Ностальгия по чужбине. Книга вторая, стр. 40

Луиджи, не отрываясь, наблюдал за вертолетом до того момента, пока он не исчез за невысоким бурым холмом. В то же мгновение, рослый итальянец в черных очках спрыгнул с капота, небрежно прихватил автомат, сел за руль, зажал АК-47 между ног и коротко повернул ключ зажигания. Мягко переваливаясь сбоку на бок, «чероки» медленно выполз на поляну и направился к Луиджи, стоявшему возле тела светловолосого парня с пистолетом в опущенной руке.

Через минуту машина притормозила в нескольких метрах от Луиджи. Оставив автомат на сидении, водитель лениво выпрыгнул из джипа и направился к врачу.

— Стой где стоишь! — Луиджи поднял «кольт» подполковника Маховича. — А своим дружкам передай, чтобы они не выходили из машины…

— Что с тобой, приятель? — Мужчина в черных очках послушно остановился и с искренним изумлением уставился на Луиджи. — Мы свои, друг! Ты что, не видишь?

— Мало ли, что я вижу!.. — Луиджи выглядел абсолютно спокойным, его рука, сжимавшая тяжелый пистолет, была прижата к бедру. Светловолосый Сергей Неделин, распластанный за его спиной на траве, не подавал ни малейших признаков жизни. Даже на защитном фоне куртке было видно, как медленно расползается огромное черное пятно крови. — Скажи мне, друг, что-то приятное, тогда, возможно, я и поверю, что ты и пассажиры — свои…

— Это тот самый? — спокойно поинтересовался мужчина в очках и кивнул в сторону тела.

— Так как насчет пароля?

— Надеюсь, он жив, дружище?

— Кто вы такие, ребята? — голос Луиджи, хоть и прозвучал очень тихо, не мог скрыть откровенной угрозы. Тонкие пальцы хирурга, сжимавшие пистолет, побелели от напряжения. — А ну-ка, руки на голову! Быстро!..

Почувствовав, что его загнали в ловушку, Луиджи отступил на шаг, стремясь держать под контролем одновременно и очкастого, и трех мужчин в джипе. — Я же сказал, руки на голову! Ну?!..

— Только не психуй, парень, ладно? — Мужчина в очках, недоуменно пожав широкими плечами, стал медленно поднимать руки над головой. Когда его правая рука достигла воротничка рубашки, он неожиданно резко выбросил ее вперед. Само движение заняло не более тысячной доли секунды. И чуть больше времени понадобилось, чтобы узкий стилет с тяжелой металлической рукояткой преодолел в воздухе расстояние в пять с половиной метров и по самую рукоять вошел в левую глазницу Луиджи.

Смерть наступила мгновенно, поскольку семисантиметровое лезвие стилета, пройдя сквозь глазницу Луиджи, пронзило его мозг. Молодой доктор вообще не успел отреагировать. Обе его руки повисли безжизненными плетьми. В правой был по-прежнему зажат «кольт». Итальянец стал медленно оседать и опустился на колени. Еще две-три секунды молодое, крепкое тело Луиджи, сохранявшее инерцию недавнего напряжения, держалось строго вертикально. А потом, словно здание, в фундамент которого заложили мощный заряд взрывчатки, тяжело рухнуло в траву…

Мужчина в черных очках, бесстрастно наблюдавший за короткой агонией Луиджи, даже не шелохнувшегося после того, как стилет достиг цели, как-то боком, очень осторожно подошел к итальянцу, разжал пальцы его правой руки, вытащил «кольт», внимательно осмотрел оружие, потом заснул его за пояс, повернулся к джипу и коротко бросил:

— Быстрее!

В ту же секунду трое мужчин стремительно повыскакивали из «чероки». Один подбежал к Неделину, опустился возле него на колени и, сняв с плеча небольшую сумку, вытащил перевязочный пакет. Второй подхватил под мышки отяжелевшее тело Луиджи и поволок его к машине. Третий, пристроившись за багажником джипа, стал быстро монтировать компактную спутниковую антенну. Тем временем, мужчина в черных очках взял с водительского сидения АК-47, передернул затвор и, прислонившись к капоту, стал молча наблюдал за действиями своих товарищей, периодически поглядывая на часы.

