История православия, стр. 118

Но вернемся к рассказу о жизни Григория Паламы и его «Триадах». Во время гражданской войны Константинопольский патриарх Иоанн Калека оказал поддержку Григорию Акиндину, оппоненту Григория Паламы, и Палама в 1342–1346 гг. оказался в заключении, но в 1347 г. императрица Анна освободила его, а патриарха Иоанна предложила низложить. В 1350 г. св. Григорий стал архиепископом Фессалоник и управлял Солунской Церковью вплоть до своей кончины в 1359 г. В 1351 г. собор в Константинополе утвердил учение Паламы как общецерковное, а Варлаам и Акиндин подверглись анафеме в «Синодике недели православия». В 1368 г. Константинопольский собор под председательством патриарха Филофея причислил Григория Паламу к лику святых и назвал его в числе Отцов и Учителей православной Церкви. При участии Филофея была составлена служба св. Григорию, которая вошла в Постную Триаду как служба второй недели Великого Поста.

Опуская по необходимости тонкие и глубокие богословские рассуждения св. Григория Паламы, можно в общих чертах описать его учение следующим образом. В оценке учения лежит антиномия: с одной стороны, в Себе Самом Бог абсолютно недоступен познанию миром, но с другой – богообщение реально происходит, а высшая цель христиан заключается в реальном соединении с Ним. Оба эти утверждения постоянно фигурируют в святоотеческом богословии со времени его появления, а их истинность подтверждается религиозным опытом святых. Человек может непосредственно общаться с Богом, поскольку сотворен по Его «образу и подобию». Бог любит созданный им мир, и в нем особенно человека, а потому по своей воле является ему; человек же, в свою очередь, способен «выйти из себя» для встречи со Всевышним, переставшим быть для него недоступным. Этот акт восприятия человеком Бога реализуется благодаря божественным энергиям и силам. Выяснение природы энергий и сил Бога – главная заслуга св. Григория Паламы. Согласно утверждению Паламы, божественная энергия и силы не сотворены Богом, но и не являются Его сущностью, которая абсолютно недоступна человеку. Этими энергиями и силами был тот свет, который видели апостолы на горе Фавор во время преображения Спасителя. Фаворский свет божественный, но сущность Бога к этому свету не сводится. Таким образом божественные энергии и силы, Фаворский свет, осуществляют единственную возможность общения Бога с человеком, в них он открывается людям. Умная молитва и вся практика исихастов направлена на то, чтобы этот Фаворский свет увидеть и «стяжать», как стяжается благодать, которая есть просто иное название для божественных энергий. При этом исихазм – это не метод выработать в себе некое «шестое чувство», с помощью которого можно «увидеть» энергии и силы Бога. В восприятии Фаворского света человек участвует целиком, его физические и духовные природы; в результате этого видения весь человек преображается. Представить наглядно характер божественных сил и энергий, а также процесс их восприятия, «стяжания» человеком, невозможно. И это неудивительно – нельзя, например, наглядно представить себе соотношение неопределенности в квантовой физике, о чем говорилось выше, а здесь речь идет о глубочайших предметах богословия. Так что напрасно св. Григорий предлагал простые и наглядные аналогии, которые, по его мнению, должны были прояснить картину. Он говорил, что ситуация подобна Солнцу и его лучам: внутренность, сущность Солнца, мы не видим, а видим испускаемый им солнечный свет, который сущностью Солнца не является. Однако такие наглядные примеры, как оказалось, приводили к недоразумениям и служили причиной резкой, несправедливой по сути, критике гениальных богословских прозрений Паламы. Живи Палама во времена радио и знай о явлении резонанса, лежащего в основе его работы, он, возможно, с большим успехом использовал бы соответствующую аналогию. Хотя процесс поглощения солнечного света тоже носит резонансный характер, все люди поглощают этот свет примерно одинаково, в то время как приемник электромагнитных колебаний, например радиоволна, реагирует лишь на определенные частоты передатчика, на которые он настроен, что может соответствовать выборочности в деле «стяжания» благодати. Кроме того, здесь четче прослеживается момент неразличимости колебаний воспроизводящего контура и передатчика в процессе резонанса, т. е. выполняется все тот же многократно упоминавшийся принцип «неслиянности и нераздельности». Конечно, эта грубая аналогия тоже ненамного приближает нас к пониманию богословских тонкостей учения о божественных энергиях и силах.

