Освобожденная возлюбленная (ЛП), стр. 62

— Отлично, если ты хочешь словесной дуэли… тогда что это?

Раздражение вспыхнуло на её лице.

— Это не ваша забота.

— Мне решать, что моя забота. — Он не любил давить на женщин, но очевидно его скрытый джентльмен поднялся с пуховой постели и нашёл свои панталоны на люстре. — Поговори со мной.

Он — последняя персона для разговоров по душам, и всё же вот он. Но дело в том, что он не стерпит, если что-нибудь причинит боль этой женщине.

— Отлично. — Она сдалась. — Если я остановлюсь на севере, то не смогу кормить всех вас. Посему я отправляюсь в Святилище, чтобы восстановиться, и там ожидаю вашего зова. Затем я прихожу на эту сторону и обслуживаю вас, но после должна вернуться обратно. Так что нет, я не могу отправиться в горы.

— Господи… — Они — кучка потребителей. Им следовало ожидать этой проблемы… точнее, Фьюри следовало. Только если… — Ты говорила с Праймэйлом?

— Относительно чего именно? — отрезала она. — Скажите мне, господин, вы будете стремиться поведать королю о своих неудачах на поле боя?

— О каких неудачах ты говоришь? Ты поддерживаешь нас четверых.

— Именно. И я обслуживаю вас всех из минимума своих возможностей.

Подскочив на ноги, она подошла к окну. Пока она смотрела наружу, Куину хотелось желать её: в эту секунду он бы отдал всё, чтобы почувствовать тоже, что Лейла испытывает к нему… в конце концов, она была всем, что ценила его семья, социальным идеалом женщины. И она хотела его.

Но когда он обращался внутрь себя, в его сердце был другой. И ничто не изменит этого. Никогда… как он опасался.

— Я не знаю, кто или что я именно, — сказала Лейла, будто обращаясь сама к себе.

Ну, казалось, будто с этим вопросом они оба сели на один и тот же поезд в никуда. — Ты не выяснишь этого, пока не покинешь святилище.

— Невозможно, если я собираюсь обслуживать…

— Мы используем кого-нибудь другого. Всё просто.

Она резко втянула воздух, а потом сказала:

— Конечно. Поступайте, как вам угодно.

Куин уставился на жёсткую линию её подбородка.

— Это должно помочь тебе.

Она оглянулась через плечо.

— Не поможет… ведь вы оставите меня ни с чем. Вам выбор — мне последствия.

— Это твоя жизнь. Тебе выбирать.

— Нам не следует говорить об этом — она подняла руки. — Славная Дева-Летописеца, вы понятия не имеете, что такое — желать вещи, которых вам не суждено получить.

Куин жёстко рассмеялся.

— Чёрта с два не имею. — Её брови влетели вверх, и он закатил глаза. — У нас больше общего, чем ты думаешь.

— Вы обладаете полной свободой. Чего вам желать?

— Поверь мне.

— Ну, я хочу вас и не могу иметь. Мой выбор тут не причём. По крайней мере, обслуживая вас и остальных, у меня есть цель иная, чем страдать о вымечтанной потере.

Сделав глубокий вдох, Куин преисполнился уважением к женщине. Стоя у окна, она себя не жалела. Она констатировала известные ей факты.

Чёрт, Лейла на самом деле была той шеллан, которую он всегда хотел. Даже трахая всё, что движется, в глубине души он всегда видел себя в постоянных отношениях с женщиной. С шикарной женщиной с безупречной родословной… такой, которую бы его родители не просто одобрили, а из-за которой стали бы чуть больше уважать и его.

Это была его мечта. Сейчас же… сейчас его мечта стояла в его спальне и смотрела ему в лицо… но он хотел другого.

— Я бы хотел чувствовать к тебе что-то, — хрипло сказал он, отвечая правдой на правду. — Я сделал бы почти всё, чтобы почувствовать то, что я должен. Ты… женщина моей мечты. Всё, что я когда-либо хотел, но думал, что не смогу иметь.

Её глаза расширились, словно две луны, красивые и сияющие. — Тогда почему…

Он потёр лицо, поражаясь тому, что несёт.

Тому, что творит.

Когда он убрал ладони, на них осталась влага, о которой он отказывался думать.

— Я влюблён, — хрипло сказал он. — В другого человека. Вот почему.

Глава 31

Суматоха в коридоре. Шарканье… тихая ругань… раздающийся время от времени глухой стук.

