Любить нельзя отвергнуть (СИ), стр. 50

— Стоять! — заорал один из Посланцев, но Тин, сжав зубы и игнорируя языки пламени, пожирающие его, взобрался на помост, разрубил верёвки, удерживающие Дарину, взял на её руки и спрыгнул со сгорающего соломенного настила на землю. Прошептал заклинание, туша огонь на платье девушки.

— Ты вторгся в священную казнь Иллирии! Ты заплатишь за это! — закричал Посланец и достал меч. Вслед за ним тоже самое повторили остальные.

— Она не ведьма, — прорычал Тин.

— Дознаватель допрашивал Хассилинскую и удостоверился в её нечистой крови!

Тин гневно зарычал. Случилось то, чего он опасался больше всего — Дарина оказалась в руках Посланцев, а те её дар приняли за ведьмовскую силу.

— Дарина Хассилинская маяк, и вы только что едва не сожгли истинного Посланца Иллирии. Отпустите Шихкорского! — выкрикнул Тин и Посланцы, удерживающие Вафнина, тут же отошли назад. Он сорвался с места и забрал из рук графа возлюбленную. Опустился вместе с ней на колени. Дрожащей рукой убрал с лица опалённые волосы.

Тин сел рядом, осмотрел ноги.

— Обожжены, но не сильно, — выдохнул он.

Но Вафнин его не слышал, он прижимал к себе Дарину и боялся оторвать от неё взгляд хоть на миг. Красивые волосы опалены, скула разбита, губы искусаны, а платье всё в крови. Но жива… жива и больше он её от себя не отпустит. Никогда.

— Тин!

Тин обернулся. На площадь въехал Рандир.

— Успел?

— Да, — кивнул он и посмотрел на Дарину. Она приходила в себя, но боль от ожогов не позволяла понять, что происходит. Только стоны и плач вырывались из её груди…

Сжал губы, но те предательски дрожали. Взял маленькую ладошку в руки, поцеловал почему-то ледяные пальцы.

— Вафнин, позаботься о ней. Я пока разберусь с Посланцами.

Вафнин поднял глаза.

— Спасибо. Спасибо Тин. Я твой должник до конца жизни.

Тин ничего не ответил и нехотя поднялся на ноги. Покидать Дарину было невыносимо. Он желал обнять её, покрыть поцелуями прекрасное лицо, глаза, шею, руки… желал сам оказать ей помощь и больше никогда не отпускать. Но она в руках жениха, он её любит и позаботится лучше…

Посмотрел на собравшихся Посланцев.

— Маяк? — прошептал один из них.

Тин не стал затруднять себя ответом.

— Я убью вас… — прорычал он, сделал шаг, но был остановлен рукой Рандира.

— Стой. Они нам нужны, — и махнул рукой, отдавая приказ взять всех под стражу. Те безропотно отдались в их руки, смотря с благоговением на всхлипывающую девушку.

— Рандир, отдай их мне, — продолжал рычать Тин, сжимая в руках меч. Тот покачал головой.

— Нет.

— Кто дознаватель? — Тин не слышал друга.

— Я, — подал голос один из Посланцев, продолжая смотреть на Дарину и её обожжённые ноги. — Я был уверен, что она ведьма, её слова… она не могла знать…

Но вдруг из толпы вылетела Ванли.

Тин изумлённо обернулся. Она-то здесь как оказалась? Да ещё и в таком виде — растрёпанная, с бешеными глазами в грязном платье и… мечом в руке.

— Вы должны были убить её! — визжала она на всю площадь. — А отдала вам всё, что у меня было, вы должны были сжечь эту тварь! Она ведьма, она соблазнила всех мужчин в Жахнар, она… она богатая, избалованная ведьма…

Тин нахмурился. Ванли казалась безумной. Никогда он не видел её в подобном состоянии и столь скверно выглядящей. Перевёл взгляд на Рандира, тот пожал плечами.

Тем временем женщина продолжала что-то шептать себе под нос и с ненавистью смотреть на Дарину. Проклятья и сквернословие лилось нескончаемым потоком из её рта, а в другой миг она подняла меч и кинулась на неё! Вафнин видит это, прижимает девушку к себе и разворачивается, подставляя под удар спину, но Тин оказывается быстрей. За доли секунды он подлетает к любимой женщине и прикрывает её. Остриё короткого меча вошло в грудь.

