Игрушки, стр. 22

Крепко вцепившись в винтовку, я сжался в пружину и резко толкнул убитого в сторону спецназовцев. Потом вильнул и сделал несколько головокружительных маневров. Это дало мне выигрыш в несколько секунд: достаточно, чтобы открыть ответный огонь.

В воздухе промелькнула еще одна фигура в рубашке мертвеца.

Люси в небе — без бриллиантов! [1]

Она подлетела к ним сзади: не успели они оглянуться, как Люси оседлала первого элита. Ее ноги обвили шею спецназовца и зажали ее в клещи. Потом она ухватилась за его шлем и сорвала с такой яростью, что я бы не удивился, увидев внутри голову бедняги.

Когда Люси промчалась верхом на коммандос мимо второго парня, тот на секунду оглянулся, и в этот момент я дал по нему короткую очередь. Лазерные лучи вонзились ему в спину, он вскинул руки и уронил винтовку, которую тут же унес ледяной вихрь.

Люси ослабила хватку на шее мертвого элита, и тот, кувыркаясь и кружась, направился следом за вторым коммандос в свой последний полет к бурным волнам Берингова моря.

Обернувшись, Люси просияла демонической улыбкой и подняла вверх два больших пальца.

Я ответил ей тем же, спрашивая себя, куда еще заведет меня эта безумная, но необыкновенно храбрая и очаровательная женщина.

Книга третья

ЕВРОПЕЙСКИЙ ТУР

Глава 57

Однако радовались мы недолго. Как и следовало ожидать, полет в рубашке мертвеца не был увеселительной поездкой. Я с трудом лавировал в бешеных потоках воздуха, которые швыряли меня вверх и вниз, как легкую пушинку, одновременно осыпая градом болезненных ударов.

Но главная проблема заключалась в том, что наше реактивное топливо было на исходе. Мы старались его экономить, время от времени отправляясь в свободное падение, а потом снова выравнивая траекторию залпами из двигателей.

К тому времени, как мы увидели землю, наши баллоны были практически пусты.

Я увидел, что Люси выгнулась и выпрямила тело, словно собираясь прыгнуть со скалы, затем полыхнула из сопла последней порцией топлива и по широкой дуге устремилась к поверхности земли.

И что теперь? Идти за камикадзе, что еще.

Я точно повторил маневр Люси и последовал за ней, держась в нескольких ярдах позади. Если уж грохнемся, так вместе. Наши могилки будут рядом… Почему бы и нет?

Гравитация засасывала нас с умопомрачительной быстротой, собираясь расплющить о пенившийся внизу береговой шельф. В последний момент Люси выпустила парашют. Я сделал то же.

Раскрывшийся купол резко дернул меня вверх и закружил в воздухе, но последние двести ярдов я все равно пролетел со скоростью сверхмощного «мерседеса» на пустынной автостраде. От удара о землю меня насквозь пронзило болью и с огромной силой отшвырнуло в сторону.

Я катился кубарем секунд десять или пятнадцать, пока не застыл в паре дюймов от тяжелого валуна.

По крайней мере под ногами была твердая земля. Хватит с меня этого неба.

Люси приземлилась примерно в пятидесяти ярдах и уже вскочила на ноги.

Я направился к ней, по пути оглядывая местность. Где бы мы ни оказались, здесь было чертовски холодно. В Нью-Лейк-Сити мы оставили лето, а тут царила вечная мерзлота. До самого горизонта тянулась голая тундра, таявшая в серой дымке раннего утра.

Внезапно я заметил вдалеке какую-то движущуюся точку, которая скоро разрослась во что-то похожее на сценку из далекого прошлого.

Я не верил своим глазам.

К нам быстро приближались десятка два людей, восседавших на маленьких косматых лошадях и одетых в звериные шкуры. Все они были черноволосые, с золотистой кожей, не особенно крупные, но крепкого телосложения. На своих пони они сидели так небрежно и уверенно, словно родились прямо в седле.

Они улыбались с таким видом, что, казалось, отруби им голову, и улыбка останется на месте. Наверное, она сияла на их лицах и после того, как они отрубали головы другим.

Приблизившись, наездники растянулись цепью и окружили меня и Люси.

