Женщина: взгляд изнутри (СИ), стр. 47

— Спасибо! Спасла. Так вот, — продолжил он «ожившим» голосом, — глядим мы на эту стихию, вдруг слышу — не то писк, не то всхлип. Подхожу к краю склона — а там псина на льду сидит. Лапы во все стороны расщеперил и подвывает. Жалко же, хоть и бессловесная тварь, но ведь живая! — с непонятной злостью произнес Женька.

— И ты пошел по льду, челюскинец не добитый, — не столько спросила, сколько констатировала Лиза в процессе ревизии захваченных с собой медикаментов. — В смысле, лупить тебя некому. Ты во сколько пил жаропонижающее?

— Я его не пил. И к твоему сведению, я авантюрист, но не идиот, — Морозка про себя с последним утверждением не согласилась. — Во-первых, там же вода вдоль берега течет. Где-то с метр шириной. Во-вторых, лед еле дышит… Мы с мужиками скинулись запасками, — о, организация спасательных операций — это наше всё! В этом весь ее Принц на Серебристом Лёхусе, — я по ним и пошел. Ну, на обратном пути на одну покрышку встал не очень удачно… — с видом «все мы несовершенны» продолжил он. — Зато ледоход мы все-таки посмотрели!

Лиза поморщилась от Змеева оптимизма.

— А почему сюда поехал, а не домой? — поинтересовалась она, протягивая таблетки и кружку.

Женька сел на кровати, кутаясь в одеяла, и из-под них выбрался, недовольно тявкнув, черный щенок с рыжими подпалинами на лапах и вокруг левого глаза.

— Не мог же я Тайсона бросить… — виновато ответил собачий Дед Мазай и залпом проглотил всю предложенную медикаментозную гадость.

— О, Господи! Он еще и Тайсон?

— Наглый, черный, в перчатках и с фингалом… Кто же еще? — Женька искренне недоумевал.

— Вот с Тайсоном бы и приехал.

— Лиз, он же еще маленький. ПИсать будет на полу, пока к улице не привыкнет…

А то она не догадалась!

— То есть пусть лучше здесь, на паркет, чем там на линолеум? Женька, ты, когда в воду падал, головой не ударился? Так, всё, больной, спи, — заботливая врачиха в ней уложила пациента и аккуратно подоткнула одеяло.

Лиза сидела на краю кровати и смотрела на засыпающего мужчину. Его лицо постепенно расслаблялось, а дыхание выравнивалось. И на смену облегчению от того, что ничего непоправимого с ним не случилось, приходил невыносимый стыд и чувство вины. Пока она в красках представляла Женьку с очередной блондинкой из сауны, с ним могло случится всё, что угодно. Вообще ВСЁ! А она, вместо того, чтобы хотя бы позвонить тому же Тимуру, зарылась в свою обиду и бережно ее пестовала. Да, у Женьки осложненный анамнез в плане отношений с противоположным полом, но пока проблемы в отношениях возникали в основном из-за ее «истории болезни». Может, пора уже выздоравливать? Может, стоит поверить Жениным делам и дать им обоим второй шанс? Что она теряет, в конце концов? Пока ей просто НЕЧЕГО терять. Но, доверившись, она сможет попробовать это «что-то» построить. А там, чем черт не шутит, вдруг удастся это «ЧТО-ТО» сохранить?

Ее отвлек щенок, не осознающий, к собственному счастью, весь пафос размышлений неожиданно обретенной хозяйки. Тайсон вообще был к пафосу глух, поскольку хотел есть и тыкался носом в бедро.

— Если ты любишь меня, полюби моего пса… — негромко напела Лиза на мотив «наутилосовской» «Тени». — Пошли, троглодит, будем тебя любить посредством поиска жратвы.

Отвлеченная уборкой луж за собакой, она не заметила довольную улыбку, мелькнувшую на лице «спящего» пациента.

ГЛАВА 12

Нет, конечно, Женьке приходилось слышать признания в любви. И, сказать по совести, чаще, чем хотелось бы. Да и самому Евгению случалось увлекаться, а после бурного секса чего только с языка не сорвется… Но это подслушанное даже не признание — а так, намек на него, почему-то оказалось очень важным. И очень правильным.

Между ним и Лизой никогда не проскакивали эти слова на букву «Л». Какие там слова на букву «Л», если их отношения изначально строились на совершенно другой основе?