Глава 16

— Тин! — оглушительно закричала я. Сняла с себя руки Вафнина и не чувствуя под собой земли подползла к мужчине. Паника застряла у меня где-то в груди. Трясущимися руками я зажимаю огромную рану в его груди, но крови так много… она вмиг залила и рубаху Тина и моё платье, а я смотрю в серо-голубые глаза и не могу поверить в происходящее. Я ничего не помнила, не понимала. Только что стою у позорного столба, я видела это сотни раз, но теперь сама испытываю на себе адские муки казни, крики народа, дым застилает глаза, тяжело дышать, а огонь жадно пожирает мои ноги. Боль невыносима, я кричу, и сознание покидает меня, а когда чернота расступилась я увидела… Тина проткнутого мечом. Как? Когда? Что случилось?

Кровь… повсюду кровь… я не могу остановить её. Его сиплое дыхание оглушает, и я чувствую, как жизнь утекает сквозь мои пальцы. Я не могу задержать её, не могу остановить.

— Нет… нет. Тин, нет, — шептала я. — Тин!

— Дарина, любимая. — Его обескровленные губы едва двигаются.

— Не покидай меня.

Я резко открыла глаза. Опять. Опять сон… кошмар, ставший частью моей жизни.

— Вафнин?

— Я здесь родная, я рядом, — тут же ответил он и притянул к себе. Я легла на плечо мужа. Мужа… да, мы ведь женаты.

Закрыла глаза. Нежная рука на спине успокаивала и возвращала к реальной жизни.

Тина нет уже год, но я по-прежнему вижу в кошмарах тот злополучный день. Вижу кровь на своих руках.

То время вспоминалось, словно в тумане, как будто это действительно было сном.

Ванли. Обезумевшая от ревности бывшая любовница Тина, подкупила Посланцев Иллирии, как я и думала те не гнушались казнью на заказ и тем самым поддерживали своё материальное благополучие, и меня должны были сжечь на священном огне. Как ведьму. Если бы Тин опоздал на пару минут, я бы сгорела заживо. Вафнин рассказывал, что Тин не медлил ни секунды, ворвался на площадь и кинулся к позорному столбу, объятым пламенем. Тин рисковал выдать себя, ведь огонь оставил на его теле чёрные ожоги, что подтверждало его кровь мага, но он меня спас, не думая о себе… жаль я не помнила его подвига.

Ванли и Посланцев арестовали, император вернулся в столицу и плотно занялся их допросом и выуживанием всех подробностей, но мне от этого нисколько не было легче. Тин умирал. У меня на руках.

Лекари сделали всё возможное. Рана от меча, хотя и не убила его на месте, но оказалась слишком серьёзной, мой любимый мужчина был обречён.

Тина перевезли домой, туда же переехала я. Сколько ещё он будет со мной не известно, но я не желала покидать его ни на мгновение. И каждый миг, каждую секунду решила быть рядом.

— Леди, покиньте кровать графа Тарина, — уже в сотый раз говорил мне лекарь. Я недовольно сжала губы и пододвинулась к Тину ближе. Ну разумеется, больному требуется покой и прочая ерунда, но какая, в самом деле, разница, если Тин умирал. Так пусть он лучше умрёт в моих объятиях, тем более я видела в его глазах благодарность и счастье.

Слёз больше не было, я желала скрасить последние дни Тина, а не удручать его своей болью, которая снедала меня изнутри и рвала душу. Он смотрел на меня, гладил по щеке, губам, волосам, словно пытаясь запомнить их, и улыбался, я улыбалась в ответ.

— Вам нужно перевязать его? Я помогу, — предложила я лекарю, видя его желание настоять на моём уходе.

— Нет, но…

— Тогда покиньте комнату, пожалуйста, — тихо произнёс Вафнин. Я обернулась. Он, словно тень стоял за моей спиной и, пожалуй, лишь благодаря ему я не сошла с ума от горя. Он стал моей опорой.

— Я позову вас, если потребуется помощь.

Лекарь согласно кивнул и вышел. Ненадолго. Он вернётся, я знала, но мне было всё равно. Я легла рядом с Тином и вымученно улыбнулась, коснулась губами его плеча. Он устал и хотел спать, его веки дрожали и закрывались, но упорно продолжал смотреть на меня.

— Люблю тебя, — прошептала я одними губами. — Отдыхай, я буду рядом.

— Не хочу закрывать глаза.

Я погладила его по колючей небритой щеке.

Как тяжело… как тяжело улыбаться, когда душа кричит от горя.