Кажется, для них это был привычный маневр.

«О нет», — пробормотал я себе под нос.

Их главарь спрыгнул со своей резвой лошадки и, с кошачьей ловкостью приземлившись на ноги, зашагал к нам с винтовкой в руках.

Не обращая на меня внимания, он широко раскинул руки и прорычал что-то вроде: «Мехквин!»

— Таж Хан! — воскликнула в ответ Люси и бросилась к нему в объятия.

Они крепко обнялись, словно двое влюбленных после долгой разлуки, потом заулыбались и быстро затараторили на каком-то тарабарском наречии, не похожем ни на один язык, который мне приходилось слышать раньше.

Боже милостивый! Так это те самые «друзья», которые должны помочь нам спасти человеческую расу?

Бедные, несчастные мы скунсы.

Глава 58

— В реальном мире много разных народов и племен, — объяснила мне Люси несколько минут спустя.

Мы ехали бок о бок верхом на лошадях. В России. Скорее всего в Сибири.

— Это твой бывший парень? — спросил я.

— Лучше быть его девушкой, чем твоей женой, — парировала она. — Нет, с Таж Ханом мы добрые друзья. Вместе сражались с элитами и надрали пару задниц.

— А почему он звал тебя Мехквин? — продолжал я, стараясь перекричать порывы ветра, леденившего лицо полярной стужей.

— Он имел в виду Мегвин, — ответила Люси. — Так меня назвали родители, и многие повстанцы знают меня под этим именем. Остальным я известна как Люси. Так что можешь звать меня Люси.

— Спасибо, Мехквин.

Я не стал развивать тему: на фоне всего остального это было сущим пустяком. Вскоре я выяснил, что Люси уже много лет сотрудничала с Таж Ханом и его людьми. Хоть они и выглядели как дикари, у них было полно современного оружия и средств коммуникации, так что она без труда договорилась о нашей встрече из кабины самолета.

Теперь монголы везли нас туда, где мы могли раздобыть надежный транспорт для переезда из России в Англию, которая, по словам Люси, оставалась вполне цивилизованной. Так же, как Франция, Германия, Италия и Скандинавия.

Разговаривать нам мешал не только сильный ветер. В седле пони трясло так, что у меня при каждом слове клацали зубы. Верховая езда не входила в программу подготовки сотрудников Агентства: до сих пор я даже близко не подходил к лошади.

С первой минуты мне стало ясно, что это совсем не так легко, как казалось, глядя на монголов. Скакать на хребте этих костлявых кляч было то же самое, что при каждом шаге получать пинок в зад. То, что я был почти на фут выше всех, кроме Люси, не улучшало ситуацию.

Как и то, что хотя монголы обожали Люси, меня они явно невзлюбили, особенно Таж Хан. Они открыто потешались над тем, как я болтался на лошади. Чтобы сделать забаву еще веселее, один из них то и дело отделялся от компании и спугивал диких кроликов, которые выскакивали из своих нор и разлетались врассыпную. Мой пони начинал возбужденно бить копытами и сломя голову мчался за одним из кроликов, пока кто-нибудь из монголов не нагибался в седле чуть ли не до земли и не пускал стрелу из лука.

Поразить цель в таких условиях было равносильно тому, чтобы попасть в снежинку во время снежной бури. Тем не менее никто из них ни разу не промахнулся.

— Йей! — крикнул Таж Хан и подскакал ко мне.

Ему было лет тридцать, а может, шестьдесят: иссохший — кожа да кости, — он выглядел так, словно существовал вечно.

— Йей! — повторил он, потер ладонью живот и ткнул большим пальцем себе в рот, видимо, спрашивая, хочу ли я есть.

Я настороженно ждал, что будет дальше. Конечно, я был голоден, но меня тошнило от человеческой пищи, и я сильно сомневался, что в этой варварской орде мне могут предложить что-нибудь получше обычного гамбургера.

Внезапно у него в руке появился длинный нож, такой острый, что тонко отточенное лезвие казалось почти невидимым.

Нагнувшись к голове лошади, Таж Хан что-то прошептал ей на ухо, успокаивающе похлопал по гриве и приложил тесак к одной из пульсировавших на шее вен. Вжик — и он полоснул ножом по собственному пони!