Преступления и призраки (сборник), стр. 78
Но хирург о парандже не думал. Тут уже не было для него женщины. Тут был «случай». Он наклонился и внимательно осмотрел рану.
– Никаких признаков раздражения тканей. Можно было бы отложить операцию, пока проявятся локальные симптомы.
Муж принялся ломать руки в бесконтрольном волнении.
– Ох! Сэр, сэр! – закричал он. – Не шутите. Вы не знаете. Это смертельно. Я – знаю, и я уверяю вас, что операция абсолютно необходима. Только нож может ее спасти.
– И все же я склонен выждать, – сказал Дуглас Стоун.
– Хватит! – злобно воскликнул турок. – Каждая минута на счету, я не могу стоять здесь и смотреть, как мою жену бросают на погибель. Мне остается только поблагодарить вас, что пришли, и вызвать другого хирурга, пока не слишком поздно.
Дуглас Стоун заколебался. Отвергнуть ту сотню фунтов было не очень-то приятно. Но, конечно, если он откажется от операции, деньги придется вернуть. А если турок прав и женщина умрет, можно оказаться в затруднительном положении перед коронером.
– Вы лично имели дело с этим ядом? – спросил Стоун.
– Имел.
– И вы заверяете меня, что операция необходима?
– Клянусь в этом всем, что для меня свято.
– Увечье будет ужасным.
– Я понимаю, что такой прелестный рот не особенно захочется целовать.
Дуглас Стоун повернулся к нему в ярости. Сказано было грубо. Но у турок своя манера говорить и думать, а времени на перебранку не оставалось. Дуглас Стоун вынул из чехла скальпель и попробовал остроту пальцем. Потом поднес лампу ближе к кровати. Два темных глаза смотрели на него сквозь прорезь паранджи. Смотрели одной радужной оболочкой, зрачка практически не было видно.
– Вы дали ей большую дозу опиума.
– Да, она получила хорошую дозу.
Он снова взглянул на темные глаза, глядящие прямо на него. Мутные глаза, без блеска, но, пока он смотрел, в них мелькнула маленькая неверная искорка, а губы задрожали.
– Она не совсем без сознания, – сказал хирург.
– Разве не лучше будет воспользоваться ножом, пока он не причиняет боли?
Та же мысль мелькнула и у Стоуна. Он захватил раненную губу щипцами, и двумя быстрыми движениями вырезал кусок в виде широкой буквы «V». Женщина вскочила с кушетки, издав ужасный булькающий крик. Покрывало слетело с ее лица. Он знал это лицо. Несмотря на торчащую верхнюю губу, на кровь со слюной – он знал это лицо. Она все зажимала рану рукой и кричала. Дуглас Стоун со скальпелем и щипцами в руках сел в изножье кровати. Комната кружилась, за ушами будто лопнул какой-то шов. Свидетель мог бы сказать, что из двоих хирург выглядел страшнее. Как во сне, или словно смотря пьесу, он осознал, что волосы и борода турка лежат на столе, и что к стене прислонился, опустив руки, беззвучно смеющийся лорд Сэннокс. Крик теперь умолк, и ужасающая голова упала обратно на подушку, но Дуглас Стоун по-прежнему сидел неподвижно, а лорд Сэннокс по-прежнему тихо смеялся.
– Она действительно необходима была Марион, эта операция, – сказал он, – не физически, но морально, знаете ли, морально.
Дуглас Стоун наклонился чуть не до полу и стал играть с бахромой покрывала на кушетке. Скальпель его звякнул об пол, но он все еще держал щипцы и кое-что еще.
– Я давно собирался устроить маленький урок, – учтивым тоном говорил лорд Сэннокс. – Ваше письмо в среду попало не по адресу, оно у меня здесь, в записной книжке. Я приложил порядочно усилий, чтобы выполнить свой план. Рану, кстати, причинило нечто вполне безопасное – всего лишь мое кольцо с печатью.
Он внимательно посмотрел на своего молчащего собеседника и взвел курок маленького револьвера в кармане. Но Дуглас Стоун все еще пощипывал покрывало кушетки.
– Видите, вы все-таки явились на свидание, – сказал лорд Сэннокс.
И тут Дуглас Стоун начал смеяться. Он смеялся долго и громко. Но лорд Сэннокс не смеялся теперь. Что-то, похожее на страх, заострило и сделало твердыми его черты. Он вышел из комнаты, и шел он на цыпочках. Снаружи ждала старуха.
