Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки, стр. 125

Зная о заговоре, зная имена заговорщиков, Он приказывает полиции уже в начале 1917 года ни в коем случае не трогать их, в том числе Гучкова и Керенского. Зная к 1916 г. о том, что гнездо заговора — Дума и Военно-промышленные комитеты, Он продолжает финансировать их, как и другие «общественные организации», ставшие на путь организации революционного движения. Впору говорить не о заговоре, а о сознательной сдаче власти, когда сценарий событий согласован заранее.

Тратя сотни миллионов на левые организации, правительство и Царь не сделали решительно ничего для организации патриотической печати, для морального укрепления тыла и фронта, для организации пропаганды идей Самодержавия.

Еще два слова о том, что некоторые наши «николаиты», защищая миф о «святом царе», соответствующий как раз масонской легенде об Адонираме (Прометей, Геракл, Данко и пр.), утверждают, что весь народ изолгался, и что у Царя не было поддерживающих монархию лиц. Это утверждение, во-первых, совершенно не исторично. И в Гос. совете, и в Гос. Думе были правые фракции, и их члены могли справиться с правительственными обязанностями не хуже ставленников Витте, которых приблизил Николай II, и уж не хуже левой части Думы, которой Царь передал власть. Во-вторых, такое представление опровергается самим Николаем II, многократно выражавшем уверенность в скором процветании России, в верности Ему народа и в победоносном окончании войны. Царица же не уставала говорить о преданности русского народа Престолу. К тому же надо понять, что даже либеральные политические деятели становились нередко в ряды заговорщиков только потому, что к этому их подталкивала политика Царя, т.е. отсутствие всякой политики в условиях нарастающего хаоса. Угроза уличного бунта, угроза анархии вынуждала даже либерального Кривошеина в 1915 г. заявить в Совете Министров, что надо наконец-то на что-то решиться:

либо на суровые меры в борьбе с революцией и развалом страны или не обманывать больше народ, заявить о своей неспособности управлять страной и бороться с нарастающей анархией и тогда уж сразу уступить «прогрессивному блоку». Но надо что-то решать: или-или. Царь же ровным счетом ничего не делал, если не считать частой смены министров, которые, по выражению К. Пасхалова, «падали, как спелые груши»...

Так, в одно целое слилось масонство с его идеей «о веротерпимости» и ненавистью к Церкви Христовой, идеи о «вечном мире» и международном третейском суде, положившем начало ООН, отталкивание от себя, Самодержца, многомиллионной массы монархически чувствующих и думающих русских людей, мистицизм с Филиппами, папюсами и распутными, капитуляция перед масонско-еврейской общественностью, развал в последние два-три года всей системы управления Россией, потворство революционной пропаганде и, как прямое следствие, — подвал Ипатьевского дома и расстрел. Вряд ли при трезвом подходе ко всем обстоятельствам этого дела кто-нибудь усомнится в наличии апостасии, отступничества со стороны последнего русского Самодержца, оставившего трон, как оставляют ложу в театре — холодно и безразлично. По своему убеждению Николай II не был самодержцем и это было видно современникам.

Любопытна характеристика Николая II, данная Ему таким авторитетным монархистом, писателем и теоретиком — апологетом Самодержавного строя, каким был Лев Тихомиров. Он пишет в своем дневнике 19 июля 1910 года:

«Промелькнуло царствование Александра III. Началось новое царствование. Нельзя придумать ничего более противоположного! Он просто с первого дня начал, не имея даже подозрения об этом, полный развал всего, всех основ дела отца своего, и, конечно, даже не понимал этого, так значит, не понимал, в чем сущность царствования отца.

С новым царствованием на престол взошел «русский интеллигент», не революционного, конечно, типа, а «либерального», слабосильного, рыхлого прекраснодушного типа, абсолютно не понимающего законов жизни. Наступила не действительная жизнь, а детская нравоучительная повесть на тему доброты, гуманности, миролюбия и воображаемого «просвещения» с полным незнанием, что такое просвещение. И вот началась за чепухой чепуха, началось все распадаться то внутри, то извне ...» (Дневник Льва Тихомирова. — «Красный Архив», 1936 г., т. 1/74/ Запись за 19 июля 1910 г.).

В самый разгар смуты 1905 года Тихомиров записывает:

«Приезжал Нилус и рассказывал, что «Государь молится и плачет»... Бедный! ... Жалко Его, а Россию еще жальче. Не умеет сделать что нужно, а ведет себя и весь народ в полон жидовско-русско-польско-финско-немецкой интеллигенции» (запись от 5 января 1905 года).