Как из этой основы выросло что-то другое, Женька сказать не мог. Потому что росло оно так незаметно, что он затруднялся сказать, когда же это что-то проклюнулось. Но далее не замечать очевидное было даже неприлично. Как в некстати вспомнившемся детском анекдоте про ежика: «Я не пукну. Я не пукну. Пук. Это не я. Это не я».

В общем, признался себе Змей, я влюбился в Ведьму. И она, что радует, неравнодушна ко мне.

Что он собирался делать с этим знанием? Да пока ничего. Для себя он проблему решил. А Лиза… А что Лиза? Должна же она понести заслуженное наказание за свое нечестное поведение? В качестве сатисфакции тот факт, что Ведьма помучается неопределенностью несколько месяцев… скажем, до рождения ребенка, его вполне устраивал.

С этой мыслью Женька уснул. И даже не заметил, когда зашла Лиза. Удовлетворенно отметив пот у него на лбу, она пошла спать в зал. Все-таки в ее положении подхватить заразу — не самое большое счастье.

Тайсон немного потоптался на перепутье, и решив, что на кровать он все равно самостоятельно не заберется, поковылял к предусмотрительно разложенной возле дивана подстилке.

После этой ночи в отношениях между ними что-то неуловимо изменилось, отметил для себя Женька. То ли он успокоился, то ли Лиза с чем-то для себя определилась, то ли дело было в консолидирующем центре по кличке Тайсон. Они вместе занимались его приручением, обучением, воспитанием, питанием и выгуливанием. Даже ссорились иногда по вопросу педагогических методов.

Лиза после знаменательных событий называла его не иначе как «Саблезубая Белка, Ледниковый период — 5». Можно подумать, он виноват, что для того, чтобы лед тронулся, оказалось достаточно такой малости, как провалившийся Змей?

Первое время Женька боялся, что Лиза задаст вопрос, как щенок оказался на льду? И придумывал самые разные объяснения. Ничего правдоподобного сочинить не удалось, но Горский знал твердо: правду о том, что рядом, в мешке, лежали двое щенков, которым уже никто не мог помочь, он Лизе не скажет даже под присягой. К счастью, Ведьма предпочла занять голову более актуальными вопросами: планировкой детского уголка, обзором моделей колясок и кроваток, обновлением гардероба в связи с изменением размеров. В общем, в ней проснулся гнездовой инстинкт. Как ни странно, Женьку это уже не раздражало. Напротив, было приятно осознавать, что Ведьма — нормальная женщина, подверженная глупостям и слабостям. То есть не совсем Ведьма. Что-то человеческое в ней все же есть.

На второе УЗИ Лиза ходила одна, но сразу после позвонила и радостно сообщила, что будет мальчик. Ну, мальчик — так мальчик, вон, пса воспитал, — размышлял Женька, — что же он, с сыном не справится?

Сын долгое время отказывался пинаться в Женькину ладонь, затихая под ней, как мышь под веником. Но потом все же продемонстрировал несомненные потенции к футболу, признав папашу за своего.

В общем, как-то между делом, Змей втянулся в семейную жизнь, которой так боялся. Наверное, всё дело не столько в самой семейной жизни, сколько в составе семьи, решил он для себя.

В конце июня Лиза благополучно приняла Котькиного сынишку. Голосистый Даниил Тимурович набрал по Апгар образцовые 8/9. Котька было расстроилась, что не десять, так что пришлось объяснять подруге, что первая оценка по показателям жизнедеятельности выставляется ребенку на первой минуте жизни, а вторая — на пятой. И чтобы всё у детёнка было идеально: сердцебиение в норме, орет как дьякон, кожа по всему телу идеального оттенка, рефлексы в полном объеме и конечностями шустро перебирает — такое бывает редко. В общем, грех жаловаться и жадничать нехорошо.

На выписке Лизку обязали стать крестной. Она отшутилась, что Данька на Золушку не тянет. Обаяшка-Змей на это заметил, что это девочкам положена фея-крестная. А мальчику и ведьма сойдет. Так оно даже и к лучшему. За что получил подзатыльник от Лизы и предложение стать крестным отцом от счастливых родителей. Женька отбился фразой о том, что на мафию не подписывался, но было заметно, что вопреки подчеркнутому атеизму, предложение ему польстило.