Грехопадение (ЛП), стр. 45

Страх потряс моё тело. Ужас просочился сквозь каждую из пор. Имел меня? Шамсиил никогда не имел меня. Мы никогда... У нас был лишь один поцелуй.

Я укусила его так сильно, что почувствовала, как стискиваются зубы. Оттолкнула от себя так сильно, как могла, но он лишь крепче сжал мою шею.

— Да, детка. Я знаю, ты любишь жестко. — Его улыбка была похотливой, с подбородка капала кровь с губ.

— Ты не Шамсиил. — Я едва смогла выдохнуть слова. Просто дайте мне умереть.

— Да, я Шамсиил, — прошипел он. — Ты не... помнишь меня?

— О, я помню его. Не проходит и дня, чтобы я не думала о нём. Я провожу каждый удар сердца этого тела в ожидании увидеть его снова. Но ты — не он.

Он опустился губами к моему горлу, и его зубы неустанно сжимали мою кожу.

— Позволь мне напомнить о твоих преступлениях, — прошептал он, проводя языком до моего уха. Свободной рукой он расстегнул пряжку ремня, звук расстёгивающейся молнии разрезал воздух подобно острому ножу.

Мы мысли отчаянно роились. Я не могла позволить ему сделать этого с нетронутым телом Грейс. Я знала, что это не имело значения для Грейс, где бы она не была, но не могла позволить ему.

— Габриэль! — закричала я.

У Блейка перехватило дыхание, и он сильнее сжал моё горло, блокируя мне поступление воздуха. Я почувствовала, как его тело затряслось от смеха.

— Все вы, люди, настолько невежественны, — сказал он, поравнявшись со мной глазами. — Ты действительно думаешь, что он спасёт тебя? — Он поднёс губы к моему уху и глубоко выдохнул. — Он был бы счастлив наблюдать, как ты сгоришь, и жарил бы зефиринки над твоими обугленными останками. Давай, зови его, слушай тишину в ответ на твои молитвы.

Я закрыла глаза, позволив телу полностью обмякнуть в его руках. Позволила рукам скользнуть по бокам и болтаться параллельно телу.

— Я и забыл, насколько слабы человеческие тела, — усмехнулся он. — Я всегда завидовал ему из-за тебя. Это тело так похоже на неё. Расчленить тебя будет наслаждением. В сознании ты будешь или нет, хотя, я бы отдал душу, чтобы наблюдать за твоим лицом, пока я буду это делать.

В ту секунду, когда его руки ослабли на моей шее, чтобы спустить штаны, я схватила первое, что смогла — снежный шар с комода, находящегося рядом с нами. Изо всех сил я ударила его в висок. Треск был почти тошнотворным, но, если честно, заставил меня почувствовать себя сильной.

Тело Блейка привалилось к стене, и я снова обрушила на него шар. Он выглядел лишь ошеломлённым, но тяжело опёрся о стену с растерянным видом на лице.

— Ты забыл, мне нечего терять. Как и тебя, меня приговорили к аду! — Я побежала к двери и стала возиться с замком.

Блейк протянул ко мне руки, приближался к двери, спотыкаясь.

Я с силой открыла её и толкнула на него. Я выскочила в коридор и закричала имя Габриэля. Дом был пуст, даже Шейн ушел. Шейн.

Я никогда не забуду выражение его прекрасного лица, когда я ушла с Блейком. То, что я сделала, было непростительным. Он никогда не простит Грейс, и он не должен. Если бы я пережила эту ночь, я бы рассказала ему. Рассказала бы всё, потому что какие ещё мне хранить секреты? Зачем мне их хранить? Чтобы люди не решили, что я сумасшедшая? Или чтобы никто не узнал настоящую жестокость мира? Я снова позвала Габриэля, но Блейк был прав. Никто не ответил.

Я толкнула входную дверь в холодное безмолвие снега. Ангелы продолжали свои бои подушками.

— Габриэль! Не поступай так со мной! Габриэль!

Мне ответила лишь тишина, тяжелая и душащая. Я искала укрытие. Здесь не было ничего, кроме снега, который был везде, куда бы я не посмотрела. Я задержала дыхание и нырнула в холодный мокрый снег. Я пробиралась под высокими сугробами так, и была примерно в двадцати метрах от дома, когда услышала ругательства Блейка с крыльца.

Моя одежда стала ледяной и жалила кожу, прожигая плоть при каждом движении. Но я не могла остановиться. Никогда.

