Ups & Downs (СИ), стр. 42

Я торопилась убраться отсюда. Спешила насладиться свободой. Поразительно, но нужно было всего чуть меньше недели, чтобы я поняла, как ценна эта простая вещь в жизни каждого. Свобода.

Не ценя это в своей будничной жизни, теперь я наслаждалась каждым вдохом.

За моей спиной словно выросли крылья… хотя нет, я просто ничем не была обременена. Все что у меня было — машина, деньги и много-много свободных дней в моем теперь уже светлом будущем.

Глава 16

Эйдон смеялся. Мужик хохотал так, словно от смеха зависела вся его жизнь. Словно прекрати он ржать как мерин, и его существование оборвется.

А Аарон благосклонно разрешил ему наслаждаться этим приступом веселья. Возможно, потому что понимал, как редки у них вспышки эмоций. Смех, слезы, грусть, радость, — все это осталось в далеком прошлом. Так что такие моменты стоило ценить.

Хотя возможно, он не прерывал его по другой причине. Потому что сам понимал, как глупо и смешно выглядел тогда. На этой кровати, прикованный наручниками.

Уголок его губ дернулся, когда он посмотрел на ситуацию глазами своего друга, который хохотал без умолку уже верный час.

— Боги… ты бы себя видел… — Он опять залился смехом, словно сам не мог с собой справиться. — Эта женщина… еще та штучка. Я ее даже не знаю, а она уже смогла меня так повеселить. Как давно я не смеялся… как же давно… — Эйдон глубоко вздохнул, старясь сосредоточиться. Но потом его взгляд нашел Аарона, и мужчина вновь бессильно захохотал. — Как хорошо, что я нашел тебя первым…

Ну с этим можно поспорить.

Аарон спокойно сидел в кресле, ожидая того момента, когда его соратник и названый брат придет в себя. Но тот лишь покатывался со смеху, сбивчиво лепеча «ты бы себя видел» или «не могу больше» или «Боги, на всю жизнь запомню». И так далее и так далее…

— Давай, расскажи мне, приятель. Как так получилось? — Выдал быстро Эйдон, когда отдышался.

— Иди к черту, приятель. — В его манере ответил Аарон, проходя к бару, наливая себе и другу. — Не слова об этом больше, ясно?

— Ясно… ясно… — Он вновь усмехнулся, заливая пробивавшийся смех алкоголем. — Мне просто интересно и… не понятно. Неужели тело человека так слабо?

— Ты даже представить себе не можешь насколько. — Пробормотал Аарон, подразумевая человеческие потребности и силу человеческих желаний. Особенно мужских. Особенно тех, что касаются женщин.

— Не хочу даже представлять, дружище. Райт изобретателен, когда дело касается наказаний.

— Этого у него не отнимешь. — Согласился с усмешкой Аарон.

Помолчали.

— И что теперь?

Аарон кинул взгляд на своего беспокойного приятеля.

— Я пропустил три конференции. Нужно что-то с этим делать.

— Я про женщину. — Нахмурился Эйдон. — Ты ведь еще… не передумал? Церемония уже через девять дней… по-вашему времени.

Аарон молчал, смотря на дно своего стакана.

— Женщина… — Проговорил он тихо в итоге. — Хочу, чтобы она кое-что поняла. — Аарон сделал медленный глоток, кидая взгляд на вечерний город, за стеклянной стеной. — Как бы далеко от меня она не находилась, я все равно держу ее. Пока она этого не замечает, не знает этого. Пусть наслаждается своей свободой. В итоге она все равно поймет, что все это — иллюзия, которую я позволил ей построить.

Чертов мажор. Вот же проклятый богатенький ублюдок.

Ладно, машина у него была что надо. Но как же она привлекает внимание. Особенно, когда за рулем женщина в растянутой кофте мышиного цвета. Вся взлохмаченная, растерянная, с ошалелыми глазами беглянки, которая только что сыграла того самого Майкла Скофилда. В общем, долго кататься на Блэквудовском «вайпере» я не могла.

Так же я не могла машинку продать, дабы сразу себя не выдать или хуже… я ведь могла загреметь за кражу. И как бы сердце у меня не болело, я оставила это элитное корыто на стоянке около какого-то задрипаного супермаркета. Рядом с ним как раз была распродажа подержанного транспорта.