И именно в это время сам праведный Иоанн Кронштадтский не выдержал наблюдаемого им паралича власти и в одной из проповедей прямо сказал: «Вот пагуба безвластия ... Да где же власть сильная, авторитетная, самосознающая, ответственная, Богом учрежденная и от Него получающая свою силу и свой страх? Вспомни, Ты, власть, данное тебе от Бога право, и твердою рукою держи данные тебе Богом скипетр и державу, и будь страшна всем врагам Божиим и Твоим. Тогда, увидев скипетр и державу в крепких руках, все злые будут праведно бояться Тебя, а добрые радоваться.» («Столп православной церкви» Пгр. 1915 г., с.690).

В пику всем указам и манифестам о «свободах» праведный Иоанн произносит проповеди о необходимости «остерегаться других свобод:

слова, печати, собраний. Они сеют вражду и ненависть и разделяют общество.» (там же, с.677) Он говорит о настоящей свободе, о которой Церковь говорит в своем учении и к которой ведет верных своих чад, а не о том «свободе совести», которая есть в действительности свобода от совести.

Совокупность всех перечисленных фактов позволяет думать, что роковая судьба постигла Россию именно за отступничество от Церкви ее верхов, и в первую очередь самой царствующей фамилии, опасность чего предрекал и преподобный Иосиф Волоцкий. И в этом смысле, вероятно, был прав М.О. Меньшиков, когда в июне 1917 года написал статью с характерным названием — «Кто кому изменил?» — имея в виду акт отречения от престола Николая II. Но даже и для пылкого юноши С. Маркова, пытавшегося освободить царскую чету, было ясно, что Николай II не был создан для царствования и, уступив престол, почувствовал облегчение. К отречению он готовился давно. Он рассчитывал провести остаток своих дней вдали от политических баталий — где-нибудь в Крыму, в Ливадии... Господь судил иначе.

Комментируемые источники

1.            Белецкий С.П. Допрос С.П.Белецкого 12 мая 1917 г. — Падение Царского Режима. Л. 1929 г., т.111/

2.            Берберова Н. Люди и ложи. Нью-Йорк, 1986 г.

3.            Воейков В.Н. С Царем и без Царя. М. 1994 г.

4.            Епанчин Н.А. На службе трех Императоров. М. 1996 г.

5.            Жильяр П. Император Николай II и Его семья. Вена. 1921 г.

6.            Кандауров Л.Д. Статья по истории масонства в России, (машинописная рукопись) — ЦХИДК, б. Особый Архив, ф.730, оп.1. д.172. лл. 20-37.

7.            Керенский А.Ф. Россия на историческом переломе. Мемуары. М.1993 г.

8.            Марков С. Покинутая царская семья. Вена. 1928 г.

9.            Михайловский Г.Н. Записки. М. 1993 г., кн. 1-2.

10.        Мосолов А.А. При Дворе последнего Императора. М.1992 г.

11.        Письмо ложи «Мезори» ордена розенкрейцеров Государю Николаю II, помеченное 17 июля 1912 г.-ЦГИАЛ СССР, ф.157, д.390, лл. 35-42.

12.        Соловьев О.Ф. Русское масонство 1730 — 1917. М. 1993г.

13.        Спиридович А.И. Великая Война и Февральская революция. Нью-Йорк, 1962 г., кн. 1-3.

14.         Толстой И. И., граф. Дневники 1906 — 1916.

Комментарии к источникам V-ой главы

I. Белецкий С.П. Допрос С.П. Белецкого 12 мая 1917 года. — Падение Царского Режима. Л. 1925, т. Ш., с.333-334.

Бывший товарищ министра внутренних дел Степан Петрович Белецкий показывал на допросе в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного правительства, членами которой были, кстати говоря, почти исключительно масоны же, следующее: «Мне пришлось натолкнуться на схему одной из масонских организаций (в Департаменте полиции — В.0.}, никем не подписанную ...; из этой схемы ясно можно было понять, что будто бы, сдвиг всего настроения в сторону общественности, при председателе совета министров, был обязан тому, что Витге являлся представителем одной из лож, заседавших в Петрограде, что, будто бы отсюда шел даже акт о веротерпимости 17 апреля 1904 года, (на самом деле 1905 года — В. О.), акт о веротерпимости! Будто бы преосвященный Антоний, который в то время был митрополитом и сторонником освободительных идей Витте, также принадлежал к этой ложе.(...) Курлов хотел указать..., что и Столыпин принадлежал к одной из масонских организаций».