Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник), стр. 63
– Напротив, можно быть уверенным, что она находится там же, где и сэр Джордж Бэрнвелл, – возразил Холмс. – И я не сомневаюсь, что, какими бы ни были ее грехи, скоро она понесет за них более чем достойное наказание.
Дело XII. «Медные буки»
– Человек, который любит искусство бескорыстно и от всей души, – заметил однажды Шерлок Холмс, отбрасывая в сторону страницу с объявлениями из «Дейли телеграф», – часто находит истинное наслаждение в его самых незначительных и скромных проявлениях. Мне доставляет удовольствие видеть, что вы, Ватсон, постигли сию истину и в своих небольших рассказах о наших делах – которые, должен сказать, порой несколько приукрашивают действительность – отдаете предпочтение не тем многочисленным громким и нашумевшим судебным процессам, к которым я имел непосредственное отношение, а тем случаям, которые на первый взгляд кажутся банальными и неинтересными, но дают обширное поле для применения тех дедуктивных методов мышления и навыков логического синтеза, которые я с удовольствием использую.
– И все же, – улыбнулся я, – мне то и дело приходится слышать в свой адрес обвинения в стремлении к сенсационности.
– Возможно, ваша ошибка в том… – заметил он, вытаскивая щипцами из камина тлеющую головешку и раскуривая от нее длинную вишневую трубку, которой имел обыкновение заменять старую глиняную, когда сосредоточенное настроение сменялось у него желанием поспорить: – Возможно, ваша ошибка в том, что вы стараетесь вдохнуть жизнь и цвет в свои рассказы вместо того, чтобы сосредоточиться на подробном описании мыслительного процесса, от предпосылок до выводов, ведь это единственное, что может представлять интерес.
– А мне казалось, что я всегда отдаю вам должное, – сказал я несколько более прохладно, поскольку мне всегда претило самомнение, которое я так часто замечал в характере моего друга.
– Нет, это не самомнение или тщеславие, – по своему обыкновению он отвечал скорее на мои мысли, чем на слова. – Я ведь прошу воздать должное своему искусству, а не мне лично. Это вне меня. Преступников много. Людей, умеющих мыслить логически, мало. Следовательно, внимание нужно уделять логике, а не преступлениям. То, что должно быть представлено в виде курса лекций, вы низвели до уровня сборника рассказов.
Было обычное для ранней весны холодное утро. Позавтракав, мы уселись перед весело полыхающим огнем в нашей старой квартире на Бейкер-стрит. На улице между рядами серых домов сгущался туман, и окна на другой стороне казались размытыми темными пятнами, едва различимыми в темно-желтой мгле. У нас горела газовая лампа, ее отсветы падали на белую скатерть и поблескивали на фарфоре и металле столовых приборов – со стола еще не было убрано. Шерлок Холмс все утро отмалчивался, изучая колонки объявлений в газетах, пока, очевидно, отказавшись от поисков, наконец не взялся обсуждать мои литературные занятия.
– И в то же время, – заметил он после того, как несколько минут молча глядел на огонь, попыхивая длинной трубкой, – вряд ли вас можно обвинить в стремлении к сенсационности. Ведь добрая часть тех дел, на которые вы обратили свое внимание, вообще не связана с преступлениями как таковыми. Моя помощь королю Богемии, необычное дело мисс Мэри Сазерленд, загадка человека со шрамом и случай со знатным холостяком – все это не выходит за рамки закона. Хотя, боюсь, что, стремясь избежать сенсационности, вы слишком близко подошли к тривиальности.
– Результат, может быть, и оказался, как вы говорите, тривиальным, – сказал я, – но методы, о которых пишу я, оригинальны и интересны.
Холмс презрительно фыркнул.
– Да какое дело публике, великой невнимательной публике, которая не может отличить ткача по его зубам или композитора по большому пальцу левой руки, до тонкостей анализа или премудростей дедукции! Впрочем, судить вас за тривиальность я не имею права – дни великих преступлений в прошлом. Человек или, по крайней мере, преступник утратил находчивость, самобытность. Моя небольшая практика уже превратилась в агентство по розыску пропавших карандашей и наставлению юных леди из пансионов благородных девиц. Мне кажется, что опускаться ниже просто некуда. Думаю, вот это письмо, полученное сегодня утром, ставит жирную точку. Почитайте!
