Нестрашные сны (СИ), стр. 12
— И в чем они заключаются?
— Всячески способствовать развитию способностей и личности курируемого, но так, чтобы при этом оному не был нанесен какой-либо физический или моральный вред.
Кажется, это была цитата откуда-то — так заученно гладко все прозвучало. Осипенко передернула плечами.
— Лидия уже присутствовала на прошлых сеансах и сочла мои методы вполне приемлемыми и безопасными!
— Ну а теперь поприсутствую я, — вежливо сказал Келдыш. — Если вы помните, наш новый начальник упомянул, что Мортимер еще несовершеннолетняя, а посему присутствие на испытаниях взрослого лица, представляющего ее интересы, не только желательно, но и скорее обязательно… Есть еще какие-нибудь возражения?
Агата со злорадством увидела, как Осипенко поджала губы — точка. Сказать ей было нечего.
— Да бога ради! — сказала доктор резко, проходя и усаживаясь напротив Агаты. — Сегодня ты просто будешь вспоминать. Садись поудобнее.
— Я уже сижу, — сказала Агата, не меняя позы. Ей не хотелось отваливаться на спинку кресла — уж очень это напоминает сеанс у психотерапевта. А она совершенно здоровая. — А о чем вспоминать?
Осипенко свела пальцы у самого рта.
— Расскажи, как ты управляла магией в Котле.
— Я же вам говорила — я ею не управляла!
— Хорошо-хорошо, тогда просто расскажи, как все было…
— Но я ведь уже сто раз рассказывала!
— Не упрямься, Агата, здесь тебе не детский сад!
Агата вздохнула, закрыла глаза и представила себе несуществующий уже Котел. Непонятное, близкое, странное, страшное и бесконечно-бесконечно печальное…
— …невозможно, — бормотала Осипенко, пальцы ее метались над столом, точно что-то печатали или сплетали какую-то картинку, — но это совершенно невозможно…
Келдыш сидел, подавшись к Агате и подпирая подбородок руками. Тоже слушал, словно зачарованный. Отозвался невнятно:
— И тем не менее…
— Магия — стихия, а не разумное существо. С ней невозможно общаться или о чем-то договариваться.
— Сообщите об этом Агате. Или самой магии.
— Значит, ты ею никак не управляла?
— Я не умею, — сказала Агата. — Управлять. Я вообще никаких команд… то есть заклинаний не знаю. Я просто ее отпустила.
— Безответственно, — сказала Осипенко рассеянно. — Крайне безответственно.
Келдыш поглядел на нее и поднялся.
— Вы закончили на сегодня?
— Да-да, — так же рассеянно отозвалась Осипенко. — До завтра.
— Маркеры снимите.
— Что?
— Снимите с нее маркеры. Не хотите? Сам сниму. Постойте-ка, — он придержал Агату за плечо. Быстро, не прикасаясь, провел ладонью вдоль ее тела, она чувствовала тепло его руки и видела изредка посверкивающие искорки — как от наэлектризованной ткани. Келдыш выпрямился и повернулся к Осипенко. Та глядела на него, поджав губы. — Не думаю, чтобы Констанц давал вам разрешение на круглосуточное наблюдение. И я поставлю в известность правомочного опекуна. До завтра.
До Агаты дошло только в машине.
— Она что, за мной следила?! Постоянно?
— И записывала.
Агата судорожно вспоминала, что делала и говорила в последние дни. Ой, кажется, они со Стефи обсуждали парней… и Келдыша тоже… и много еще чего… девичьего.
Игорь кинул на нее быстрый взгляд:
— Теперь не будет.
— А вы можете научить меня? Ну, разряжать эти… маркеры?
Он помолчал.
— Попробуем, — неожиданно завернул руль вправо, съезжая с дороги на захламленный пустырь за каким-то зданием.
— Что, прямо сейчас?
— Думаю, у вас не так уж много времени. Смотрите, — он протянул ей руки. — На одной сейчас маячок…
— Маячок?
— Маркер, метка. Попробуйте определить, на какой именно.
Агата с подозрением осмотрела его руки — руки как руки. Чистые… Она что, должна просто ткнуть наугад — угадает или нет? Келдыш перевернул их, показывая, как фокусник, пустые ладони.
— Закройте глаза. Попробуйте увидеть их внутренним зрением.
Если оно такое же плохое, как и… наружное, фигушки что она увидит. Агата послушно закрыла глаза.
— Что я делаю? — спросил Игорь.
