Возрожденный любовник (ЛП), стр. 37
По крайней мере, у него был человек в Совете. После, когда дела примут грязный оборот, ему понадобится поддержка. К счастью, согласных с ним было больше, чем несогласных: Роф значился королем лишь на бумаге, и хотя в мирные времена это было терпимо, в эру войны и раздора сей факт был недопустим.
Древние Обычаи могли позволить ему сидеть на троне – где ему не место – весьма долго. А Кор тем временем будет выжидать и при удобном случае нанесет решительный удар.
Настало время предать власть Рофа забвению.
– Ненавижу ждать, – пробормотал Зайфер.
– Терпение – единственная ценная благодетель, – ответил Кор.
***
Тем временем, в особняке Братства все собирались в фойе, чтобы выйти на поле боя. Мужчины расхаживали у подножия парадной лестницы, их оружие блестело на груди и бедрах, их брови были низко опущены над невозмутимыми глазами, движения тел напоминали движения скакунов, чьи копыта не могли устоять на месте.
И вот он, стоит на площадке второго этажа, весь упакованный в кожу.
Спускаясь, Тор небрежно держался за перила.
Ее не обмануть.
Он стал еще слабее за последние месяцы, его тело истощалось, и было ясно, что им движет только жажда мести.
Он отчаянно нуждался в крови. И все же он, очевидно, отказывался поддаваться требованиям плоти.
Таким образом, Ноу-Уан, нервничая, ожидала и наблюдала за ним в начале и конце каждой ночи: с каждым заходом солнца она надеялась, что он спустится, наконец, полным сил. В предрассветные часы она молилась, чтобы он вернулся живым.
Дражайшая Дева-Летописеца, он…
– Дерьмово выглядишь, – сказал один из Братьев.
Тормент пропустил комментарий мимо ушей, встав рядом с огромным мужчиной – супругом Хексании. Эти двое были командой, насколько Но-Уан знала, и она была благодарна за это. Молодой воин, вероятно, был чистых кровей, несмотря на его имя, и Ноу-Уан слышала много историй о его отваге на поле боя. Более того, конкретно этот боец никогда не ходил в одиночестве: позади всегда стоял солдат с откровенно угрожающей внешностью, верный, словно тень; у него были разноцветные глаза, расчетливый взгляд которых доказывал, что он был умен настолько же, насколько могуч.
Она верила, что они оба вмешаются, если Тормент окажется в опасности.
– Наслаждаешься видом? Я вот нет.
Зашипев, Ноу-Уан резко развернулась, подол ее мантии взлетел. Лэсситер вышел из кладовой так, что она не почувствовала, и сейчас заполнял дверной проем, светлые и черные пряди его волос и золотые пирсинги ловили свет от люстры над ними.
Его всезнающего взгляда вечно хотелось избегать , но, по крайней мере, сейчас эти белые глаза были устремлены не в ее сторону.
Скрестив руки на груди и спрятав ладони в рукавах, она выказала дань уважения Торменту:
– По правде, я не знаю, как ему удается сражаться.
– Самое время перестать осторожничать с ним.
Она не до конца понимала смысл слов ангела, но сделала предположение:
– Здесь полно Избранных, согласных на кормление. Он же может воспользоваться их услугами?
– Да ладно.
На одно мгновение их взгляды сообща обратились к Рофу, Слепому Королю, который появился на вершине лестницы и спустился к собравшимся. Он также был одет для войны, и его любимой собаки в этот раз не было рядом… сейчас Рофа вела его королева, пара двигалась синхронно – одна поступь, поза, осанка.
Когда-то Тормент тоже обладал этим.
– Как жаль, что нет возможности помочь ему, – прошептала она. – Я бы сделала что угодно, дабы увидеть, что он переносит свои страдания не в одиночестве, а с поддержкой.
–Ты уверена в своих словах? – донесся мрачный ответ.
– Разумеется.
Лицо Лэсситера показалось в поле ее зрения.
– Ты действительно уверена?
Она отступила назад, но уперлась спиной в дверной косяк:
– Да…
– Поклянись в этом, – сказал ангел, протянув руку, чтобы она пожала ее.
– Я не понимаю… – нахмурилась Ноу-Уан.