Один из пассажиров джипа, колдовавший над Неделиным, вдруг резко поднял голову.

— Что? — нетерпеливо спросил мужчина в очках. — Неужели опоздали?

— Необходимо срочное переливание крови!.. — эту фразу он произнес сквозь зубы, как ругательство. — Как можно быстрее! Иначе он загнется…

— Ты что, ничего не можешь сделать?

— Нет. Он потерял не меньше двух литров крови. Непонятно, благодаря чему этот парень вообще дышит…

— Гай?

— Что тебе? — откликнулся парень, наводивший диск спутниковой антенны.

— Долго еще?

— Сейчас… Еще минуту…

— Люк, сколько он, по-твоему, может продержаться? — мужчина в очках перевел взгляд на распластанное тело Неделина и с досадой сплюнул в траву.

— Я вколол ему почти полный шприц камфоры… — ответил Люк и, приподняв Неделина, подсунул ему под голову свернутую армейскую куртку. — Хоть как-то поддержать сердце… Но это вряд ли поможет надолго. Минут двадцать, может быть, двадцать пять… Понимаешь, из него вытекла почти вся кровь. Вдобавок к этому, он еще и переохлажден…

— Есть связь! — раздался крик из-за джипа.

— Передай, что клиенту очень нездоровится. Нужно переливание крови. Как можно скорее…

— Они будут через семь минут! — крикнул радист. — Ты слышишь?

— Передай, что без аппарата для переливания крови, они могут вообще не торопиться! — мужчина в очках пожал плечами, после чего взял запястье раненого. — Что толку, если он загнется в дороге?!..

— Они говорят, что у них есть!

— Хорошо, — кивнул мужчина в черных очках и закинул автомат за спину. — Тогда ждем…

…Через сорок минут от одного из причалов рыбацкого порта в Мадзаро-дель-Валло отчалила «Артемида» — прогулочный пассажирский катер на подводных крыльях. Над косо срезанной кормой катера вяло шевелился флаг Туниса. Его пассажирами было четыре молодых тунисца, согласившихся сопровождать на родину своего соотечественника, перенесшего в Италии сложную хирургическую операцию, и теперь нуждавшегося в пристальном уходе семьи. Все необходимые документы, включая паспорта граждан Туниса и свидетельство о выписке пациента из хирургического отделения сицилийской больницы в Агридженто, пассажиры и перевязанный пациент получили непосредственно в каюте капитана «Артемиды» бородатого мужчины средних лет и сомнительной внешности, с янтарными от никотина зубами и в ослепительно белом морском кителе, больше подходившем для капитана огромного океанского лайнера, чем для одного из трех членов экипажа обычного прогулочного катера.

Едва только белоснежный бок «Артемиды» коснулся дощатой обшивки причала тунисского порта Бизерта, все четыре пассажира, как хорошо сработавшаяся команда опытных санитаров, бережно снесли носилки с раненым в поджидавший их у причала минибус «форд» с изображением красного полумесяца на капоте и запыленных боках. Через двадцать минут, без задержки миновав открытый шлагбаум, санитарная машина, не снижая скорости, въехала на взлетное поле крошечного аэропорта размером не больше чем две волейбольные площадки, и резко притормозила у шаткого дюралевого трапа старого двухмоторного «Дугласа», принадлежавшего по документам некоему частному лицу, большому оригиналу, известному в Тунисе тем, что он коллекционировал все, что имело малейшее отношение к истории Второй мировой войны. Зафрахтованный самолет, ожидавший своих пассажиров с уже работающими двигателями, тут же вырулил на взлетную полосу, отчаянно тарахтя, взмыл в бело-голубое небо Туниса и взял курс на восток. Через два с половиной часа, смешно подпрыгивая, «Дуглас» приземлился на посадочной полосе частного аэроклуба в семи километрах южнее Хайфы…

А спустя еще три часа все до одной вечерние итальянские газеты вышли с гигантскими заголовками: «Трагическая гибель сенатора Джанкарло Парини!», «Ужасная автокатастрофа на подъезде к Милану!», «Почтенный Джанкарло Парини и его водитель скончались на месте после того, как сенаторский „бентли“, потеряв управление, врезался в бетонную опору моста», «Назначена специальная парламентская комиссия по расследованию причин трагедии»…

10