Она почувствовала тепло, скользнувшее по щеке.
— Вы… ну… — от смущения язык еле шевелился. — Меня гладите. По лицу.
— Даже не дотрагивался, — мягко сказал Келдыш. — Нет, не открывайте глаза, следите за моей ладонью.
Либо то, либо другое… Тепло снова приблизилось — теперь к глазам. Замерло. Веки задрожали от усилия, чтобы не открыться, и Агата вдруг увидела тепло как цвет — желто-красный цвет. Тепло отдалилось, но теперь она за ним уже следила: качнулось, повернулось и… исчезло.
— …сжали руку в кулак, — Агата раскрыла глаза.
Игорь держал кулак перед губами. Кажется, был доволен — ничего у него не поймешь.
— А теперь снова поищите маркер. Даю подсказку — он на этой ладони.
Агата взяла его руку и опять закрыла глаза. Вертела головой так и эдак. Ничего не поймешь — цвет, прожилки, пятнышки…
— Попробуем по-другому. Открывайте глаза. Проведите рукой над моей ладонью. Чувствуете тепло? Хорошо. Теперь подальше. Все еще чувствуете? Отлично. Попробуйте — тепло везде одинаково? Не спешите, у вас все получается.
Да, кроме управления своей собственной магией… Агата водила рукой над его ладонью. Тепло, тепло… ай! Агата отдернула руку и почесала ее.
— Что? — спросил Келдыш.
— Вот, кажется, здесь, — ткнула под его безымянным пальцем. — Колется.
— Отлично. А теперь скажите… хотя нет — вы можете просто пожелать, чтобы маркер не работал. Вперед. Теперь проверьте. Нет? Дайте я проверю…
— Так, — Келдыш завел машину. — Поехали.
Так — получилось или так — нет? Наклонившись, Агата заглянула ему в лицо. Не отрывая глаз от дороги, Игорь сказал нехотя:
— Теперь таким же образом проверяйте и демаркируйте себя всегда, когда уходите из Института. Да и в течение дня — тоже, на всякий случай. Мало ли кто будет мимо проходить, еще подсадит «жучка»…
Агата с недоверием оглядела собственные ладони. Неужели получилось? Прямо сразу получилось?
— А может, вы меня сами учить будете? Видите, все же получилось с первого раза!
Келдыш как-то криво усмехнулся.
— Нет уж. Это чревато.
— Чем… чревато?
— Многим. И вообще, вы за десять минут освоили то, что другие изучают месяцами.
Агата сжала коленками горевшие ладони. Не похоже, чтобы Келдыш этому радовался. Но она же не виновата, что у нее сразу получилось?
— А вы заметили, что Осипенко даже не спросила, куда подевалась ваша бабушка? — спросил Келдыш.
— Ну и что? Бабушка, наверно, ее предупредила.
— Может быть, — согласился Келдыш. — Только уж как-то очень вовремя подвернулась эта путевка…
Агата промолчала. Он намекает на то, что бабушку специально услали подальше? Зачем и кому это нужно? Может, бабушка права, и Келдыш действительно немного… параноик? И потому в любом пустяке ему видится заговор?
Глава 9 Зверинец
— Агата, здравствуй! Я жду тебя сегодня в двенадцать ноль-ноль.
— Здравствуйте. А… кто это?
— Иванов Павел, ректор Академии, — голос мужчины в телефонной трубке стал слегка удивленным. Видимо, все должны были узнавать ректора не то что с полуслова — с полувздоха.
— Здравствуйте, Павел, — еще раз сказала Агата. — А зачем… где вы меня ждете?
Иванов удивился еще больше.
— В академическом зверинце, где же еще? Мы же договаривались с тобой об индивидуальных занятиях.
Ни о чем таком они не договаривались. Агата не думала, что ректор вообще о ней вспомнит.
— Но… — начала Агата. — У меня…
— Экзамены? Ну, это пустяки. Ты все успеешь.
— Ну в смысле… я же еще должна каждый день ездить в ИМФ на исследования.
— К Ноночке?
Агата моргнула: «Ноночка»?!
— Ничего страшного. Я уже с ней договорился, она согласна. Очень уступчивая девочка.
Агате вдруг стало весело: она представила, с каким скрежетом зубовным Осипенко уступает ивановскому бодрому напору, — наверное, вся телефонная трубка обгрызена до проводов. Вот только… в курсе ли ректор о том, что вообще произошло после Дня открытых дверей в Академии, а если не в курсе, захочет ли с ней потом работать?