Я слышала, как Блейк хлюпал по снегу позади меня. Я продвинулась вперёд вопреки холоду, почти истощённая. Чем больше я двигалась, тем более мой разум затуманивался, тело не слушалось. Оно всё онемело.

Я толкала тело вперед, но оно провело слишком много времени в холодном снегу, край моего виденья размывался, мир вращался вокруг. Я не могла сдаться. Я не могла позволить Блейку заполучить её.

Я не знала, в каком состоянии было тело Блейка, но моё пыталось остановиться. Оно кричало от холода и умоляло душу сдаться.

Я снова споткнулась, когда сокрушительная боль прошла по моему телу и достигла головы. Что-то сильно дернуло моё тело, вызывая агонию, струящуюся по венам. Слабый гул снегохода дал мне ничтожную каплю надежды.

Я моргала от снежинок, падающих хлопьями. Они залепляли мне глаза и лицо. Я пыталась двигаться, но казалось, что его придавили чрезмерным грузом. Вот когда мои глаза сфокусировались на нём. Блейк.

Он заложил мне руки на спину, оседлал меня и нагнулся ко мне. Его рот был буквально в дюйме от моего. Я смотрела в его холодные, древние и безжалостные глаза.

Он медленно поднял левую руку к моему лицу, обнажая длинное острое лезвие ножа. Я услышала, как застонала от паники. Звук заставил его губы сложиться в улыбку.

— Давай, убей меня, — прошептала я.

Он убрал нож от моих глаз и медленно провел им от торса до талии. Я так онемела от льда и снега, что не могла даже почувствовать, порезал ли он меня.

— Я правда не хотел убивать тебя, Сэла, я хотел любить тебя. Хотел, чтобы ты была моей, и вознести тебя над небесами. Подумай об этом, потому что я не остановлюсь, пока ты не станешь моей. Пока всё не будет моим.

Он обрушил губы на мои, вонзая нож в мою кожу.

Я пыталась говорить, я пыталась кричать, но его рот подавлял любой звук, который я могла бы выдавить.

Он вдавил нож в мой бок, будто я была куском теплого масла, и отстранился, чтобы оценить свою работу.

Спокойствие накрыло мое тело, я плыла от боли, глядя в его глаза.

— Никогда. Никогда я не буду ничьей, кроме как его, — прошептала я.

Мир расплылся, и все потемнело. Тяжесть тела Блейка ушла, и тогда я слышала лишь голоса ангелов и тепло чьих-то рук.

Я слышала, как кто-то кричал, вызывая 911. Фоновый шум криков и проклятий растворился в дующих ветрах. Но громче всего остального, я слышала голос у своего уха, теплый и чистый.

— Не бойся... небеса захватывают дух.

Я попыталась сложить губы в улыбку, но больше не чувствовала тело. Я никогда не увижу небес, но, по крайней мере, почувствовала их однажды с поцелуем.

После того, как все почернело, я вдруг стояла в старом кафе, оформленном в викторианском стиле. Бледно-зеленые стены были украшены антикварными гравюрами в рамках. Густой запах кофе и корицы витал в воздухе.

Габриэль сидел за столом в центре пустой комнаты. Он обхватил большую чашку изящными руками. Голова была наклонена. Его глаза были закрыты, когда он легко подул на темную поверхность жидкости цвета карамели.

Я осторожно подошла к темному деревянному столу и села на пустой стул рядом с ним.

Его широкие плечи едва поднялись, когда он вдохнул запах и медленно глотнул через сжатые губы.

Из ниоткуда передо мной появилась большая чашка, покрытая белыми пенистыми взбитыми сливками. Я обхватила ее руками и вздрогнула от тепла. Даже если я больше не в снегу, я до сих пор помню лед, сковывающий тело.

Я поднесла тяжелую кружку к губам и попробовала сладкую сливочную массу. Напротив меня Габриэль открыл глаза. Мы смотрели друг на друга через пар, поднимающийся от наших чашек, не говоря ни слова.

Из темной тишины низко гудели слишком хорошо знакомые аппараты жизнеобеспечения. Слабые звуки окружили нас и создали болезненную атмосферу в контрасте с прекрасной, мягкой обстановкой в викторианском стиле.

Я посмотрела вниз и обнаружила, что мои кулаки были плотно сжаты на чашке с кофе. В этот раз все отличалось. Все отличалось от предыдущих моих смертей.