Он бросил мне скомканный листок.
Письмо было отправлено из Монтегю-плейс вчера вечером. Вот что в нем говорилось:
«Дорогой мистер Холмс!
Я бы очень хотела посоветоваться с Вами о том, стоит ли мне соглашаться на место гувернантки или лучше отклонить это предложение. Завтра, если для Вас это будет удобно, я зайду к Вам в половине одиннадцатого.
Искренне Ваша,
Вайолет Хантер».
– Вы знакомы с этой девушкой? – спросил я.
– Нет.
– Сейчас как раз половина одиннадцатого.
– Да, и я не сомневаюсь, что это она звонит.
– Все может оказаться интереснее, чем вы думаете. Вспомните случай с голубым карбункулом, который начался с ерунды, а закончился серьезным расследованием. Может быть, и сейчас произойдет нечто подобное.
– Что ж, будем надеяться. И сейчас наши сомнения будут развеяны, поскольку, если я не ошибаюсь, вот и сама юная леди.
Как только он произнес эти слова, дверь нашей гостиной раскрылась, и в комнату вошла девушка. Одета она была скромно, но со вкусом. Открытое и энергичное, все в веснушках лицо и порывистые движения указывали на то, что она относится к той категории женщин, которые сами всего добиваются в жизни.
– Простите, что побеспокоила вас, – сказала она, когда мой друг поднялся с кресла, чтобы приветствовать ее, – но со мной произошла странная история, а у меня нет ни родителей, ни родственников, с которыми можно было бы посоветоваться. Вот я и подумала, что, может быть, вы скажете, как мне поступить.
– Прошу, садитесь, мисс Хантер. Я буду чрезвычайно рад помочь вам.
Я заметил, что Холмс был приятно удивлен манерами и речью новой клиентки. Он окинул ее пытливым взглядом, после чего замер в кресле, полузакрыв глаза и соединив перед собой кончики пальцев, – приготовился выслушать ее рассказ.
– Я пять лет проработала гувернанткой в семье полковника Спенса Манроу, – начала она. – Но два месяца назад полковник получил новое назначение, его перевели в Галифакс в Новой Шотландии [26]. Детей своих он увез в Америку, поэтому я осталась без места. Я обращалась по объявлениям, сама давала объявления, но все безуспешно. Потом мои последние сбережения стали подходить к концу, и я уже была на грани отчаяния.
В Вест-Энде есть знаменитое агентство по найму гувернанток, оно называется «Вестэуэй». Я ходила туда каждую неделю справляться, не появилось ли подходящего для меня места. Вестэуэй – это фамилия основателя агентства, но сейчас им управляет мисс Стопер. Она сидит в своем небольшом кабинете, а женщины, которые ищут работу, ждут в приемной, потом заходят к ней по одной. Там она смотрит свои записи и сообщает, есть ли для них что-нибудь.
И вот, когда я пришла туда на прошлой неделе и, как обычно, зашла к ней в кабинет, я увидела, что мисс Стопер не одна. Рядом с ней сидел неимоверно толстый мужчина с добродушным лицом и огромными складками жира под подбородком, которые прямо слоями ниспадали на грудь. Мужчина этот был в очках, он, улыбаясь, рассматривал входящих женщин. Когда в кабинет вошла я, он радостно подскочил на стуле и быстро повернулся к мисс Стопер.
– На этом можно остановиться, – сказал он. – Лучшего мне и не надо. Чудесно! Чудесно!
Выглядел он очень довольным, энергично потирал руки и весело смотрел на меня. Он казался таким добродушным, что на него было приятно смотреть.
– Вы ищете место, мисс? – спросил он.
– Да, сэр.
– Место гувернантки?
– Да, сэр.
– И сколько вы хотите получать?
– На своем предыдущем месте у полковника Спенса Манроу я получала четыре фунта в месяц.