Весь этот шум разбудил Мэнни, и в мгновение, пока парад в коридоре шествовал мимо его двери, он вышел из состояния глубокого сна. Беспорядочный шум продолжался, а потом всё резко стихло, будто впереди закрыли дверь. Что бы там ни было.

Оторвав голову от кровати Пэйн, он взглянул на свою пациентку. Красивая. Просто красивая. И сон спокойный…

Луч света ударил прямо ему в лицо.

Джейн стояла в дверном проёме тёмным силуэтом, и её голос был напряжённым.

— Мне нужна дополнительная пара рук. Быстро.

Нет нужды просить дважды. Мэнни бросился к двери, хирург в нём был готов к работе без лишних вопросов.

— Что у нас?

Пока они неслись по коридору, Джейн указала на красные пятна на хирургической форме.

— Множественные травмы. Преимущественно ножевые, одно — огнестрельное. Ещё один пострадавший — в пути.

Они вместе ворвались в смотровую комнату, и, чёрт… возьми… повсюду были раненые мужчины: они разбрелись по углам, сидели на столе, прислонились к столикам, прохаживались туда-сюда с руганью. Элена или Илена, медсестра, была занята, подготавливая скальпели и нитки, а маленький старичок принёс всем на серебряном подносе воду.

— Я их ещё не сортировала, — сказала Джейн. — Их слишком много.

— Где дополнительный стетоскоп и тонометр?

Она подошла к шкафчику, открыла дверцы и бросила Мэнни и то, и другое.

— Кровяное давление должно быть ниже привычного тебе. Как и сердечный ритм.

И значит, будучи медиком, он на самом деле не мог оценить степень проблем, в которые они попали.

Он отложил оборудование в сторону.

— Оценкой состояния лучше заняться вам с медсестрой. Я сделаю приготовления.

— Наверное, так будет лучше, — согласилась Джейн.

Мэнни подошёл к светловолосой медсестре, которая активно занималась инструментами.

— Здесь за дело возьмусь я. Помоги Джейн со снятием показателей.

Она коротко кивнула и принялась за работу.

Открыв шкафчики, Мэнни достал хирургические наборы, раскладывая их на столешницах. Болеутоляющие хранились в шкафу напротив, шприцы — внизу. Копаясь в ящиках, он был впечатлён профессиональной грамотностью: не ясно, как Джейн удалось это, но все принадлежности были рассортированы по больничной схеме.

Десять минут спустя он, Джейн и медсестра собрались в середине комнаты.

— У нас двое в тяжёлом состоянии, — сказала Джейн. — Рейдж и Фьюри потеряли много крови… и я боюсь, что были повреждены артерии, потому что разрезы чертовски глубокие. Зи и Тору нужно сделать снимки, а у Блэя, я думаю, сотрясение, а также жуткая рана на животе.

Подойдя к раковине, Мэнни начал мыть руки.

— Сделаем это. — Оглянувшись вокруг, он указал на громадного блондинистого сукиного сына с лужей крови под левым ботинком. — Я возьмусь за этого.

— Хорошо, я разберусь с Фьюри. Элена, начни делать снимки сломанных костей.

Учитывая, что они работали в полевых условиях, Мэнни принёс необходимые принадлежности прямо к пациенту… который растянулся на полу, прямо там, где чуть раньше рухнул. Огромный ублюдок был одет в чёрную кожу с головы до пят, и ему было очень больно: он запрокинул голову и стиснул зубы.

— Я буду лечить тебя, — сказал Мэнни. — Есть проблемы с этим?

— Нет, если не дашь мне истечь кровью.

— Считай, что уже сделано. — Мэнни схватил ножницы. — Сперва я срежу нижнюю часть брюк и стяну валенок.

— Ботинок, — простонал парень.

— Отлично. Называй, как хочешь, но его нужно снять.

Никакой расшнуровки…. Он разрезал решётчатую конструкцию спереди долбаной штуковины, и стянул ботинок размером с чемодан. Потом легко вспорол кожаные штаны до самого бедра, превращая их в чапсы [68].

— Что у нас, Док?

— Рождественская индейка, мой друг.

— Так глубоко?

— Ага. — Нет нужды упоминать, что сквозь порез виднелась кость, а кровь лила равномерной струёй. — Я должен ещё раз отмыть руки. Сейчас вернусь.