит?!» – слова эти были новые, и Алмаз решил, что пора воспользоваться второй частью разрешенной ему фразы: «На ЦДП замечаний нет!»

Как-то с нами пошел доктор из института. Он всех матросиков заставлял проходить психологические тесты, заполнять таблицы. Ночью поднял Алмаза после смены на камбузе таблицу заполнять – крестики-нолики ставить. «Я ничего не знай!» – сокрушался Алмаз. Самым близким для него человеком на корабле был я, и он явился сокрушаться ко мне.

«А что тут знать? – сказал я. – Тут же крестики надо ставить! Вот и лепи!»

Алмаз повеселел и принялся лепить крестики.

«Стой! Ты подряд-то не лепи. Ты их ноликами разбавляй».

Алмаз стал разбавлять. Когда он почти закончил, я его опять остановил: «Парочку оставь. Доктор спит уже? Хорошо! Сейчас ты его поднимешь и скажешь, что как раз в этом месте ты ничего не понимаешь».

Алмаз – человек с юмором, он криво усмехнулся и отправился будить доктора.