– Ты заявляешь, что сделаешь что угодно… я хочу, чтобы ты поклялась в этом. – Сейчас эти белые глаза пылали. – Мы топчемся на месте с самой весны, а запас времени не бесконечен. Ты сказала, что хочешь спасти его, и я хочу поручить тебе это задание… чего бы оно ни требовало.
Внезапно, будто воспоминание насильно вложили в ее разум… может, это дело рук ангела, но, скорее всего, виновно было ее подсознание… женщина вспомнила мгновения после рождения Хексании, когда физическая боль и моральные муки слились воедино, и было достигнуто равновесие, когда агония в ее сердце за все, что она потеряла, проявилась в самой ее сущности…
Не в силах нести свою ношу, Ноу-Уан вызволила кинжал из ножен на груди Тормента, и, когда она использовала оружие по назначению, мужчина закричал.
Его хриплый крик был последним, что она слышала.
Ноу-Уан посмотрела на ангела, прекрасно понимая, куда тот клонит, ее наивность давно ушла.
– Ты предлагаешь мне покормить его?
– Да. Предлагаю. Пора перейти на следующий уровень.
Ноу-Уан пришлось успокоить себя, прежде чем снова взглянуть на Тормента. Но увидев его слабое тело, она приняла решение: он похоронил ее… значит, она может заставить себя пустить его к своей вене и подарить ему жизнь.
При условии, что он согласится принять предложенное.
При условии, что она сможет заставить себя.
Воистину, даже в теории, ее тело дрожало при этой мысли, но разум отвергал реакцию плоти. Этот мужчина не заинтересован в ней. В действительности, он – единственный, кого она может покормить без опаски.
– Кровь Избранной будет чище, – услышала она свой голос.
– И ни к чему нас не приведет.
Ноу-Уан покачала головой, отказываясь читать между строк в его фразе. Потом она приняла руку ангела.
– Я удовлетворю его нужду в крови, если он придет ко мне.
Лэсситер едва заметно поклонился:
– Я позабочусь об этом. И заставлю тебя исполнить клятву.
– В этом нет необходимости. Клятва есть клятва.
Глава 21
Тор стоял в фойе со своими братьями, испытывая плохое предчувствие относительно дальнейших событий этой ночи. Но, с другой стороны, его разбудил кошмар о его Велси и малыше; он видел подобные сны периодически, но понял их значение лишь сейчас, когда Лэсситер все объяснил. Он знал, что его любимые застряли в Небытии, съежившись под серым небесным сводом, посреди темного серого ландшафта, холодного и нерушимого.
И они постепенно удалялись.
Первый раз, когда к нему пришло видение, он мог дотронуться до каждого волоска на голове своей шеллан…. и каждого полумесяца на кончиках ее пальцев… видел, как жесткие волокна покрывала ловили странный, обволакивающий свет…
А также контуры крошечного свертка, который Велси прижимала к сердцу.
Но сейчас, когда она удалилась на много ярдов, серая гладь между ними стала преградой, которую он силился преодолеть, но не мог. И, что еще ужаснее, Велси теряла присущие ей краски, лицо и волосы сейчас выцвели до серости темницы, в которой она была пленена.
Оно и ясно, почему он слетел с катушек, когда проснулся.
Да ради бога, за последние месяцы он сделал все, что было в его силах, чтобы двигаться вперед: спрятал платье, спускался на Первые и Последние Трапезы, попробовал долбаную йогу, трансцендентальное дерьмо, и даже нашел в интернете стадии горя и прочую психологическую чушь.
Он пытался не думать о Велси сознательно, а если его подсознание изрыгало воспоминания, он подавлял их на корню. Когда его сердце болело, он представлял, как чертовы белоснежные голуби вырываются из клеток на свободу, как прорываются плотины, падают звезды, другие бестолковые метафоры, самое место которым на мотивационных плакатах.
И, тем не менее, он продолжал видеть сны в оттенках серого.
И Лэсситер до сих пор был здесь.
Это не работало…
– Тор! Ты с нами? – рявкнул Роф.
– Ага.
– Уверен в этом? – Спустя мгновение, очки Рофа вновь повернулись к остальной части группы. – Так сделаем это. Ви, Джон Мэтью, Куин и Тор со мной. Все остальные на поле, наготове, если понадобится подмога.