Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки, стр. 170

II. СОТВОРЕНИЕ КУМИРА (от Маркса до Ивана Ильина)

Пример с «Вече», вообще говоря, наводит на некоторые размышления, идущие в сторону представления о том, как создаются кумиры, призванные занять какую-либо нишу в национальном сознании. В деле создания таких кумиров заграница вообще и эмиграция в частности сыграли значительную роль. Некоторые небезосновательно считают, что многочисленные эмигрантские газеты и газетки, журналы и журнальчики русскоязычные, созданные «там»» все эти чаще всего полуеврейские Посевы и посевчики, всевозможные «наши страны», и многочисленные эмигрантские группы и группки были созданы нашими спецслужбами, или быстро попадали под влияние таковых. Надо ли говорить, что в ряде случаев советская спецслужба действовала в трогательном единстве с американской, когда речь шла о едином курсе в геополитике. Не приходится долго говорить и о том, что каждый орган печати рассчитан на определенный круг читателей. Для демократов создавались одни органы печати с обкатыванием бесконечных тем о «правах человека», всевозможных свободах, о «подлинной демократии», и так далее. А для другой группы лиц, русских, не забывших еще о своей национальной принадлежности, создавались и соответствующие органы печати. Понятно, не будешь же рассказывать о Суворове или Минине и Пожарском каким-нибудь парагвайцам, чтобы вдохновить их на банановую революцию. Но также бессмысленно вдохновлять русских примером какого-нибудь Дон Перетца или Боливара, чтобы овладеть их патриотическими чувствами и через эти чувства всунуть им в их разгоряченные головы нужную идейку в каком-нибудь символическом виде. Чтобы внедрить принципы плюрализма, «гуманизма» и, попросту, иудаизма, как это мы видели на примере статьи г-жи Вулич, нужно использовать и «патриотические» темы и образы. Ведь для идеологов важны только принципы оценок и символические матрицы понимания, формирующие в каждом из нас наше социальное поведение, а не методы, какими это достигается.

Для того, чтобы сформировать принцип религиозного безразличия, нужно печатать рядом статьи и православных батюшек, и совершенных безбожников, под одной «патриотической крышей», конечно же, озабоченных судьбой родины и обличающих «наших врагов» — империалистов, демократов, масонов, и проч. и проч. Конечно, обязательным ритуалом считается задеть вскользь еврейскую тему. В пределах разумного, конечно. Как впрочем, и все остальное. Эта тема является несущей конструкцией «патриотической крыши», ее основой.

Так, рядом с уважительным отношением к нашей святой Церкви появляются редакционные статьи, из словоблудия которых, однако, проступают все черты масонского гуманизма, всечеловеческих ценностей и «всемирной культуры». Известно, что каждый орган печати и каждое «движение» вызываются к жизни какой-либо определенной политической или религиозно-философской необходимостью. С семидесятых годов тихо и широко нашими спецслужбами инспирируется диссидентское движение для идеологического обеспечения развала СССР. Так на свет появился «феномен Солженицына». Этот идеологический процесс проходит с использованием разных мотивировок и тем: используется и «антикоммунизм», и «патриотизм», и «русский большевизм», и «права человека», — каждой группе лиц, объединенных общностью взглядов, своя тема. Можно не сомневаться, что на лацкане пиджака большинства участников всех этих предприятий имеется с обратной стороны маленький значок в виде циркуля с наугольником. Появляются «континенты», и «наши страны» и прочие газетки и журнальчики.

Именно здесь, во всех этих органах печати, созданных «там» нашими спецслужбами через засланных, посланных и завербованных, тщательно при всем том следят за тем, чтобы никакое «черносотенство» русское, то есть никакие коренные принципы русской национальной психологии и русской эталонной мысли не смогли бы появиться на свет Божий. На этой кухне, зная о существовании исторической, черносотенной мысли и существовании голода на этот продукт русской мысли и истории, готовят «заменителей», культовых героев, которые должны занять эту нишу. И на очередное, испеченное на этой кухне имя вешается ярлык — «великий русский мыслитель Пунькин-Мунькин». Эти культовые герои появляются как-то неожиданно, сразу, словно сваливаются с Луны, или тут же, с парохода попадают на презентации собственных трудов. Не успеешь оглянуться, а уже за год созвано с десяток конференций в честь великого Пунькина-Мунькина, изданы в разных видах «труды», как этих конференций, так и виновника всех этих торжеств. И пошла и поехала... И можно не сомневаться в организованном характере всех этих кульбитов. И вот уже всюду: «как сказал великий русский мыслитель Пунькин-Мунькин...» Его никто не читает, но все знают, чтобы было, что цитировать...

