Убийца, мой приятель (сборник), стр. 88

Тяжело дыша, Роз ринулась к двери. Щёки девушки пылали, глаза сверкали от гнева, грудь вздымалась от переполнившего её негодования. Тотчас за ней следом поспешила и мать, всеми силами пытаясь утешить дочь. Оглянувшись, она бросила на сына взгляд, полный негодования.

Руперт Эсдейл остался недвижно стоять, с виноватым видом втянув голову в плечи и нервно потирая руки. Видно было, что молодой человек испытывает острое чувство вины перед матерью и сестрой, но при этом толком не понимая, за что ему, собственно, было себя винить. То ли за то, что в пылу откровений наговорил лишнего, то ли за то, что не всё успел им сказать.

Прямо перед его глазами на столе стоял фонограф. Соединительные провода, аккумулятор – всё было на месте и готово для демонстрации гостям. Юноша с любопытством взглянул на прибор, неспешным движением вынул руки из карманов и, присоединив клеммы аккумулятора, нажал на кнопку «пуск». Из рупора раздался хриплый, переходящий в свист звук, затем послышался ясно различимый голос известного учёного, читающего лекцию.

– Из всех проблем, – донеслось из аппарата, – с которыми мы столкнулись в ходе научных изысканий, проведённых в области придонной морской микрофауны, наибольший интерес вызывает, пожалуй, исследование процесса регрессивного метаморфизма, перед которым мы стоим при изучении усоногого рачка. Расчленение аморфной протоплазменной массы…

Тут Руперт отсоединил клеммы аккумулятора и забавный, звенящий как металл голос смолк так же неожиданно, как и возник.

Молодой человек с лёгкой улыбкой взирал на говорливое устройство из дерева и металла. Вдруг улыбка на его лице сделалась шире, а глаза заблестели озорным блеском. Он энергично хлопнул себя по колену и начал радостно пританцовывать – было видно, что юношу осенила какая-то блестящая идея. Крайне осторожным движением он выдвинул из корпуса звукозаписывающего устройства металлические пластины, на которые была записана лекция уважаемого профессора, и отложил их в сторону. Вместо них он вложил в чрево фонографа чистые, готовые к записи пластины и, водрузив аппарат под мышку, быстрым решительным шагом устремился к себе в комнату. За пять минут до прихода гостей звукозаписывающая машина вновь стояла на своём месте в центре стола в гостиной.

Научный салон миссис Эсдейл, по обыкновению, имел сногсшибательный успех. Вечер удался на славу от начала и до конца. Гости с любопытством рассматривали мелкие экспонаты в микроскоп, на себе проверяли, взявшись за руки, действие электрических разрядов, громко восхищались гигантским панцирем галапагосской черепахи, охали и ахали при виде лобной кости горного быка и множества прочих чудесных вещей, которые миссис Эсдейл при посредстве детей с таким трудом собрала и принесла в дом, выставив на всеобщее обозрение.

Между тем среди приглашённых сформировались группы по интересам. В одной из таких групп, образовавшейся вокруг стола с куском породы триасового периода мезозойской эры, ораторствовал на геологические темы профессор Маундерс, прямо намекая на научную несостоятельность богословской концепции Сотворения мира, чем вызвал вполне понятную гримасу недовольства на лице настоятеля берчспульского кафедрального собора.

В углу гостиной группа зоологов вела шумный разговор, расположившись вокруг чучела утконоса. Миссис Эсдейл грациозно порхала от одной группы учёных к другой, с улыбкой знакомя своих гостей, делая им комплименты, как то и приличествует светской даме, искушённой в тонкостях этикета. У окна гостиной на небольшом диванчике примостилась влюблённая парочка – дочь хозяйки дома и уже немного знакомый нам капитан Бизли с залихватскими усами. Молодые люди горячо обсуждали свои проблемы, столь же древние и вечные, как и лежащая чуть поодаль глыба триасового периода, но от этого, впрочем, ничуть не ставшие более доступными для понимания.

– Мне на самом деле пора идти, капитан Бизли. Ведь я должна помочь матушке принимать гостей, – сказала Роз, робко приподнимаясь с дивана.

– Умоляю, не уходите, Роз! И не называйте меня, ради бога, капитаном Бизли. Зовите меня просто Чарльз!

