Признания без пяти минут подружки (ЛП), стр. 20

На фото Питер и Аманда склонились над журнальным столиком с соломинками в руках, как будто собираются пить из одного стакана. Но только стакана там нет, а соломинки наполовину короче, чем должны быть. Не совсем понятно, что они делают – их лица частично закрывает чья-то рука, которая влезла в кадр – но тот, кто видел такое в фильмах, сможет справиться с этой загадкой.

Не тратя время на раздумья, я звоню Питеру. Я шокирована и обеспокоена, и мне нужно услышать его голос. Гудки идут и идут, и прямо перед переходом в режим автоответчика, Аманда берет трубку.

— Роза, привет, это Аманда! Как дела? — выпаливает она. Слышу голос Питера, говорящего, как правильно произносится мое имя. — О-о-ой, прости. Роуз. Что случилось, милашка?

Боже, я ненавижу эту девушку. Я стараюсь не ненавидеть людей, но ее я ненавижу.

— Могу я поговорить с моим братом?

— Он не может прямо сейчас говорить, — она лжет.

— Он там. Я слышу его.

На секунду в трубке раздается шуршание, как будто она прикрывает ее рукой. Я слышу их смех, а потом... вот и он. Странно слышать его голос после того, как мы некоторое время не общались.

— Привет, Рози.

Я вдруг понимаю, что не знаю, как поднять тему с этим фото. Мне хочется, но слова просто не приходят в голову. А что, если на фото не то, что я думаю, и я окончательно опозорюсь?

Слышно, как Аманда подпевает чему–то, что я не могу разобрать. Естественно, поет плохо.

— Как дела? — спрашивает Питер. Он говорит осторожно, словно очень старается, чтобы его речь была нормальной. В трубке снова немного шуршит, а затем я слышу, как он выдыхает и говорит: — Спасибо, детка. — Он что-то курит.

— Первый день в школе, — быстро говорю я, потому что больше сказать нечего.

— О, точно. Зашибись! Аманда, у нее сегодня первый день в школе, — говорит он ей, и она издает свое раздражающее: «О-о-о-о-о!». — Как он прошел?

— Эм… закончился. Все было хорошо.

— Здорово.

Не знаю, почему мне требуется мужество, чтобы заговорить об этом с братом. Задумываюсь, какой реакции хотел бы от меня папа. Ему бы хотелось, чтобы я просто сказала это вслух, просто спросила у Питера, что происходит. Думаю, что готова это сделать, но передо мной возникает Трейси, подпрыгивающая от возбуждения. Ее счастливый вид несколько смущает, поскольку сегодня я не раз видела ее в слезах.

— С кем ты разговариваешь? — спрашивает она.

— С Питером.

Ее глаза становятся огромными, и она выхватывает у меня телефон, а я не успеваю ее остановить.

— Питер! Это Трейси!— пронзительно кричит она. Слышу, как он смеется, и это вызывает смех и у нее. — О, Господи, это был самый ненормальный первый день. Ты не поверишь, что случилось.— Она продолжает хихикать, когда Питер что–то говорит, отходит от меня на несколько шагов и ходит кругами, перебирая свои волосы. Потом она смотрит на меня. — Я буду, конечно, буду. Но у нее все хорошо. За нее больше не переживай, и за меня тоже. Теперь мы в десятом классе. Хотя мы обе сегодня попали в список шлюх.

— Трейси, зачем ты ему рассказываешь?

— Это вообще отлично, — добавляет она, игнорируя меня, — потому что у меня есть секретное оружие. Пусть даже я не могу тебе сказать, какое. Совсем скоро узнаешь. Ладно... ладно, пока, Питер.

Она наконец-то отдает мне телефон.

— Привет,— снова говорю я в трубку. — Питер? — Тишина.

— Ой, извини, Рози, ты еще с ним говорила? Он, наверно, подумал, что ты все сказала.

Я должна перезвонить ему и спросить об этой фотографии, но я не могу. Просто не могу. Что я скажу? Что он ответит? А если он скажет мне правду – чего он, возможно, не сделает – что мне тогда делать?

Рассказать маме?

Рассказать Трейси?

Не хочу, чтобы она перестала его уважать.

И не хочу сама перестать его уважать.

— О чем вы говорили? — спрашиваю я.