Учение св. Григория и его спор с Варлаамом и Акиндином резюмировал Константинопольский собор 1351 г. в своих актах. Первые шесть статей документа содержат суть учения Паламы. Выдающийся философ и богослов советского времени А. Ф. Лосев предпослал этим статьям краткие заголовки, вот они: «1. Свет Фаворский не есть ни сущность Божия, ни тварь, но энергия сущности. 2. Энергия сущности нераздельна с сущностью и неслиянна с нею. 3. Энергия сущности нетварна. 4. Энергия сущности не вносит разделения в самую сущность и не нарушает ее простоты. 5. Имя «Божество» относится не только к сущности Божией, но и к энергии, т. е. энергия Божия тоже есть сам Бог. 6. В сущности Божией тварь не может участвовать, а в энергии – может». Учение св. Григория собор определил как естественное продолжение учения святых Отцов VI Вселенского собора о двух энергиях Иисуса Христа, божественной и человеческой, и двух Его волях. После Константинопольского собора 1351 г. и вплоть до настоящего времени православной Церковью не было принято новых догматов. Это не означает, что Православие с тех пор закрыто для догматического творчества. Так, например, на рубеже XIX и XX вв. ряд видных богословов и религиозных философов построили учение о Софии Премудрости Божией, которое было возможным продолжением паламизма и которое по своей значимости могло претендовать на роль догмата. Однако Церковь нашла в этих рассуждениях близость к языческой ереси пантеизма и, что еще серьезнее, – претензии представить Софию чуть ли не четвертой ипостасью Бога. Подробнее об этих важных для истории Православия богословских разработках будет сказано в соответствующих главах второй книги.

Кроме главного труда «Триад в защиту священнобезмолствующих» Паламе принадлежат «Главы о молитве и чистоте сердца», «Ответ Павлу Асеню о великом монашеском постриге», проповедь «О всечесном Христовом Предтече и крестителе Иоанне», «Аподактические (т. е. доказательные) слова об исхождении Святого Духа» и ряд других произведений.

Слава св. Григория Паламы как «врача хранителя и заступника» города Фессалоники возросла после его смерти, когда явно проявилась чудотворная сила его останков и икон, писать которые начали еще при жизни святого.

Монастырь Св. Троицы. 1458–1476 гг. Метеоры. Греция.

В конце многократно упоминавшегося выше сборника «Добротолюбие» помещена глава о молитве из «Жития св. Григория Паламы, архиепископа Солунского, чудотворца». Этот параграф и вместе с ним первую часть настоящей книги автор решил завершить заключительными словами приведенной в «Добротолюбии» главы из «Жития», да не обвинит его читатель в нескромности: «Наконец, брате мой, кто бы ты ни был, когда возмешь в руки книгу сию и, прочитавши, возжелаешь испытать ту пользу для души, какую доставляет умная молитва, прошу тебя, не забудь, когда станешь творить теплую молитву, с одним воззванием: Господи, помилуй! вознеси к Богу прошение и о грешной душе того, кто потрудился над составлением сей книги, и того, кто тратился на ее отпечатание и издание, ибо они имеют большую нужду в молитве твоей, да обрящут милость Божию душе своей, как и ты своей. Буди! Буди!»

Часть II Православие и Россия. История русской Церкви

Глава I. Возникновение и распространение христианства в Киевской Руси. Упадок Киева как центра Руси

Предварительные замечания. Христианство в России до крещения Киевской Руси св. равноапостольным князем Владимиром

1. Сведения о появлении и первых шагах христианства среди славянских племен, населявших территорию России, немногочисленны, часто разнятся, а иногда и просто противоречат друг другу. Поэтому, приступая к описанию истории распространения и утверждения православной веры в Киевской Руси, надлежит, прежде всего, установить точку отсчета.