– Позаботьтесь о своей хозяйке, когда она очнется, – велел лорд Сэннокс.
Потом он ушел на улицу. Кеб стоял у двери, кебмен поднял руку к шляпе.
– Джон, – сказал лорд Сэннокс, – вы сначала отвезете домой доктора. Я думаю, его надо будет проводить вниз. Скажите его дворецкому, что доктору стало плохо за работой.
– Очень хорошо, сэр.
– Потом вы отвезете домой леди Сэннокс.
– А как же вы, сэр?
– О, теперь на несколько месяцев мой адрес – отель «Рим», Венеция. Проследите только, чтобы пересылали письма. И передайте Стивенсу, чтобы выставил мои пурпурные хризантемы в следующий понедельник и телеграфировал мне результаты.
Свидетельство мертвеца
«Свидетельство мертвеца» – финальная глава романа Гранта Аллена «Хильда Уайд». О том, что представляет собой этот роман, и почему последнюю главу (и, видимо, не только ее) написал не сам Аллен, но Конан Дойл, подробнее см. в предисловии.
Вкратце сюжет таков: в госпитале Св. Натаниэля, знаменитой на весь мир английской больнице (и одновременно университетском научном центре), работает великий медик, профессор Себастьян. Этот человек, обожествляющий науку, вызывает у своих учеников (одним из которых является и его ближайший помощник, молодой доктор Хьюберт Камберледж, от имени которого ведется повествование) одновременно восторг и священный ужас: например, он не останавливается перед тем, чтобы ставить на добровольцах – включая себя самого – смертельно опасные опыты с использованием новых, перспективных, но не до конца проверенных методов лечения. Через некоторое время в больницу устраивается новая медсестра Хильда Уайд, совершенно необычная девушка, наделенная потрясающей научной интуицией и феноменальной памятью. С ее появлением связана какая-то загадка: она явно стремится быть рядом с Себастьяном, хотя отнюдь не преклоняется перед его методами. Под влиянием Хильды влюбленный в нее Камберледж начинает замечать, что Себастьян, будучи великим ученым, как врач все же регулярно проявляет неоправданную безжалостность: не только к ученикам, но и к пациентам. Тем временем профессор Себастьян, по-видимому, сумел «расшифровать» загадку Хильды, потому что раньше он знал только одного человека, обладавшего такой интуицией и памятью. В разговоре всплывает его имя (доктор Йорк-Баннерман) и упоминаются какие-то трагические обстоятельства, но подробностей Камберледж так и не узнает. Однако вдруг Хильду начинают преследовать странные покушения. Она пытается скрыться, Камберледж следует за ней – и тогда подстроенные бедствия начинают сыпаться на них обоих. Спасаясь на краю Британской империи, они уходят сквозь зараженный чумой район – и остаются здоровыми, в то время как их таинственный преследователь, судя по всему, не сумел избежать заражения. Когда Хильда и Камберледж возвращаются в Англию на пароходе, вдруг оказывается, что с ними следует еще один пассажир, севший в этом же порту; это профессор Себастьян. Уже в море выясняется, что у него отмечены симптомы чумы (к счастью, в форме, опасной для самого больного, но почти не заразной для окружающих). Англия уже близка – но за день до окончания пути пароход в тумане налетает на скалы…
Перевод Г. Панченко
…Не стану злоупотреблять терпением читателей, описывая все ужасные подробности тех трех дней и ночей, на протяжении которых наш сооруженный на скорую руку спасательный плот, отданный на волю ветра и волн, неуправляемо носило по Ла-Маншу. Первая ночь была худшей из всех. После нее мы понемногу стали привыкать к холоду, голоду, жажде, а главное – постоянной, не прекращающейся ни на минуту опасности оказаться в бурном море даже без той жалкой поддержки, которую обеспечивал плот.
Наши чувства словно бы впали в полудрему; долгие часы мы пребывали в каком-то подобии спячки, лишь на дне сознания тлела смутная надежда на то, что вот сейчас вдали покажется судно, спешащее нам на помощь. Таков милосердный закон природы: разум не в силах представить своего собственного исчезновения, а сильный страх не может длиться долго, сменяясь спасительным отупением полузабытья.