Она достает свой телефон и показывает мне нечто похожее на сайт, посвященный моде. Наверху страницы надпись «Список шика». Под ним супер гламурная фотография Трейси, которую я ни разу не видела.

— Что это, Трейси?

— Это проект, с которым ты мне помогала. С него начнется моя модная карьера.

6

муза(сущ.): что-то или кто-то, одаривающий вдохновением.

(см. также: мудрый и проницательный Холли Тейлор)

— Приветствую, приветствую, приветствую вас всех на прослушивании для «Что бы ни случилось»! Знаю, что вы волнуетесь, но если вы только сможете немножко приглушить общий тон, мы сможем начать и успеем домой как раз на «Хор». — Когда никто не замолкает, мистер Доннелли добавляет: — Ладно, ребятки, «немножко приглушить общий тон» — это вежливая форма фразы «закройте свои рты»!

Это срабатывает — все перестают разговаривать. Стефани так нервничает, что вся трясется. После седьмого урока она подошла ко мне около моего шкафчика и сказала: «Я думаю, что пойду на прослушивание! Можно с тобой?», и всю дорогу до актового зала она в буквальном смысле говорила без остановки. Когда мы пришли, она, вроде бы, перестала болтать, но зато начала трястись. Я это чувствую через свое кресло. Я сжимаю ее руку, стараясь ее успокоить, но она пристально смотрит на мистера Доннелли с таким видом, будто он серийный убийца.

Понятия не имею, что Стефани приготовила для сегодняшнего прослушивания. Я даже не знаю, умеет ли она вообще петь. Но я в той же мере не знаю, умею ли я петь.

То есть, я думаю, что умею. Но что, если больше никто так не думает?

Я умею. Знаю, что умею.

И я настолько готова, насколько вообще могу быть. Я посмотрела видео с движениями чечетки, перестала постоянно петь «Моисея» и репетировала шестнадцать тактов песни «Будь итальянцем» из мюзикла «Девять» не только в душе, но и перед зеркалом. Я перестала это делать, когда поняла, что это совсем не помогает моим отношениям с зеркалами.

А разве кто-то выглядит нормально, когда поет? Может, вопрос в другом — нормально ли выглядеть странно, когда поешь?

Благодаря Холли, которая по электронной почте предложила быть моим личным наставником — возможно, после того, как Роберт сказал ей, что она не должна тратить свое драгоценное время на подготовку, помогая мне — у меня даже появилась запасная песня, на случай, если меня вызовут обратно на сцену и попросят исполнить что-нибудь еще. Холли сказала, что это многое решает.

Конечно, есть вероятность, что это многое решает для Холли, но ничего не решает, скажем, для меня.

Но если я буду честна и по—настоящему искренна перед собой, я могу сказать — думаю, я пою довольно хорошо. И чувствую себя при этом тоже хорошо.

Странно, но я должна благодарить за это список шлюх.

Секретный проект Трейси перестал быть секретным, и он абсолютно потрясающий. Это модный блог, и изначально он должен был называться «Tres Chic/Трейси». Но когда безумие из-за списка шлюх прошло, Трейси не вернулась в туалет, чтобы еще немного поплакать, а придумала блестящую идею. Она отправилась к преподавательнице по бизнесу и маркетингу за консультацией по поводу пиара. Преподавательница сказала ей, что лучший поступок в подобных ситуациях – «взять движение под контроль» и «создавать историю». Трейси рассказала ей о сайте, а учительница помогла ей додуматься до «Списка шика», что было пародией на список шлюх.

Блог просто шикарный. Трейси фотографирует понравившиеся ей образы людей в школе и анализирует, как каждый отдельный предмет делает свой вклад в общий вид. А потом она использует все эти фото из журналов, которые мы сканировали, чтобы показать, почему определенные элементы стали удачным выбором. Так, например, фото Стефани оказывается совсем рядом с отсканированным фото из Vogue, где на модели супердорогие туфли, имеющие сходство с туфлями Стефани. Она использует работы профессиональных фотографов и стилистов, чтобы показать, насколько у ее друзей сильны модные инстинкты. Это гениально.

Я помогла Трейси с технической частью и сказала ей, что нужно добавлять к фотографиям авторские сведения, сообщающие, откуда она взяла каждое фото и кто фотограф, чтобы у нее не было проблем. А теперь у меня есть своя должность на сайте: «Шеф-редактор/Дизайнер».