Микадо. Император из будущего, стр. 30

Никакого занавеса, разумеется, нет. Культура аплодисментов еще тоже не приплыла из Европы. А вот благодарственные поклоны от публики — сплошь и рядом. Распространена практика кидания на помост медных и серебряных монет. Протиснувшись к бикуни, я пытаюсь уточнить насчет меча. Это что же получается?! Легендарный меч первого императора Дзимму утонул в водах юго-западной оконечности острова Хонсю? Тогда что же мне подсунули при коронации?!

Увы, бикуни подтверждает: «меч, скашивающий траву» — Кусанаги, мифический японский клинок, полученный Дзимму от богини Аматэрасу, — утерян. При венчании на царство микадо получает его копию. Более того, девушка высказывает мнение, что и другие священные императорские регалии — бронзовое зеркало и подвески из яшмы — поздние реплики. Правда, последнее бикуни произносит шепотом. За такие слова можно и в тюрьму попасть.

Печалька. Уже почти равнодушно выслушиваю от вошедшей в раж проповедницы историю меча. Оказывается, Кусанаги был найден богом Сусаноо в теле убитого им чудовищного дракона. Когда Сусаноо рассек труп змея своим клинком, то в одном из хвостов обнаружил меч. Дальше он был подарен его сестре, богине солнца Аматэрасу, в знак примирения. Позже этот меч был передан ее потомку Ниниги-но Микото, а от него — принцу Хико-Хоходэми, более известному как Дзимму.

По дороге домой еще раз обдумываю этоки. Ведь не просто так бикуни начали в Киото рассказывать «Повесть о доме Тайра». Такое ощущение, что буддисты готовят почву. Где-то просочились мои планы по объединению синтоистских священнослужителей в одну организацию и вытеснение на периферию всех ответвлений. И я даже догадываюсь, откуда идет утечка. Моя переписка с настоятелем киотского храма Тайсэкидзи Набой Санэнагой. Тем самым Набой, что короновал меня чуть меньше месяца назад. Не смог устоять настоятель, поделился с кем-то задачами, которые я ставлю перед синтоизмом. И первая из этих задач — всеяпонский съезд священнослужителей синто, подготовкой которого занимается Санэнага. А буддисты, значит, занимаются подогреванием масс. Ой, как трудно не уловить взаимосвязи между Киёмори Тайра и Ёшихиро Сатоми. Мне срочно нужно во дворец. Поход в народ пора заканчивать.

Интерлюдия третья

Двадцатый день Фумидзуки седьмого года Тэнмона, киотский курорт горячих вод Арашияма онсэн. [61]

— Где он?!

Посол Поднебесной, князь Чжоу Ли оттолкнул служку и прошел внутрь гостиницы. Тут же, преграждая путь, перед ним на колени упало несколько японцев. Из пристройки выскочил пожилой хозяин и, кланяясь, схватился за рукав:

— Уважаемый господин посол! Никак нельзя в одежде! Это против всех правил.

— Где Пак Сун?! Немедленно отвечай! — стряхивая руку хозяина, уже спокойнее спросил князь.

— Господин посол Чосона в правой купальне. Я прошу вас раздеться и принять ванну перед посещением онсэна. А я пока предупрежу Пак-сана о вашем визите.

— Ну хорошо, вели принести саке, — уже совсем спокойно произнес Чжоу Ли.

Спустя полчаса поджарый обнаженный князь, обернувшись в простыню из белого полотна, заходил в водоем, заполненный горячей водой из вулканического источника. Слева от водоема шумел небольшой искусственный водопад, справа были вырыты несколько ям с холодной минеральной водой. Однако они были пусты — лишь в центральной купальне плескалось несколько человек. Точнее, трое — пузатый пьяненький кореец с плоским безусым лицом и две молоденькие девушки с завязанными в пучок волосами. Троица смеялась, одаривала друг друга брызгами и шлепками по голым попкам.

— Э-э! Какие гости! — увидев китайца, завопил счастливый Пак Сун. — Сам высокородный Чжоу Ли почтил визитом нашу скромную пирушку.

— Не такая уж она и скромная. — Подплыв к компании, князь махнул рукой в сторону бортика купальни. Там в окружении нескольких миниатюрных кипарисов стоял поднос с деликатесами и выпивкой.