– Ну хорошо, Чарльз.

– О, если бы вы только знали, Роз, как восхитительно звучит в ваших устах моё имя! Прошу, не уходите. Я хочу, чтобы вы всегда были рядом. Послушайте же, Роз. Вам может показаться странным, но юношей я был наслышан о любви, однако, проведя немало лет среди великосветского блеска и суеты, я лишь сейчас – здесь, в провинциальном захолустье, – в полной мере осознал, что такое настоящая любовь!

– Вы так говорите, Чарльз, но ведь это всего лишь мимолётное увлечение!

– Нет, поверьте, я говорю всерьёз. Я никогда вас не покину, Роз, слышите, никогда! Если только вы сами не отвергнете меня. Не будьте же так жестоки – не разбивайте мне сердце!

При этом в его голубых глазах можно было прочесть столь глубокую печаль и тоску, что девушка была готова разрыдаться от жалости и сострадания к молодому человеку.

– Мне очень жаль, что я заставила вас страдать, – промолвила бедная Роз дрожащим голосом.

– Тогда обещайте, что…

– Нет, нет… Не будем сейчас об этом! Взгляните, гости собираются у стола с фонографом. Пойдёмте же послушаем его и мы. Вам доводилось ранее слышать сей мудрёный аппарат?

– Честно говоря, не приходилось.

– Тогда, уверяю вас, вам должно понравиться, ведь это так забавно. Готова поспорить, что вы ни за что не догадаетесь, о чём нам поведает эта штуковина.

– И о чём же?

– А вот и не скажу! Сами услышите. Пойдёмте присядем у двери: там не так жарко и будет всё хорошо слышно.

В ожидании чуда собравшиеся тесным кругом обступили диковинный аппарат.

Руперт подсоединил к аппарату аккумуляторные клеммы, и тотчас изнутри раздалось приглушённое шипение. Тем временем миссис Эсдейл медленными взмахами из стороны в сторону волнообразно проводила рукой по воздуху, подготавливая слушателей к восприятию того, что они должны были через секунду услышать из рупора звукозаписывающей машины.

– Что скажешь насчёт Люси Араминты Пеннифедер? – донёсся из машины визгливый голосок. Слушатели были в некотором замешательстве, послышалось сдержанное хихиканье. Руперт слегка повернул голову, чтобы увидеть лицо капитана Бизли. Оно приобрело землистый оттенок, челюсть отвисла, глаза округлились. – А как насчёт малышки Марты Ховдин из хоровой группы? – не унимался противный визгливый голосок.

Собравшаяся публика уже начала смеяться в полный голос. Миссис Эсдейл была в полнейшем замешательстве, не зная, как ей быть. Роз не могла сдержать весёлый смех. Между тем челюсть капитана Бизли отвисла ещё больше, а лицо пошло бурыми пятнами.

– А кто тайком припрятал туза в полковом офицерском клубе в Пешаваре, а? И кто в конечном счёте проиграл за картами всё своё наследство? Кто, хотелось бы знать?!

– Боже праведный! – воскликнула в сердцах миссис Эсдейл. – Что за чертовщина! Аппарат сломался. Выключи его, Руперт. Это явно не лекция профессора. Кстати, куда делся наш любезный капитан Бизли?

– Боюсь, ему стало нехорошо, мама, – ответила ей Роз. – Я видела, как он побледнел и стремительно выбежал из комнаты.

– Ничего страшного, – рассудительно произнёс Руперт. – Он сейчас стремглав бежит прочь от нашего дома. Не думаю, что мы когда-либо вновь его увидим. Однако я должен принести свои извинения. Кажется, я перепутал пластины. Вот на этих, как я понимаю, записана лекция профессора Стандертона.

Тем временем Роз Эсдейл стала называться миссис Старс. Её супруг по праву считается одним из наиболее перспективных учёных в своей области. Она, бесспорно, испытывает чувство законной гордости в связи с его неординарными способностями и растущей известностью в научных кругах. Однако временами она вспоминает своего голубоглазого капитана, не переставая удивляться, почему он столь странно и неожиданно её покинул.

Последнее плавание «Матильды»

– Да, – сказал наш друг, когда мы придвинули свои кресла к камину и закурили сигареты, – это старая история, и, быть может, она вполне заслуживает, чтоб её записали и напечатали в журнале.