Моя романтическая натура распознала среди прочего ржавого металла Фольксваген Жук. Я была прямо как актриса из какой-нибудь дешевой мелодрамы. И машинка была мне под стать. И вот я бегу от жестокой судьбы на этой… рухляди. Хотя «рухлядь» тоже обладала некоторыми качествами, помимо собственной непримечательности. Старушка была довольно очаровательной, словно чужое радостное воспоминание поросяче-розового цвета.

А как мне ее расхваливал продавец… Заливался соловьем, хотя я уже раз сто сказала, что покупаю машину. Меня не смущали ни обитая краска на крыльях, ни поношенные чехлы в салоне, все в разводах от пролитой газировки и чего-то еще. Умилительно, на зеркале заднего виденья до сих пор висел какой-то брелок в индийском стиле.

Машинка из далеких семидесятых разгонялась максимум до восьмидесяти, но мне уже не требовалась та отчаянная скорость, как было в начале. То есть в первый день, когда слова Блэквуда еще имели сильное действие. Такое же как плеть, что подгоняла меня убираться из Нью-Йорка быстрее… и еще быстрее. Но теперь этот штат был позади. Так же как и Пенсильвания. Сейчас я находилась в Виржинии, в Ричмонде. Возможно, было неразумно останавливаться в крупных городах, но я рассудила, что тут меня будет трудно найти и заметить. Чем больше людей — тем безопаснее. Я — просто непримечательная часть гигантского пазла на 200 000 деталей.

Теперь я уплетала этот сочный бургер, сидя за столиком в каком-то дешевом фаст-фуде, так, словно претендовала на рекорд в книге Гиннеса по скоростному поеданию этого вторсырья. На самом деле это было моим завтраком и обедом, я не ела нормально вот уже сутки, боясь остановиться даже для того, чтобы банально удовлетворить свои нужды. Ну а еще… да, я до сих пор воспринимала слова чертового Блэквуда всерьез.

Вообще, я многое узнала об этом мужчине за отведенную нам неделю. Но что я усвоила особенно надежно, так это то, что он не привык разбрасываться словами. Он не лгал, словно, ему это было ни к чему. Люди врут на каждом шагу, по себе сужу. Порой я даже не замечаю, как машинально выдаю ложь чистой воды.

С Блэквудом все было иначе. Поражало даже не то, что он не лгал, он еще и не скрывал того, что чувствует, не считая это важным. Возможно, он настолько презирал людей, что просто не видел необходимости в конфиденциальности, считая это глупым. Он не воспринимал людей всерьез.

Меня в том числе. Он откровенно показывал, что хочет меня, не скрывая это, не увиливая, и в то же время был твердо уверен в том, что отдаст меня другому.

Просто в голове не укладывается! Маньяк тронутый! Он действительно был безумнее меня.

Я машинально осмотрела помещение, в котором находилась, быстрым подозрительным взглядом. Тут была только я, двое каких-то работяг за сорок. И еще молодой парень, лет двадцати пяти, который сидел в углу, рассматривая карту Штатов. Симпатичный мальчик, отметила я, после чего направила все свое внимание на пригоревшую картошку.

Боже, как же я отвыкла от такой еды за эту неделю. Поразительно, но Блэквуд кормил меня исключительно здоровой и питательной пищей. Посадил меня на эдакую деликатесную диету. Я даже заметила, как становлюсь свежее, словно расцветаю, легкость и приятная истома даже не думали покидать меня, не смотря на то, в какой… беде я была.

А эта картошка… такое ощущение, словно я ела наждачку, посыпанную жестяными опилками. Но это совсем не значит, что я очень жажду вернуться обратно. Да ни за что!

Что будет, когда я найду тебя.

Я мотнула головой.

Не бывать этому!

И все же, что-то мне подсказывало, что если человек, выкинутый из привычной среды, не имея ничего, даже знаний об этом мире, за два года стал уважаемым обладателем трех миллиардов, и вот если такой человек говорит, что найдет тебя… если это говорит Блэквуд, говорит уверенно, твердо, без всякой ненависти и злости, просто констатируя факт…

Я оставила еду на месте, делая последний глоток из стакана с колой, после чего подорвалась, выбегая на парковку. Прежде чем пройти к машине, я еще раз осмотрела окрестности. Я знала, что Блэквуд — тот, кто привлекает внимание, независимо от собственного на то желания. Сейчас же на улицах было спокойно, а значит Блэквудом и не пахло.