— О, Чжоу-сан, ты уже пробовал императорские суши и сасими? Говорят, сам Ёшихиро-сама изобрел рецепт блюда. Эти кусочки рыбы в рисе с соевым соусом и васаби бесподобны!

— Пробовал, — лаконично ответил посол. — Нам надо срочно поговорить.

— Говори.

Чжоу Ли показал глазами на раздетых банщиц.

— А дамы нам мешать не будут, — перешел на мандаринский диалект Пак Сун. — И даже помогут. — Он забрался на бортик и жестом подозвал к себе девушек: — Давайте-ка, потрудитесь над моим нефритовым жезлом. Чжоу-сан, не стесняйся, присоединяйся.

Одна из банщиц оттопырила розовый от горячей воды зад и приглашающе улыбнулась.

— Пак! В Дзигоку [62] тебя с твоим развратом! У меня серьезное дело!

— Какой ты скучный! — вздохнул кореец, жестом отсылая девушек прочь. — Ну что там у тебя, чума вернулась в Киото? Император нашелся?

— Чума не вернулась, а Ёшихиро, оказывается, никуда не пропадал. Был на паломничестве в храме Тайсэкидзи. Пост, молитвы, медитации… Просил милостей у богов для Ямато.

— Милости ему окажут не боги, а Симадзу Такахиса. Разрешив вскрыть свой живот над навозной кучей.

— Ты так уверен в победе южан?

— Все уже решено. Португальцы, пушки, ружья. Ты знаешь, что под знаменами Такахисы собираются все даймё Ямато? Сорок князей со своими дружинами. Опять же вако с Окинавы. Двести тысяч самураев! Это сила. Это мощь.

— А я слышал обратное. Что в столицу перебежали даймё Мори, Тесокабэ и еще несколько аристократов с Сикоку и Кюсю со своими сторонниками… За Ёшихиро выступают кланы синоби и весь север. Да и народ его боготворит. Налоги понизил, самураев приструнил, чуму победил. Весь Киото заклеен его Клятвой пяти обещаний.

— Ну а вам-то что беспокоиться? Вы, китайцы, самые умные — ставите сразу на двух лошадей. Победит Ёшихиро — отлично. Чжоу Ли помог императору отменить указы хайцзин. Кто разрешил японцам морскую торговлю с Китаем? Кто пристроил торговые дома клана Сатоми на ярмарку в Кантоне? Чжоу Ли! Победит Такахиса — тоже неплохо. Деньги взаймы кто ему дал? Китайцы. Опиум для него кто выращивает?

— Прекрати сейчас же! Опиум португальцы возят из Индии. И, кстати говоря, складируют его в Пусане! Чунджон [63] совсем голову потерял? Пускать христиан в самое сердце Чосона, да еще с конкистадорами, священниками…

— Эй! Поаккуратнее про нашего вана говори. Сами Макао отдали на откуп чужеземцам, а нам претензии предъявляете?..

— Пак, ты когда последний раз на карту смотрел? Макао — остров [64] в дельте реки Жемчужной. Его изолировать флотом — один раз высморкаться императорскому евнуху. А Пусан — материковый порт!

— И что?! Какие-то миньские кастраты будут нам указывать?!

— Что ты сказал??

Китайский посол схватил за горло корейца и стал сжимать руки. Пак Сун, с налившимся кровью лицом, попытался разжать захват, но безуспешно. Теряя сознание, он начал стучать ладонью по бортику купальни.

— Живи, червяк. — Чжоу Ли отбросил от себя прочь корейца, подошел к подносу и налил саке. — И помни, кто ты и кто твой ван. Чунджон лишь волей Поднебесной княжит в землях Чосон.

— Да, господин посол, — прохрипел в ответ Пак Сун, склоняя голову. — Чем я могу вам помочь?

— Запретный город [65] беспокоит усилившееся влияние португальцев на дела Чосона. Ямато, Окинава — пускай. Но не граничащая с Китаем страна. Нельзя пускать христианскую заразу на материк. Сначала приходят иезуиты. Плетут свои интриги, открывают храмы. Потом приходят торговцы опиумом. Разуй глаза, Пак! Посмотри, что творится на юге Хонсю и Кюсю. Народ курит опиум деревнями. В городах не пройти от нищих и больных маковой лихорадкой. Люди трясутся, кричат от боли. У них ломит кости, горит нутро. Ты такого будущего хочешь для своей страны?