Чтобы конкретизировать сказанное, обратимся назад, чтобы извлечь из истории хоть какую-то пользу. Ведь для чего-то Господь Бог дал нам ее, историю, — чтобы нас вразумлять.

В 1922 году летом и осенью, ГПУ провело акцию по высылке еврейско-масонской «творческой интеллигенции» в Германию. Причем, тем же летом, другой эшелон отправился в Сибирь, увозя туда другую группу, но уже совершенно русской интеллигенции, еще вчера кадетствующей. В то же лето расстреляли группу священников во главе с митрополитом Петербургским Вениамином. Надо ли говорить, что органы ЧК — ГПУ тщательно отбирали по своему критерию лиц, подлежащих отправке в Западную Европу. Надо ли говорить и то, что в этом ведомстве в этих вопросах ничего случайного быть не могло. Надо заметить, для понимания ситуации, что в это время, к началу двадцатых годов русская интеллигенция — врачи, инженеры, журналисты, художники и ученые, еще вчера бывшие в числе кадет, резко поправели и обнаружили явный уклон в самое дремучее черносотенство. Теперь они воочию наблюдали те самые картины еврейского засилья и реального воплощения своих романтических идеалов, правду о которых им говорили еще несколько лет назад правые, реакционные газеты. Теперь русский инженер или врач, вчерашний кадет или социалист и друг угнетенного «царским деспотизмом» еврейского народа, вдруг становился махровым реакционером, антисемитом, и даже начинал мечтать о возвращении царя-батюшки на прародительский престол (см. ниже очерк «Бнай-Брит», сюжет с В. Вернадским).

Но, с другой стороны, именно их, русских интеллигентов, и выбрасывали из своих родовых квартир новые еврейские властители, все эти гоцы и гершуни, еще вчера морочившие им головы рассказами о тяжкой судьбе еврейского народа, только и мечтающего, как стать равноправными со всеми остальными и уж вслед затем, конечно же, готового осчастливить все русское общество своей бескорыстной космической любовью. С верой в эту прекрасную сказку русский интеллигент рождался, жил и умирал и целые поколения свято верили в нее, как добрые христиане в святую великомученицу Варвару. Теперь, летом 1922 года — одних к стенке, других в Сибирь, ну а настоящую «творческую интеллигенцию», то есть еврейско-масонскую, всех этих Бердяевых и Осоргиных, вкупе с Мережковским и прочими мерзавцами отправляли в тихую и спокойную сравнительно с большевистской Россией Западную Европу. Итак, родоначальником всех этих акций надо считать ЧК-ГПУ. Но есть и другой родитель — Бнай-Брит. Ему в этой книге посвящен целый очерк. Дело в том, что все сосланные-посланные из СССР философы, писатели и ученые были организованы в Берлине в Религиозно-Философское общество, которое имело своим местоприбыванием в Берлине Ложенгауз по Клайсштрассе, 10, где и находилась штаб-квартира еврейской масонской организации Бнай-Брит. Эти первые шаги высланных интеллигентов освещала русскоязычная берлинская еврейская газета «Руль» и потому нет больших проблем все это узнать. Конечно, русская эмиграция в одну секунду поняла смысл этой акции: внести смуту в ряды ее, в том числе и вызвать церковную смуту, раскол, что и удалось сделать этой ядовитой прививкой господам из ЧК-ГПУ, т. е. розенфельдам и бронштейнам.

В Ложенгаузе, в штаб-квартире Бнай-Брит (см. ниже «Секреты тайных хранилищ») держали отчет все высланные философы и писатели. И этот факт лучше всего свидетельствует о национальной принадлежности высланных, часто выдававших себя то за полуфранцузов, то за полунемцев, то еще за кого-нибудь. Здесь держал отчет и С. Франк, и Н. Бердяев и, что самое интересное для нас сегодня, и Иван Ильин, ныне поднимаемый на щит. Да, Иван Ильин, по матери Штейкерт — официально немки. Статью начету тему, относящуюся к 1934 году анонимного, но черносотенного автора перепечатал достолюбезный альманах «Вече» № 57, откуда я и заимствую ближайшие сведения. Сама же статья опирается на сообщения как газеты «Руль», так и некоторые другие.